- Яся, дорогая наша подруга, я поднимаю этот бокал за тебя, - посмотрел одним глазом на нее сквозь пузырящееся живым блеском шампанское, - за наше уходящее детство, что оставило на память о себе дружескую любовь и общую память. За предстоящие годы - самые лучшие, наверно, годы жизни. Найди себя, найди свою любовь и будь счастлива! За тебя, Ясенька!
Загадочно мерцая гранями, дружно сдвинулись бокалы. Тонко запел о чем-то далеком и желанном хрусталь, влажно блеснули поверх потемневшие глаза именинницы. Я еще раз отсалютовал ей.
"Пусть будет счастлива, пусть!" - с этой мыслью я вдохнул сладковатый, напоминающий о цветении липы, запах и почти не чувствуя вкуса, опустошил за три недлинных глотка свой бокал. Вернул фужер на место и провозгласил:
- А теперь на сцену приглашается месье Оливье!
Спустя минут двадцать, когда все насытились по первому кругу, я ощутил легкую неправильность в витающих над застольем ожиданий. Помучался немного, а потом встал и с трудом протиснулся мимо Зорьки к мамам, что тихо шушукались между собой на уголке.
- А я ведь с повинной пришел, - негромко сознался, доверительно наклоняясь к ним.
В глазах их заполошной стаей промелькнула череда предположений, одно крамольнее другого.
- Нет-нет, - взмахнул я руками, - все не настолько страшно, как вы подумали.
Томина мама фыркнула и быстро отвернулась, давя ухмылку, Ясина - внезапно начала заливаться краской. Я пообещал себе подумать об этом потом и быстро продолжил:
- Я тут самодельного ликера принес, слабенького... Но вот что-то мне кажется, что пытаться распить его за вашими спинами будет неправильно, - глаза у Пашки, исподтишка прислушивающегося к нашему негромкому разговору, испугано округлились. - Давайте, я вам его отдам, а вы сами решите, кому, сколько и когда наливать?
- Неси! - решительно сказали они хором и засмеялись, глядя друг на друга.
Я наклонился над своей сумкой и извлек из нее два раздутых пластиковых мешка. Вдоль стола прокатились смущенные смешки.
- Изобретательно, - оценила Томина мама, забирая емкости, а потом зловредно, словно мстя за короткий испуг, ввернула, - дачу вспомнил?
- Потому и сдаю, - покаянно кивнул я, слегка зарумянившись.
Она изогнула бровь:
- Боишься выглядеть глупо?
Я призадумался:
- Нет, это нормально - иногда глупо выглядеть. Но вот не по этой причине, - и я легонько прищелкнул указательным пальцем по горлу.
- Так, - повертела она в руках мешок, - а... Как?
- Это-то понятно, - ответил я, крутанув колесико зажима, - а вот во что?
Тетя Дина подхватилась к серванту и вернулась с двумя хрустальными рюмками.
Я наполнил их, а потом сел на свое место, стараясь не встречаться с полным укоризны взглядом Паштета.
Мамы осторожно понюхали. Переглянулись. Выпили по глотку. Переглянулись еще раз. Добавили по глотку и довольно сощурились.
"Прямо синхронное выступление какое-то", - подумалось мне, - "хорошо спелись подруги".
- Андрюша, - медовым голосом позвала меня тетя Дина, - самодельный, говоришь? А рецептик?
- Ма-а-а-м... - просительно пропела Яся с противоположного торца, и брови ее горестно сложились домиком.
Все с надеждой воззрились на родителей.
- Ну, вроде, действительно слабенький... - смущенно сказала тетя Дина и покосилась на Томину маму.
Та еще раз клюнула из рюмки, покатала ликер во рту и махнула рукой:
- Ладно... Андрей, по тридцать грамм им, не больше.
Яська счастливой птицей вспорхнула к серванту за новыми рюмками.
Дети переглядывались с улыбками облегчения. Дети, чисто дети, даже Кузя.
Я демонстративно чиркнул по рюмке ногтем, обозначая допустимый уровень, и передал мешок довольному Паштету, а сам пошел к мамам диктовать рецепт.
- Цедра десяти лимонов? - озабоченно уточнила Томина мама, постукивая кончиком карандаша по зубам. - Не слишком жирно? Они ж без кожицы испортятся быстро.
- Нормально, - уверенно отмахнулся я, - выдавить сок в бутылочку, и в холодильник. И добавлять по вкусу в чай. Или разлить в формочки для льда, в морозилку, и доставать по кубику. Тогда точно ничего не случится. Кстати, есть еще один очень легкий рецепт, с растворимым кофе.
- Давай, - с энтузиазмом воскликнула тетя Дина, - нам скоро новоселье справлять.
- О? - я оглянулся на Ясю, - а я не знал.
- Дали, наконец-то, - выдохнула тетя Дина со страстью.
Ее пальцы невольно сложились щепотью, и рука дернулась было ко лбу, но потом пугливо упала назад и начала торопливо разглаживать скатерть.
- Под капремонт или по очереди? - уточнил я, сделав вид, что ничего не заметил.
- По очереди быстрее получилось. Почти пять лет отстояли, - пожаловалась она.
- И... Далеко? - я еще раз встревоженно оглянулся на Ясю. Она, забавно морща нос, принюхивалась к ликеру.
"Да нет, не может быть, она с нами до конца училась", - мелькнула мысль.
- На край света! - горестно махнула тетя Дина рукой, - аж в Купчино. Зато отдельная, двухкомнатная.
"Точно, было, было!" - обрадовался я, припомнив, - "в десятом там уже день рождения отмечали".
- Переводить из школы не будете, - сказал уверенно.
- Не хочется, - согласилась она, - да и Яся бузит... Говорит, что поездит полтора года.
- Все равно потом в институт ездить... - подбросил я аргумент.
- Да, верно... Ладно, давай рецепт.
Я продиктовал. Женщины старательно законспектировали и бережно припрятали листки.
Томина мама блаженно зажмурила глаза и сделала из рюмки еще глоток, а потом с явственной обидой посмотрела на показавшееся дно. Я быстро наполнил по второй.
- Фантастика, - выдохнула она мечтательно, - даже не буду спрашивать откуда...
Я невольно напрягся.
- Не буду, не буду, - потрепала она меня по руке. - Ладно, иди к девочкам, они заждались, даже не пьют без тебя. А мы скоро в кино уйдем, танцуйте.
Мы посидели за столом еще с полчаса. Дегустировали мелкими глотками ликер (и правда - удачно получился), перебрасывались шутками. В общем-то было весело, но, хоть мне и удалось овладеть под столом Томкиной ладошкой, расслабиться до конца так и не удавалось. Справа мою щеку периодически обжигал страдающий взгляд Зорьки, что переживала свою трагедию, но это была меньшая из проблем.
А вот большая сидела прямо напротив и, тренировки ради и тонуса для, вполне успешно флиртовала со мной без всяких слов. Кузя то грациозно изгибала точеную шейку и туманно улыбалась румяными губами, то медленно и томно заправляла выбившийся из прически локон, показывая внутреннюю сторону запястья. А когда мой взгляд сам собой застревал на ней, Наташа в изумлении взмахивала длинными стрелками ресниц, мол, "мальчик, что ты себе позволяешь?!".
И ведь никаких накладок из "соболя", черт побери - все полностью естественно.
Да, лучше бы я ее посадил рядом с собой, а Тому напротив. Однозначно - было б легче, никаких внезапных приступов томления...
Но все проходит, и это тоже прошло. Мамы ополовинили второй пакет и, повеселев еще больше, действительно ушли на сеанс.
Как только за ними закрылась дверь, мы заговорщицки переглянулись.
- Ну, - подытожил общее мнение Сёма, - разомнемся быстрыми для начала?
Дружно придвинули стол к стене, расчищая место для плясок. Я поменял кассету, а Паштет торопливо выключил свет.
- Fly, robin, fly... - горячая мелодия легла на взбодренные ликером мозги, и полутьма зашевелила нашими телами.
Ничего, что страдальчески скрипит под ногами рассохшийся паркет. Ничего, что постепенно становится душно, а мы регулярно задеваем друг друга руками. Зато мы переживаем единство, ощущая присутствия себя в каждом, и каждого в себе. Под ритмичный инфразвук всплывают из глубин наследственной памяти сакральные танцы палеолита, и на новомодное диско ложатся все те же хтонические движения, что метались тенями по стенам пещер еще до взрыва вулкана Тоба. Одна быстрая мелодия сменяет другую, и буквально за полчаса мы становимся потными и счастливыми.
- Уф! - Зорька врубила свет. - Открываем форточки, проветриваем. И пить, пить...
Трехлитровая кастрюля сладенького компота расходится за минуту.
Свет режет глаза, и по слегка замаслившимся взорам и мальчишек, и девчонок понятно, что пора переходить ко второму отделению.
Вставляю новую кассету и объявляю медленные танцы.
Тома скользит по мне выжидающим взглядом. Я указал глазами на именинницу, и Тома в ответ согласно прикрыла веки.
Гаснет свет. Джо Дассен торжествующе запел о вечной любви, и я шагнул к Ясе, приглашая на танец.
Первый куплет мы протанцевали в одиночестве, потом Паштет выдернул Иру, а Сёма, чуть поколебавшись, остановил свой выбор на Кузе. Две жертвы гендерного неравенства в составе приглашенных, Тома и Зорька, старательно не глядя друг на друга, присели на стулья в противоположных концах комнаты.
- В синем углу ринга, в синих трусах, - хихикнула мне на ухо Яся, - Афанасьева Тамара, Советский Союз!
- Что, вот прямо в синих? - улыбнулся я невольно.
- А вот не скажу, - Яська озорно показала язык, - должна же у вас хоть какая-то интрига сохраняться.
- Хулиганка, - одобрительно прижал я ее к себе. Прижал и тут же отпустил, не переходя грани приятельского потискивания. - А что у нас с красными трусами?
- С красными трусами у нас не интересно, - она мотнула головой, отбрасывая челку набок. - Тут за явным преимуществом, пора полотенце выкидывать.
- Хорошо бы... - вздохнул я, - а то и себя измаяла, и всех вокруг.
Мы сделали пол-оборота, и теперь на Зорьку посмотрела Яся.