Совсем стемнело. Дромон легко скользил по воде, с лёгким плеском взрезая носом мелкие волны. Светло-синяя Иво, чьё полнолуние приходилось как раз на эту ночь, заливала всё вокруг чарующим мягким светом. Матрос в гнезде на верхушке мачты, наверное, видел всё вокруг не меньше, чем на добрую половину морской лины, но всё равно были зажжены все положенные фонари: белые по бортам на кормовой надстройке, у румпелей, синий - на носу и красный - в том же гнезде на мачте.
Меро стоял на юте, погруженный в размышления, от которых его отвлекли чьи-то шаги. Оглянувшись, наёмник увидел подошедшего Шану.
- Слышь, Меро, поговорить надо-ть, - неловко переминаясь, начал наёмник.
- Говори, - пожал плечами Меро.
- Ты как этого пацана купил, странный какой-то стал. Чтой-то не то с тобою творится, вот…
- Чего - не то?
- А то - не то, - вдруг обозлился Шана. - Глупостями какими-то занимаешься. Ящерицу зачем-то купил. Прыжки эти устроил, тренировки? На кой оно нам?
- А затем, чтобы продать дороже, ясно?
- Не ясно. Мы - наёмники. Наше дело - что? Охранять караваны наше дело. А торговать - пусть купцы торгуют. Зачем тебе это? Или купцом захотел заделаться?
Меро криво усмехнулся.
- Нет уж, купец из меня, как из свечки кочерга. Глупость я свалял, Шана. Думал, срублю деньгу по легкому - а не вышло. Каждое дело своего умения требует. Не купец я, это точно.
- Ну, так и…
- Что - "так и"? Так и прославить себя тем, что сглупил, как дурак последний? Кусок хапнул, а сожрать не могу? Нет уж, теперь назад нельзя. Вот привезу их в Толу, продам, а чтобы ещё когда рабами торговать - ни за что. Пускай ими Шеак да Кеббан торгуют.
- Да, позориться негоже, - согласился Шана, - а только зачем ты им столько воли даешь? У купцов они бы в трюме без вылазу сидели.
- Ты же знаешь, куда я их продать собираюсь. Волчонка надо натаскивать, он же сражаться совсем не умеет.
- Ну, так волчонка и натаскивай. Нечку-то этого почто на палубу выпустил? У купцов разве б такое кто позволил? Да ни в жизнь! Тьфу, людям оскорбление одно.
Наёмник в сердцах сплюнул за борт.
- Хе, - ухмыльнулся Меро, - есть причина.
- Какая же?
- Да вот, понимаешь, слишком уж этот парень нагло себя ведёт. Мне, знаешь ли, интересно даже стало его обломать.
- Проблем-то, - изумился Шана. - Привяжи к матче, возьми вон у моряков верёвку какую-нибудь и всыпь дюжину ударов, вот он сразу и сломается.
- Думаешь? А если не сломается с дюжины?
- Значит, ещё всыпь, сколько надо.
Меро промолчал.
- Да хватит, хватит ему и дюжины, - по-своему истолковал эту паузу Шана. - Мелкий он ещё.
- Мелкий-то мелкий, но упорный. Видел, как во время занятий ему достаётся? Арш-то его не жалеет, так и норовит побольнее ударить.
- И что?
- А то, что хочет плакать, а не плачет. Гордый.
- Дык, под плетьми все ломаются, хоть гордые, хоть не гордые. Всё едино. А хочешь - вон, - Шана кивнул на море, - водички из-за борта достань, да после нескольких плетей спину-то и полей. Враз сомлеет, точно говорю. Солёненькая водичка-то на рану, она почище огня жжёт.
- А то я этого не знаю, - усмехнулся Меро. - Не вчера ведь родился. Только хлопотно это. Ну, отвешу я этому шкету дюжину плетей, ну, будет он тут визжать на весь дромон. А толку? Его вообще битьём не сломать.
- Почему?
- Да потому, что битье доказывает силу. Понимаешь? Кто в рыло дал - тот и сильнее. А силу он и так во мне признаёт. Ещё ни разу не ослушался.
- Тогда какого импа тебе надо? - Шана окончательно перестал понимать старого друга. - Раб слушается - так и хорошо.
- Плохо, - неожиданно жестко отрезал Меро. - Он признаёт мою силу, но не мою власть. Он пытается вести себя не как раб, а как побежденный воин.
- А тебе не всё ли равно? До ладильских нон ты по-всякому от него избавишься. Или нет?
- Избавлюсь. Но, раз уж у меня есть время, почему бы и не проверить этого волчонка на прочность? Забавно.
- И как же ты хочешь его проверить?
- Что значит - хочешь? Я не хочу, я делаю. Что надо сделать, чтобы вольного человека превратить в раба?
- Что?
- Я тебя спрашиваю.
- Да откуда мне знать? Дать в рыло, чтобы слушался - и дело с концом.
- Да, Шана, управитель из тебя, как из черепахи посыльный.
- А я - наёмник и в управляющие не стремлюсь.
- Ладно, не злись. Чтобы превратить вольного человека в раба в душе, надо его унизить. Растоптать его гордость. Понимаешь?
- Хех, так волчонка ты уже унизил дальше некуда: в одну каюту с нечкой посадил.
- Если бы, - вздохнул Меро, - для него это вовсе не унижение. Ему с этим ящером вместе сидеть, как нам по кружке пива выпить - одно удовольствие.
- Кель и Фи! Слышь, Меро, а может, он и вправду…
- Нет, не изонист. Я его спросил - он отказался.
- И ты веришь? Так бы он и признался.
- Вот он-то как раз бы и признался, - усмехнулся командир наёмников. - По характеру сразу видно. И потом, глупо ведь так подчеркнуто заботиться о нечках и скрывать, что ты изонист.
- Действительно, глупо, - согласился Шана. - Тогда почему он такой ненормальный?
- Импы его знают, почему. Наверное, варвар из диких земель. Я слышал, там иногда нечек равными людям считают. Взять хоть Кагман, там же тигры-оборотни в почёте.
- Идиоты, - Шана снова сплюнул за борт. - Но оборотни хоть немного на людей похожи. А эта ящерица… Да при одном взгляде на эту морду любого нормального человека блевать тянет. Чесслово.
- Волчонка вот не тянет…
- Так я ж говорю - ненормальный.
- Ненормальный, - кивнул Меро. - Но и этого ненормального можно достать.
- И как же?
- Не так уж и сложно. Он воображает себя пленным, а не рабом - надо всячески подчеркивать, что он не пленный, а раб. Вот сегодня он попытался со мной торговаться. А я дал ему понять, что хозяева не торгуются с рабами.
- Ой ли… Ящера ты всё же на палубу по его просьбе выпустил.
- Не-ет, - улыбаясь, протянул Меро. - Сначала я заставил его сделать то, что он делать не хотел. И никогда бы не сделал, не будь у меня власти. Власти, не силы. Силой можно было загнать его на мачту, но не заставить красиво прыгнуть. А прыгнул-то он действительно здорово.
- Прыгнул здорово, - согласился Шана.
- Вот, а потом я кинул ему подачку. И он её взял. Не хотел брать, а взял. Понимаешь?
Повисло молчание.
- Нет, ничего не понимаю, - обескуражено признался Шана. - Слишком уж ты умён, Меро. Тебе бы не наёмником служить, а в мудрецы податься. Как там ты этому стражнику плёл? Божественный… ну, как его там…
- Рубос. Божественный Рубос, - усмехнулся Меро. - Только он не мудрец, а поэт.
- А какая разница? - последовал наивный вопрос.
- Существенная… Ладно, Шана, не забивай себе голову. Тебе и впрямь без всего этого жить легче.
- Легче. А тебе?
- А мне интереснее жить так, как я живу.
Меро широко зевнул.
- Ладно, хватит языком чесать. Пойдем-ка спать, поздно уже. В отличие от волчонка, я намерен хорошенько выспаться.
- Волчонок твой уже давно дрыхнет…
- Не, Шана, ничего ты не понял. Была бы возможность проверить - я бы с тобой поспорил, что он сейчас не спит, мучается.
"Да чего ему мучиться-то?" - хотел спросить Шана, но не стал: понять объяснения Меро у него не получалось. Слишком уж много там было зауми. И вправду, лучше было отправляться в каюту и завалиться спать…
А мальчишка, действительно, никак не мог заснуть. И дело было совсем не в том, что спать пришлось на голом деревянном полу в душной каморке: накануне условия были те же, но всю ночь Серёжка проспал, как говориться, без задних ног. Нет, спать не давало то, что в этот день Серёжка впервые почувствовал себя рабом. Раньше он всё время твердил себе: "Я - пленный!", и это успокаивало. В плен стыдно сдаваться добровольно, а если случилось так, как с ним, - то позорного в этом нет. Тем более, что в плену можно ведь вести себя по-разному. Не так давно Серёжка читал толстую книгу, которая называлась "В чужой стране". Там рассказывалось о том, как во время Великой Отечественной войны наших пленных фашисты угнали аж в Бельгию - для работы на шахтах. Но наши убежали из концлагеря и организовали в бельгийских лесах партизанский отряд, да ещё какой. После войны, когда они вернулись домой, их встречали как героев. Конечно, никакого партизанского отряда Серёжка организовывать не думал, но главное-то не в этом. Главное в том, что пленные в книге оставались не сломленными, как бы трудно им не приходилось. Вот и Серёжка старался вести себя так же. Да, он был вынужден подчиняться силе, но знал, что он в любой момент может сказать "Нет!" - и его уже никто не заставит делать то, чего он не хочет. Пусть будут мучить, пусть хоть убивают - он не отступит.
Так было раньше. А сегодня Меро добился от Серёжки того, что это "нет" застряло у него в горле. Значит, он сломался? Значит, он всё-таки раб? Или всё-таки нет? Ведь это "нет" он не произнёс не потому, что боялся за себя, а ради того, чтобы избавить от мук и гибели совершенно невиновного Шипучку. В том, что Меро способен взаправду содрать с ящера шкуру Серёжка ни секунды не сомневался.