- Позже расскажешь, Бруни, - прервал его Рыжий Оттар. - Для басен у нас еще будет время.
- Послания - это не выдумки. Мы в Исландии все про них знаем.
Торстен со злобой зыркнул на него:
- Так пошли себе что-нибудь, мне плевать.
- Чародеи с Аланда, - повторила Одиндиса. - Или призраки. Нам бы лучше не плыть туда.
- Почему? - спросил Рыжий Оттар. - Они плыли не за нами.
- Он прав, - согласился Торстен. - Иначе нам бы не удалось спастись.
- Я не изменю курс, - сообщил ему Оттар, - из-за какого-то бесшумного корабля.
Одиндиса предупредила их:
- Мы должны принести благодарственную жертву за спасение. Иначе Эгир…
- Что же? Что мы можем пожертвовать? - спросил Бруни.
- Что-нибудь живое.
Торговцы переглянулись. Затем взгляды всех обратились к Бергдис. Та сказала:
- Эгир и Ран не очень-то обрадуются мышке или крысе, даже если нам удастся их поймать. Значит… если не считать нас самих… единственные живые существа на корабле - это куры.
- Значит, решено, - объявил Рыжий Оттар. - Курица.
Бергдис приказала Сольвейг достать одну из кур, что сидели в клетке у мачты:
- Бери пожирней. Чернушку.
Сольвейг покачала головой:
- Жалко губить ее зря.
- Зря? - удивился Торстен. - Подношение богам - это ты называешь "зря"?
- Да нет, - с улыбкой ответила Бергдис. - Она не пропадет даром. Богам нужен всего лишь ее Дух.
Когда Сольвейг вернулась с кудахчущей черной курицей, Бергдис уже успела надеть странный браслет. Девушка вместе с Эдит подошла поближе, чтобы разглядеть его.
- На вид похоже, будто он сделан из фаланг пальцев. - Девушка пересчитала их. - Семь штук. Будто их расположили рядом и переплели.
- Это и правда так? - спросила Эдит.
Бергдис ничего не ответила, лишь бросила на нее испепеляющий взгляд.
Затем достала из глубокого кармана свой разделочный нож - тот самый, которым размахивала перед Сольвейг. Она выхватила у девушки курицу, подняла вверх и с криком перерезала ей горло. Кровь и потроха расплескались по всей палубе.
Торговцы опустились на колени. Эдит вырвало, а остальные вознесли хвалу Эгиру и Ран. Бергдис заговорила нараспев:
- Когда мы плыли из Сигтуны, наш морской жеребец брыкался и вставал на дыбы. Затем из тьмы выплыл черный корабль. Вы направляли руку Торстена, вы безопасно провели нас…
После того как Бергдис закончила, Торстен напомнил:
- Не забудьте про эль. Эгир всегда хочет пить.
- Пусть возьмет мою долю, - пробулькала Эдит, и ее снова стошнило.
- Вылей половину кувшина перед нами и половину за нами, - приказал ей Рыжий Оттар.
И Эдит выплеснула свой эль в жадные волны.
- Хвала Эгиру и Ран! - сказал Слоти. - И Христу хвала.
- Что?! - рявкнул Рыжий Оттар. Его бычья шея налилась кровью, и вены выступили наружу. - Да как ты смеешь? Я не потерплю, чтобы на моем судне славили Белого Христа.
- Ты мне не муж, - ледяным голосом проговорила Одиндиса. - Христос… Христос.
- Можно чтить и богов, и Христа, - оправдывался Слоти. - Я так и поступаю.
- Он принес войну в Швецию. Кровь и смерть. - Оттар повернулся к Сольвейг: - И в твою страну тоже. Когда король Олаф вернулся из Киева и сражался во имя Христа при Стикластадире.
Сольвейг медленно кивнула и закрыла глаза.
- Я знаю, - проговорила она шепотом, вспоминая, как призраки погибших при Стикластадире скользили по воде, когда она добиралась до Трондхейма.
Рыжий Оттар задумчиво посмотрел на нее:
- Ты была там?
- Я и сейчас там. Кто приходит в Стикластадир, остается там навеки. Так люди говорят.
Она остановила на шкипере печальный взгляд.
- У них было время, - ответил он. - И именно тогда им было назначено умереть. Ну ладно! Ни слова больше о Христе. Его люди убили моего брата и сына моего брата.
Бергдис повернулась к Сольвейг и протянула ей искромсанные останки черной курицы:
- Ощипай ее. Все, что останется, пойдет в суп.
Итак, девушка села, прислонившись спиной к мачте, и принялась ощипывать несчастную птицу. Морской ветер унес перья - даже те, что были испачканы кровью. Почуяв кровь собственной сестрицы, оставшиеся курицы беспокойно закудахтали в клетке.
Торстен. Ему известно что-то про Бруни. И они не ладят.
Сольвейг ощутила в горле комок. А затем, нежданно-негаданно, закапали горестные слезы.
"Кровь, - думала она между всхлипами. - Слезы смывают кровь".
Все утро команда провела степенно. А днем на море спустилась легкая завеса тумана. Она то осыпалась каплями, то поднималась, то меняла очертания, и всем казалось, будто они заточены в плен внутри собственной головы и собственного сердца. Всем, кроме Вигота. Тот свистел соловьем и объявлял, что туман очень плох для рыбы, но очень хорош для ее ловцов.
Пока Сольвейг стояла рядом с Торстеном на корме, с ней заговорила Одиндиса:
- Этот туман наслали жители Аланда. Они творят туман, когда хотят, чтобы от них держались подальше.
- Что за вздор ты несешь, - возразил Торстен. - Туман творят жар и холод, если смешиваются слишком быстро.
- А сколько всего Аландских островов? - спросила его Одиндиса.
- Не знаю.
- Вот именно. Чародеи поднимают и топят острова, поэтому их число постоянно меняется.
- Одиндиса. - Торстен протянул к ней руку и постучал ей по лбу. - Вот где на самом деле туман. Сплошной туман!
- Вот увидишь, - пригрозила она ему.
Но Торстен и так видел неплохо и уверенно направлял судно к Аланду. Пока Бергдис с Одиндисой спускали огромный парус, четверо мужчин - Рыжий Оттар с Виготом и Бруни со Слоти - устроились у весел и неспешно повели корабль к гавани.
Уже почти стемнело, и Сольвейг только следующим утром смогла разглядеть окрестности. Место было грязное, убогое и продувалось насквозь. Берег был почти необитаем: тут проживала лишь жалкая горстка торговцев, зато повсюду, среди рыбьих потрохов и смердящих островков влажных водорослей, кричали чайки и сновали туда-сюда кошки.
"Я ждала чего-то совсем иного, - подумала Сольвейг. - Совсем-совсем иного! Или, может, эти чайки и кошки и есть чародеи?"
Все утро Сольвейг вместе с торговцами пыталась раздобыть побольше еды в дорогу. Рыжий Оттар разрешил команде бродить всюду, где вздумается, лишь бы они вернулись к закату.
- Но куда бы вы ни отправились и что бы ни делали, возвращайтесь в хорошем расположении духа. Ни одно судно не ждет успех, пока на нем царят враждебность и распри. Они опасны не меньше, чем плавучие льды и подводные скалы. - Шкипер оглядел всю команду таким пристальным взглядом, что каждый был уверен, будто обращается Оттар именно к нему. - И уж не сомневайтесь. Если ссоры будут продолжаться, один из вас покинет корабль. Даже посреди моря.
Сольвейг решила побродить в одиночестве.
"Нас одиннадцать. На борту так тесно; иногда мне даже кажется, что я задыхаюсь. Неудивительно, что мы все время вздорим.
Я знаю, мне следовало бы сейчас заниматься резьбой, но я возьму с собой поясную сумку, поброжу по берегу и наберу костей".
Стоило ей услышать, как подошвы ее кожаных ботинок зашлепали по сходням, стоило расправить длинные ноги и руки, как Сольвейг почувствовала себя лучше. Она пила воздух большими глотками, наслаждаясь острым запахом водорослей и рыбьих потрохов, затем с силой выдохнула, пока ее легкие не опустели и не стали плоскими. Сольвейг закашлялась.
Она оставила позади маленькую гавань и побрела по взморью. Ей на глаза попалась желтогрудая птичка, какой она никогда не видела прежде. Птичка все прыгала и прыгала подле нее, косясь на Сольвейг и насвистывая.
"Ты ведешь меня, - подумала девушка. - И я пойду за тобой. - Но затем засомневалась: - А вдруг ты чародей? Вдруг ты собираешься схватить меня и отрезать мне волосы?"
Сольвейг засмотрелась на птичку и совсем потерялась в своих мыслях, а потому не расслышала шагов за спиной.
- Ага! - проговорил тот, кто шел за ней. - Значит, мы идем в одну сторону.
Сольвейг резко развернулась и поскользнулась на скользком камешке.
- Осторожнее! - сказал голос. Чьи-то руки обхватили узкие плечи девушки и помогли ей подняться.
- Вигот! - воскликнула она. - Ты что, преследовал меня?
- Нет.
- Лжец!
- Ну что ж, - ответил Вигот. - Ты стоишь того, чтобы тебя преследовать.
Юноша склонился к ней с полуоткрытым ртом, будто готовый проглотить малейшие возражения Сольвейг. Но она отвернулась и оттолкнула лицо Вигота ладонью.
- У тебя странные глаза, - сказал ей Вигот.
Сольвейг пожала плечами:
- Мне их не видно.
- Один серый, а другой цвета фиалки. Будто у подменыша.
Сольвейг усмехнулась:
- Моя мачеха тоже так говорит.
- Ты и не юна, и не стара.
- И это она тоже говорит. - Сольвейг нахмурила брови. - Ну, как бы то ни было, у тебя тоже странные глаза.
- Почему?
"Они похожи на рыболовные крючки, - подумала она. - И я не могу оторвать от них взгляда".
- Так почему? - переспросил Вигот.
Но Сольвейг лишь покачала головой и хранила молчание.
- Куда ты идешь?
- Я следую за птицей.
- А я - за тобой. - Вигот рассмеялся.
- Уходи.
Но она говорила не от всего сердца, и юноша это знал.
- Ладно же, - продолжила Сольвейг. - Если эта птичка отрежет мне волосы…
- Что-что?
- …и сплетет из них сеть, чтобы ловить мышей в волнах прилива, тебе придется меня спасать.
Вигот, улыбаясь, покачал головой.