Глава шестнадцатая
Около Московской заставы было светопреставление. На менее трех десятков экипажей самого разного класса и калибра, от украшенных гербами карет, до крестьянских подвод загородили всю дорогу. Господа ругались со своими кучерами, дамы выглядывая из окошек карет, махали платочками и понукали нерадивых, беспомощных, по их мнению, мужей, гужевики пытались проехать без очереди, а со стороны Петербурга подъезжали все новые экипажи.
Мне было интересно узнать, в чем причина такой странной толкучки, но выйти из своей коляски и пройти вперед посмотреть, что делается около самого шлагбаума, я не решался.
Мы с Юлией сидели в коляске и обмахивались веерами. Виной тому была не жара, а комары, вылетевшие на утреннюю охоту.
- Не видишь, что там делается? - не удержался спросить я Ивана, пытающегося рассмотреть причину задержки, стоя на облучке.
- Проверяют выезжающих, - ответил он, опускаясь на свое кучерское место.
В столице было достаточно людей, которыми могла интересоваться полиция, но тревожная интуиция подсказывала, что дело не обошлось и без моего участия. Я лишний раз похвалил себя за предусмотрительность и уселся в самой, что ни на есть естественной девичьей позе.
Узнать в стройной, модно одетой барышне разыскиваемого преступника, как мне казалось, было почти невозможно.
Для этого я надел новое, купленное накануне за двести рублей платье, и обул изящные туфельки на высоких каблуках.
Как ни медленно продвигался затор, через полчаса мы оказались довольно близко от шлагбаума, и теперь мне стало видно, как будочники проверяют отбывающих из столицы.
С первого взгляда было трудно понять, что или кого они, собственно, ищут.
Почему-то в съезжую избу, видимо на разборку, повели высокого, тучного человека мещанской наружности, следом - малорослого возчика. Я почти совсем успокоился, решив, что ищут не меня, а кого-то другого, когда из съезжей вышел знакомый мне полицейский прапорщик с обвязанной платком головой. Вид у него был совсем не героический, он напоминал француза, бегущего из-под Москвы.
- Не знаете, сударь, почему такая задержка? - спросила Юлия молодого офицера остановившегося возле нашей коляски.
- Ищут опасного государственного преступника, - ответил он со всей значительностью, на которую был способен, и поглядел на красавицу, что называется, орлом.
- Какой ужас! - красиво испугалась Юля. - Откуда же здесь такой преступник?
Видно было, что молодой человек этого не знает, но, боясь утратить внимание прекрасной незнакомки, он мужественно насупил брови и небрежно бросил:
- Вам, сударыня, бояться решительно нечего. Считайте, что его уже поймали.
- Кого - его? - поинтересовалась спутница красавицы, то есть я.
- Как кого, - удивился офицер, - конечно, преступника!
Ответ был совершенно исчерпывающий, и я потерял интерес к разговору. Однако молодой человек так не думал и продолжал стоять около нашей подножки, придумывая, что бы еще сказать.
- Позвольте, если будет опасность, пожертвовать ради вас своей жизнью! - наконец воскликнул он.
- Но вы же меня совсем не знаете! - ответила Юлия, потупив глазки.
- Тогда позвольте представиться, - щелкнул каблуками офицер, - прапорщик Аркадий Семидольный.
- Простите, чего семи? - ехидно спросил я.
- Дольный, это значит что у всех в нашем роду семь долей! - гордо сказал он.
- А это хорошо или плохо? - поинтересовалась Юлия, не спеша называть свое новое имя.
- Думаю, что хорошо, - как мне показалось, не очень уверено ответил прапорщик. - Семь долей лучше, чем одна.
Разговор опять зачах, и молодой человек сделал отчаянную попытку его оживить:
- А мы с приятелем едем в отпуск, в родительское имение. А вы куда изволите вояжировать?
- На моление, - ответила Юлия, хотя ей было наказано с незнакомыми людьми не разговаривать, - поклониться иконе Владимирской Божьей матери.
- Так вы вояжируете во Владимир! - чрезвычайно обрадовался прапорщик. - Какая неслыханная удача, мы тоже едем во Владимирскую губернию!
- Право, не может быть! - чему-то обрадовалась Юлия, хотя всего несколько дней назад дала суровый обет.
- Никакой удачи в этом нет, - вмешался в разговор я, - мы будем ехать очень медленно и одни.
- Почему, Лизонька? - удивилась Юля. - Молодые люди составят нам компанию. Как же ехать без мужской защиты?
Мне очень захотелось если не пнуть, то хотя бы по-девичьи ущипнуть товарку. Если к нам привяжутся этот прапорщик со своим приятелем, то как им потом им объяснять, почему после заставы я из девушки вдруг превратился в юношу. От меня обе заинтересованные стороны ждали ответ и получили его:
- Ты уже забыла про свой обет?
- Ах, да! - сказала чаровница, состроив виноватую гримасу. - Конечно, нет, как ты могла такое подумать!
- Что за обет? - спросил прапорщик.
- Мария (так по документам именовалась теперь Юлия, у меня же был паспорт на имя Елизаветы Мустафиной) приняла обет никогда не выходить замуж! - объяснил я.
- Так вас зовут Мария? Как Матерь Божью, - благоговейно произнес Семидольный. А это мой приятель Александр Полибин, - представил он подошедшего к коляске краснощекого молодого человека с погонами поручика. - Позвольте, вам рекомендовать.
Полибин неловко поклонился и залился краской смущения.
- Барышни едут поклониться иконе Владимирской Божьей матери! - порадовал он смущенного приятеля. - Если они позволят, мы сможем их сопровождать!
Я открыл было рот решительно отказать молодым людям в такой чести, но не успел, наша коляска подъехала к полосатому шлагбауму. Подошел караульный и потребовал паспорта и подорожную грамоту.
За надежность документов я был спокоен, но меня смутил подошедший к будке мой знакомый полицейский. Судя по тому, как у него было обвернуто платком лицо, я сломал ему челюсть. К тому же у него оказалась сильнейшая гематома окружившая оба глаза. В синюшном обрамлении его светлые глаза казались льдинками, которыми он сверлил всех, на кого обращал внимание.
К счастью, в присутствии Юлии можно было не опасаться, что мужчины будут внимательно рассматривать кого-либо кроме нее, и я, не потеряв естественности, небрежно смотрел по сторонам, демонстративно не обращая внимания на изувеченного полицейского офицера.
Впрочем, небрежение оказалось взаимным. Он только слегка царапнул меня взглядом и отошел к следующему за нами экипажу.
Наконец с формальностями было покончено, и перед нами подняли шлагбаум. Иван встряхнул вожжами, и опасная для пребывания столица осталась позади. Наших офицеров еще не выпустили, и мы могли разговаривать без опаски.
- Прощай, Петербург! - патетически воскликнула Юлия, оборачиваясь назад, то ли для того, чтобы последний раз полюбоваться на Московскую заставу, то ли посмотреть, не догоняют ли нас кавалеры.
- Ты что это вытворяешь! - возмутился я. - Как ты себе представляешь ехать с ними вместе две недели! Они же поймут, что я не женщина!
- По-моему, Лизонька, тебе быть девушкой очень идет!
- Это точно! - ехидно засмеялся Иван. - Походишь в юбках, ничего с тобой не случится!
- Пока нас не догнали, сверни в первый же проселок, - не на шутку рассердившись, приказал я Ивану. - Ты понимаешь, каково тебе придется везти двух женщин. Мы еще не успели отъехать, как к нам уже два кобеля прицепились. А потом от них вообще отбою не будет!
- Почему это кобели! По-моему, очень галантные мужчины! Лизонька, чур, Аркадий будет моим кавалером!
- Какая я тебе "Лизонька"! - возмутился я, поймав себя на мысли, что нечаянно спутал половое окончание. Правда, "какой я тебе Лизонька", звучало бы еще хуже. - И как быть с твоим зароком больше не любить мужчин?
- Но ты же сама мне говорила, что это мой зарок, могу дать, могу забрать назад.
- Проселок! Сворачивай! - крикнул я Ивану, увидев впереди разветвление столбовой дороги.
- Поздно, они нас уже догоняют, - ответил он, оглядываясь назад.
Действительно, за нами во весь опор неслись двое верховых.
- Это мы! - радостно закричал Аркадий, подъезжая к коляске со стороны бывшей Юлии.
- Какая нечаянная радость, - желчно откликнулся я. - Картина Репина "Не ждали".
- Вы нас не ждали? - огорчился он.
- Вы что, собираетесь верхом ехать с нами до самого Владимира?
- Но ведь вам нужна защита! - вмешался в разговор второй кавалер.
- От кого? От вас?
На мой вопрос никто не ответил, но поклонники все-таки слегка отстали. Минут десять все мы ехали как бы сами по себе, потом верховые опять оказались с обеих сторон коляски.
- После отпуска мы едем в армию Суворова, - сказал мой краснощекий кавалер Александр.
Мне никак не улыбалась перспектива всю дорогу ехать в женском платье, однако, кажется, особого выбора у меня уже не было. Это сердило, но я постарался преодолеть раздражение и не срывать его на невинных парнях.
- В Швейцарию? - из вежливости спросил я
- Нет, в Италию.
- Да, а мне казалось, что Суворов воевал, то есть воюет в Швейцарии.
- Я диспозицию наших армий в точности не знаю, - сознался поручик. - Только у нас в полку говорят, что фельдмаршал сейчас в Италии.
- Вы в каком роде войск служите?
- В артиллерии, это значит, мы стреляем из пушек.
- Ах, как это, наверное, интересно! - воскликнул я, только что не всплеснув руками от восторга.
- Да, пожалуй, изрядно интересно, - согласился поручик. - Особливо если попадаешь в цель.
- А вы уже воевали?
- Пока не доводилось, но как только государь пошлет, то непременно.