Очередную зиму Дарник провел в более тщательном пересмотре и изучении свитков из заветного сундука матери, ведь во многих из них подробно рассказывалось о военных походах. Наталкиваясь на свитки на чужом языке, Дарник обратил внимание, что в некоторых за каждым незнакомым словом следует слово на словенском языке. Долго размышлял, что бы это могло значить, пока не сообразил, что перед ним словарь – ключ к пониманию незнакомого языка. И вот, совершенно не зная, как именно звучат чужие слова, он тем не менее вершок за вершком стал вникать в содержание ранее непонятных свитков, многие из них словно специально оказались руководством по военному искусству и давали прямые указания, какие приемы следует предпринимать в большом сражении: когда вести дальний обстрел, когда изнурять противника ожиданием, а когда с мечами в руках мчаться в ближнюю атаку.
Надо сказать, что изгнание из Бежети коснулось Дарника лишь на одно лето. Сразу после зимы товарищи из ватаги позвали его к себе обратно. Они готовились к своему выходу на Сизый Луг, и неучастие в отроческих поединках лучшего бойца ставило все их победы и достижения под сомнение. Как обычно в подростковом возрасте, кто-то за прошедший год сильно вытянулся, другой необыкновенно окреп, третий поднаторел в самих поединках. В общем, всем было интересно, чем закончатся новые бои с Рыбьей Кровью. Дарник с удовольствием принял приглашение, ему тоже важно было испытать пару своих новинок: удары босыми ногами и ложный замах, когда один кулак грозно замахивается, а второй снизу наносит быстрый скрытный удар.
– Так нечестно! – вопили побежденные.
Дарник лишь недоуменно пожимал плечами: ну кто на ратном поле будет разбирать, что честно, а что нет.
Обиженные поединщики захотели отыграться в боях деревянными мечами, наивно надеясь на выигрыш, ведь они все время упражнялись, а он нет. С еще большим изумлением они обнаружили, что как раз на мечах Дарник искушен лучше прежнего. Вместо чинного скрещивания своего оружия с мечом противника он в два-три удара находил способ обрушить свой меч на его тело. Фактически это были поединки противников разной степени подготовки.
Равнодушный прежде к какому-либо верховодству над сверстниками, Дарник неожиданно захотел добиться еще и групповой победы. Подговорив двух братьев-ухватичей, он несколько дней упражнялся с ними на деревянных мечах, а потом вызвал на поединок Верзилу с его двумя братьями-крепышами. Пока ухватичи, став спина к спине, стойко отбивались от крепышей, Дарник стремительно наскочил на Верзилу и в пять ударов опрокинул его, после чего преспокойно обратил в бегство и его крепышей. Никаких особых последствий эта схватка не имела, на следующий день ухватичи преспокойно вернулись под крыло Верзилы, а Дарник – на дворище кузнеца Вочилы. Но важен был сам факт, что он вполне способен распорядиться и групповым поединком.
Пробовали превзойти его в других видах, но тоже без видимого успеха. И в стрельбе из лука, и в метании ножей, топоров и сулиц Дарник неизменно оказывался лучшим. Уступал только в простой борьбе, где побеждало не столько умение, сколько обычная мышечная сила. Среди ребят постарше действительно было человека четыре посильней его.
В свою очередь, он и сам попытался обучиться вместе с ними чему-то новому, вместо пассивного щита взять во вторую руку нож, палицу или кистень и сражаться двумя руками сразу. На это соглашались при условии, что он будет бить по бокам и рукам не слишком больно. Но что за сражение, когда все понарошку? Захотел было увлечь ребят своей пращой-ложкой, и два-три человека действительно вырезали себе по такой же, но спустя какое-то время потеряли к ней всякий интерес.
Вместо круглого щита Дарник сколотил себе прямоугольный щит меньших размеров, объясняя удивленным ватажникам, что у него тело не круглое, а продолговатое, стало быть, и щит должен закрывать не пустое пространство, а только его торс. Для большего удобства проделал в верхней части щита несколько отверстий, чтобы, наглухо укрывшись, можно было видеть противника. В итоге щит получился намного легче обычных круглых щитов и с ним все движения стали гораздо быстрей. К удивлению Дарника, никто из ребят его примеру опять не последовал, хотя преимущества нового щита были совершенно очевидны.
И снова среди подростков пошел слух, что вся ловкость Рыбьей Крови от чистого колдовства, даром, что ли, они с матерью столько лет живут в землянке колдуна Завея и ни разу с тех пор не бедствовали и не просили помощи. Припомнили ему и его удивительную невредимость во всех их прежних ребячьих переделках. Нет, прочь его никто не гнал, просто сверстники стали его всячески сторониться.
Впервые изгойство представилось Дарнику не как случайное недоразумение, а как тягостный безнадежный жребий. Ведь одно дело, когда тебя отлучают от ребят своенравная мать или злой староста, и совсем другое, когда ребята сами не хотят тебя признавать за своего. А как же быть тогда с мечтами об управлении сотнями и тысячами гридей?
Единственный человек, с кем он мог поделиться своей бедой, был Вочила. Кузнец воспринял ее достаточно серьезно и посоветовал впредь быть более осмотрительным и расчетливым. Поменьше выставлять свои умения напоказ, мол, умников никто не любит, а если ты перед всеми сразу покажешь все свои способности, ничего не оставив себе про запас, то обязательно найдется тот, кто придумает, как их преодолеть и принизить.
Дарник внимательно слушал, хотя до конца понять смысл совета пока был не в силах.
4
Отроческий возраст у запрудников обычно наступал в четырнадцать-пятнадцать лет, но для Дарника он пробил уже в двенадцать лет. Когда настало время подросшей бежецкой ватаге отправляться на Сизый Луг в соседнюю Каменку, к началу брачных токовищ, он последовал вместе со всеми, и никто не решился ему помешать.
Сколько прежде было разговоров, что соседнее селище ничем не отличается от их Бежети. Дарник увидел разницу с первого взгляда, и она заставила его о многом задуматься. У Каменки не было полной круговой Засеки, а лишь небольшая ее часть с восточной стороны поперек речки Каменки, видимо, в расчете, что приплывшие на лодках чужаки поленятся обходить неожиданную преграду вокруг. Почти все жители Каменки за исключением детворы носили мягкие кожаные сапоги, что указывало на их более тесную связь с окружающим миром, только оттуда они могли почерпнуть столь своеобразную моду – бежечане просто заворачивали ступни ног в материю и кожу. Даже сами отношения между взрослыми и детьми здесь были другие. Если в Бежети главная забота о детях состояла в том, чтобы они не слишком досаждали родителям и меньше получали себе повреждений, а в остальном им была полная свобода, то в Каменке за молодежью шел гораздо более строгий надзор. Ни один подросток не мог ослушаться взрослого или не выполнить его приказания.
Свободны они были только на Сизом Лугу, где собирались парни и девушки трех селищ, включая еще далекую северную Заволочь, и устраивали свои игрища-токовища, выбирая будущих жен и мужей. Взрослые и дети сюда не допускались. Девушки пели и танцевали, а парни доказывали свое молодечество.
У юных каменчанок было принято всех новеньких парней-бежечан всячески игриво расспрашивать, стараясь посильней высмеять их за неуклюжие ответы. Дарник давно успел усвоить, что человеческая речь тоже является нужным и полезным делом, и то, что он при посторонних обычно помалкивал, вовсе не означало, что он не умеет остроумно отвечать. Поэтому, когда до него дошла очередь стать девичьим посмешищем, его хлесткие слова заставили зрителей хохотать уже над незадачливыми вопрошальницами. Каменчанки слегка обиделись и оставили малолетку в покое.
Их равнодушие Дарник воспринял как должное, ведь и он сам к ним особо не стремился. Наблюдая, как в присутствии "невест" прямо на глазах глупеют его бежецкие братья, как они краснеют, несут околесицу и даже в поединках ведут себя с каким-то непонятным надрывом, он ни за что не хотел того же для себя. Ну а когда начиналось соперничество между парнями за какую-нибудь особенную красавицу, тут он вообще не мог сдержать улыбку. Самое удивительное, что все, кроме него, относились к таким ситуациям предельно серьезно.
После первых знакомств нередко образовывались устойчивые пары женихов и невест, которые держались все время вместе, тихо или напоказ оказывая друг другу знаки внимания и частенько удаляясь в лесную чащу. Все понимали, что осенью они станут мужем и женой и на следующее лето их уже никто не увидит на Сизом Лугу. Для Дарника подобный финал означал бы добровольный отказ от самого себя – ради самой обыденной жизни отвергать судьбу, неизвестную, полную открытий, взлетов и падений?! Раньше он не понимал, когда слышал или читал, что самое большое зло для мужчин исходит от юных и красивых женщин: да дать ей хорошего тумака, когда будет сильно нудеть, – и всех делов! И теперь, пристально наблюдая за своими околдованными и распаленными братьями, он убеждался, что не все здесь так просто, и, прикидывая на себя их "околдованность", сочинял собственные поступки на такой случай. Разумеется, всегда выходил победителем, и все девушки непременно выражали ему покорность и тихое восхищение.
Ну а пока, оставленный ими в покое, Дарник полностью переключил себя на жениховские единоборства, для которых на Сизом Лугу имелся широкий простор. Тут он действительно показал себя во всей красе. Что на кулаках и на деревянных мечах, что во всех видах метания – очень скоро выяснилось, что ему нет равных ни среди каменской, ни заволочской молодежи. Наученный неприятным опытом, Дарник с тревогой ожидал всеобщего отчуждения. Но, странное дело, то, что в Бежети поставили ему в укор, на Сизом Лугу сделало его настоящим героем. Даже восемнадцатилетние переростки, которым было уже не до поединков, смотрели на него с любопытством и уважением.