В море, находясь на борту корабля, всегда носил походный костюм и мягкую легкую обувь. В прошлом году мастер Пьетро Муньоса из Малаги и три обувные мастерские очень неслабо заработали, сшив по моему заказу шесть сотен штанов свободного кроя, столько же курточек и глубоких бескозырок четырех разных размеров, а также сто десять детских комплектов для курсантов с заворотом на вырост. Однотонной одежда не получилась, были зеленые, серые, синие и черные костюмы, да ничего страшного, в будущем это дело поправим. А вот для снятия мерок на обувь мастеров приглашали прямо на корабли. Потом, правда, матросы и офицеры и сами стали себе заказывать нормальную обувь и одежду.
– Арсен, – повернулся к вахтенному офицеру, – прикажи готовить шлюпку, а я пока переоденусь.
К борту фрегата подошли на нашей шестивесельной шлюпке и закрепились к свисающему с перил штормтрапу. По вантам бегать не привыкать, поэтому, поправив перевязь со шпагой, наверх взобрался быстро. На палубе толпились матросы, а у перил борта встречали офицеры.
– Сеньор капитан де фрегата! – снял шляпу и приветствовал присутствующих. – Сеньоры офицеры!
Они меня в свою очередь тоже приветствовали, а капитан, удерживая шляпу в левой руке, подошел ко мне и крепко постучал по плечу.
– Гляди, какая встреча на краю земли. А мальчик вырос и стал мужчиной. Рад видеть. Да, наслышаны мы о тебе, сеньор капитан.
– И я рад тебя видеть, дон Перес. А о чем наслышаны? – перевел недоуменный взгляд на улыбающегося Луиса.
– Микаэль! – Он посчитал своим долгом треснуть меня по тому же плечу и с той же силой. – В Сантьяго прибыл королевский инспектор его светлость дон Марко де Вальядо, герцог Леонский, он многое рассказал. А еще у меня есть что-то такое, что нужно тебе рассказать, такое!..
– Подожди, дон Марко де Вальядо уже герцог?
– Да, старый герцог преставился еще осенью прошлого года.
– Теперь понятно, Луис! – не остался в долгу и так же крепко похлопал его по плечу. На душе было радостно, настроение такое, какое когда-то было у Третьяковки в Москве, куда приехал в гости к двоюродному брату перед самым уходом в армию. Тот день остался в памяти навсегда; как только собрался входить в здание музея, в двери столкнулся со своим бывшим одногруппником Серегой, отличным товарищем. В студенческие времена мы с ним дружили и частенько неслабо зависали в разных злачных местах, но с момента защиты диплома не виделись целый год. Он распределился во Владивосток, а я остался на Украине. Мы обитали в разных точках земного шара, а столкнулись в одном месте. Нашей радости от встречи не было предела, вот и сейчас испытывал подобные чувства. С Луисом не виделся два года.
Капитан Перес приказал передать команду кораблям каравана рифить паруса и бросать якоря, а своему боцману дал распоряжение изъять из специального загона двух овец и освежевать. По поводу неожиданной встречи Перес проявил неслыханную щедрость: приказал выкатить для рядовых матросов по малому бочонку вина, а всех капитанов кораблей и старших офицеров пригласил к себе на ужин.
Пока на шкафуте собирали и накрывали стол, моя шлюпка доставила на борт фрегата Полищука, Ангелова, Кривошапко и Рыжкова. В кои-то веки сегодня мы ели не солонину, а свежее мясо и пили сухое аргентинское вино. Офицеры насытились, развеселились и заставили меня рассказать о похождениях на землях польской короны и о взятии магрибского Агадира.
Те из них, которые были помоложе, в первую очередь интересовались боевыми действиями, а те, которые постарше – объемами взятого хабара. В данном случае решил не раскрывать всей правды и серьезно поскромничал, заявив, что объем трофеев составил три миллиона, половину из которых отдал наемным запорожским казакам, а половину взял себе. И то большей частью моей долей являлись захваченные торговые шхуны и боевые шебеки. Однако даже это сообщение вызвало шок у присутствующих, которые еще добрый час обсуждали, у кого из известных семей может быть такое состояние и какие сумасшедшие деньги повезли домой дикие казаки.
Обратил внимание, что Луис все время с некоторым неудовлетворением косится на Антона.
– Микаэль, – не выдержал он, толкнул меня локтем и тихо спросил: – А что здесь делает кирасир Антонио?
– Это мой офицер в звании команданте, командир морского десанта, – пожал я плечами.
– Так он разве дворянин?
– Да, Антонио Полищук дворянин, ручаюсь. В противном случае я бы его за этот стол никогда не посадил.
– А почему об этом никто раньше не знал?
– Да я и сам об этом не знал. Обстоятельства у него сложились так, что он прятался.
– Ах, вот в чем дело! Что-то такое и раньше слышал, но думал, что он бывший крестьянин.
– Дворянин. И я принял у него вассальную клятву. К твоему сведению, в Польше развелось мелкого безземельного дворянства поболее, чем ныне в Испании. Правда, сейчас Антонио после всех этих походов стал вполне обеспеченным сеньором и в Новом Свете планирует обзавестись землей для крупного поместья.
– Неплохо! – Захмелевший Луис стал разговаривать громче, чем привлек внимание сидящих за столом. – О, как бы и мне хотелось вместе с тобой побывать в Агадире! Постой-постой! А сеньорита Мария Полищук, одна из воспитанниц ее светлости доны Аугусты, герцогини Астурийской, это не его родственница?
– Это его сестра. Но откуда ты о ней знаешь?
– Сестра?! – удивленно спросил Луис и замолчал, наклонился над столом и встретился взглядом с Антоном. – Ах да! Я же хотел тебе рассказать, что был представлен принцессам: твоей супруге, сеньоре Люба, и сестре, сеньорите Таня. Ангажировал кузину дону Розарию на бал, в дом ее светлости. Герцогиня проводит приемы два раза в месяц, приглашает молодежь из высшего света, особенно армейских и морских офицеров.
– Прошу прощения, дон Микаэль, так вы принц? – встрял в разговор один из сидевших напротив капитанов.
– Да, только в царстве Московском мой титул называется – князь. Но обращайся ко мне привычным образом, сейчас я принял подданство испанской короны и владею феодом Картенара на острове Ла Пальма. Кстати, хочу выкупить у казны весь остров.
– Да, да. Очень недурно, – покачали головами старые мореманы.
– Так как там себя чувствуют наши милые сеньоры и сеньориты? – с нетерпением толкнул локтем Луиса.
– Жаловались кузине, что ее светлость излишне строга с воспитанницами. Но дона Розария говорит, что и сама под Акульим крылом побывала, так что рекомендует терпеть строгие правила. А вообще, чего там терпеть, это не у нас в школе по вантам прыгать. Они купаются во всеобщем внимании, за ними ухаживают знатные особы, впрочем, других в доме герцогини и не бывает. У незамужних сеньорит поклонников много, принцессу Таня, например, обхаживают со всех сторон, но она неприступна, объявила, что помолвлена. Однако дон Рафаэль граф Ла-Корунья надежд не оставляет.
– Ну и каковы успехи ухажеров? – спросил и при этом заметил, как напряженно застыло лицо Данко.
– Слабые, – с сожалением вздохнул Луис, а затем стал громко шептать: – Слушай, представь меня брату Марии, сеньору Антонио, а?
– И ты туда же?
– Угу, его сестра мне нравится. – Луис помолчал, подставил кубок повеселевшему Данко, который сидел на разливе, толкнул меня локтем и спросил: – А ты не знаешь, у нее есть приданое?
– Конечно есть. Думаю, брат ей тысяч десять выделил.
– Двадцать, – громко сказал Антон, который прекрасно слышал громкий шепот Луиса, затем повторил: – За своей сестрой даю приданого двадцать тысяч серебром.
– Ого! – зашумели старые мореманы, внимательно слушавшие все, что говорилось за столом, а капитан Перес продолжил:
– За такие деньги даже в метрополии можно неплохую гасиенду выкупить, а на Майорке и того солиднее, не говорю уже о землях Нового Света.
Луис и Антон выбрались из-за стола, отошли к перилам и о чем-то долго говорили. А мы засиделись до полуночи, рассказывали друг другу разные истории, в том числе о двух пережитых штормах. Наконец старший застолья разрешил убираться восвояси, и мы под светом масляных фонарей тепло распрощались.
Отдыхали часов шесть, а с якорей снимались с рассветом.
– И что, нашел себе зятя? – спросил Антона, когда рано утром, отсалютовав на прощание холостыми выстрелами из мортирок, мы отправились в путь.
– Нашел, – ответил он серьезно, – Дона Луиса знаю давно, он немного заносчив, но человек чести. И бабник, конечно, приличный, но семью будет блюсти. А еще знаете, сир, я очень рад, что моим зятем стал дворянин хорошего рода. Эх, разве мог я подумать всего два года назад… И все благодаря вам, сир.
– Все, что имеешь, мой друг, ты заслужил.
Дальнейший путь по проливу требовал повышенного внимания, так как добрые миль восемьдесят прохода часто были шириной чуть более одной мили. Кроме того, непостоянные течения на этом узком участке тоже не добавляли спокойствия. Наконец на четвертые сутки путешествия пролив стал резко расширяться, и к полудню мы вышли на просторы Тихого океана.