Выхватив из сумки подзорную трубу, взобрался на вершину холма и осмотрел окрестности. Внизу раскинулась просторная долина, которую разрезала неширокая стремительная река. Ее воды перекатывались через валуны бурого цвета. "Хромистый железняк", – подумалось мне.
Да, это именно то самое место, холмы которого с этой стороны реки наполняли сотни миллионов тонн коксующегося угля. Земли через реку – сплошной хромистый железняк, а километрах в десяти выше по течению залегал известняк. Ну а русло и берега самой реки были забиты золотом. Оно, правда, тут с высоким содержанием серебра, но ничего, как раз то, что государству сегодня нужно.
Претория. Точно как и в среднем течении реки Рось, здесь кроме несметных запасов золота находились все три основных компонента, необходимых для производства стали: уголь, железная руда и известняк. А километров на семьдесят южнее, у подножия горного плато, имелся белый глинозем. Об алюминии пусть думают потомки, но домны будет из чего построить. А чтобы особо не изгаляться, и мартеновскую печь можно соорудить, пусть пробуют, тем более что новую схему варки стали я им нарисовал.
– Иван Тимофеевич! – позвал к себе генерал-губернатора. Выждав, пока он поднимется наверх, обвел рукой просторы. – Смотри! Здесь будет стоять столица графства, Иванград!
Глава 4
Запланированное заселение земель забрало два с половиной месяца жизни. Мы находились в непрерывном тяжелом пути. Наиболее сложно пришлось крестьянам, большую часть которых (одну тысячу пятьсот тридцать две семьи) я вел в самое сердце территорий, будущую житницу страны – Верхний Вельд. Там же изъявили желание поселиться почти все казаки, двести семьдесят семей.
В будущей столице долго не отдыхали. Заложили с Иваном первые камни в фундамент цитадели и церкви, оставили восемь химиков Риты, двадцать человек строителей, три сотни специалистов-мастеровых, взвод кадровых воинов, батарею минометов и четыре пулеметных звена, всех военных и мастеров с женами. Кроме того, перетасовав народы разных племен, в гарнизон определили две роты новобранцев и сто пятьдесят негритянок. Оставшаяся рота новобранцев и сотня негритянок уходили в крайний город-порт Водяной. Иван тоже уходил, хотел расселить людей, осмотреть все владения и вернуться вместе со мной.
Выступили с рассветом, ближе к вечеру миновали еще одно большое месторождение коксующегося угля газовой группы, на котором в той жизни стоял город Спрингс, там мне довелось поработать – монтировали генератор небольшой тепловой электростанции. Поскольку прекрасно знал расстояния между городами, было понятно, что движемся мы со скоростью двадцать три-двадцать четыре километра за световой день.
Причина для столь медленного путешествия имелась, и довольно серьезная. Хотелось мне того или нет, но за последнее время многие из девчонок заимели округлые формы, не менее чем у тысячи наших половинок появились и стали заметно расти животы. И когда после выезда из Павлово у трех девчонок случились выкидыши, пришлось вдвое сократить переходы и значительно увеличить время на отдых.
В итоге мы задержались в пути и вернулись к океанскому побережью на целый месяц позже. Зато сохранили будущее золотое потомство и, слава богу, до самого крайнего поселения больше ни одного плода не потеряли.
Восхождение на горное плато высотой в две тысячи метров мы завершили к закату следующего дня. Перед глазами предстала бескрайняя степь, сплошь заросшая дикорастущими злаковыми травами. Сейчас был конец июня, считай, на юге Африки самое холодное время года, поэтому высокие стебли с колосками полегли наземь, образовав сухой мягкий желтый ковер.
– Какая красивая степь! Какое доброе будет поле! – воскликнула одна из крестьянок. Не знаю, как ее имя, но именно она, не подозревая того, перевела название местности с нидерландского, или, вернее сказать, голландского, языка, так как Нидерландов как государства еще не существовало. И теперь это огромное плоское плато площадью около ста пятидесяти тысяч квадратных километров и размерами с добрую европейскую страну стало называться Высокое Поле.
В той истории говорилось, что на этих территориях до середины восемнадцатого века никто не жил, так как зимой температура воздуха опускалась до четырех-пяти градусов тепла, а изредка даже снег выпадал, правда, быстро таял. Но когда стали мигрировать более сильные северные племена народов банту, сюда были выдавлены более слабые – сото и лесото. Они первоначально и заселили все горные плато. Вторая волна поселенцев прибыла в девятнадцатом веке из Голландии, это были крестьяне-фермеры, и третья хлынула в начале двадцатого века, когда здесь нашли несметные залежи золота и алмазов.
Сведениям о нынешнем безлюдье этих огромных территорий склонен был верить, так как за все время пути мы здесь не встретили ни одного человека. Зато на каждом шагу натыкались на стаи огромных страусов, тучные стада самых разных непуганых антилоп, карликовых буйволов, стаи гиен и прайды львов, вдали даже заметили бегущего леопарда. Страусы весом тянули на сто пятьдесят килограмм, а высотой на два с половиной метра. Буйволы назывались карликовыми, потому что были в четыре раза мельче настоящих и весили всего около двухсот семидесяти килограмм.
Действительно, в этих краях с голоду умереть не удастся, это не средняя полоса нашей бедной и необъятной России с угробленным животноводством и рискованным земледелием. Насколько мне известно из истории, даже без учета всех прочих сельхозугодий здешние великолепные плодородные земли позволяли растить пшеницу, сою, подсолнечник и другие зерновые, трети урожая которых полностью хватало для внутреннего потребления пятидесятимиллионным населением страны, а остальное шло на экспорт. А еще здесь выращивали до пятидесяти процентов всего картофеля ЮАР. Так вот семена пшеницы, кукурузы, гороха, подсолнечника и картофеля мы с собой везли.
Что такое картофель и подсолнух, описал в сельскохозяйственной брошюре, две сотни экземпляров которой отпечатали в типографии Манчини. Картофель людям показал на Канарах, а многим дал попробовать. А вот с подсолнухами никто никогда дела не имел, их семена в прошлом году собрал в цветочном саду Изабель, где они росли как американское декоративное растение. Но величайшую полезность подсолнечника до народа старался донести. Точно так же, как необходимость из года в год заниматься севооборотом и селекцией, из богатого колоса выбирать на семена самые крупные зерна.
Брошюрок этих, конечно, было очень мало, но зато в течение всего путешествия для хуторских казаков и крестьян они стали самым интересным чтивом, их затерли до дыр. Теперь же предстояло мои немногочисленные знания сельского хозяйства из школьного курса ХХ века воплотить в жизнь, используя при этом новейший сельхозинвентарь: отвальные плуги, культиваторы, сеялки и косилки на конной тяге. Лично я в успехе нисколько не сомневался и был уверен, что теперь для прокорма хлебом одного воина не понадобится труд десяти крестьян, теперь десятерых воинов будет кормить один крестьянин.
Первым поселением на плато стало казацкое сельцо на десять хозяйств. Поставили мы его приблизительно в пятидесяти километрах от столицы, то есть в районе набитых золотом и алмазами гор, где в той жизни располагался самый грандиозный и богатый город страны – восьмимиллионный Йоханнесбург. Такое же сельцо поставили километрах в двухстах пятидесяти от первого, там, где во второй половине ХХ века вырос современный золотодобывающий город Велком. И на этом отрезке пути основали три города и еще два транзитных сельца, так, чтобы между ними было расстояние приблизительно в сорок километров – то есть время, равное дневному переходу нормального грузового каравана. А еще по семь казацких поселений расположили вокруг каждого из трех городов, на расстоянии, не превышающем дневного перехода.
Теперь мы особо никуда не спешили, спокойно выезжали на зачистку местности от хищников, и на местах будущих населенных пунктов отдыхали не менее двух суток. Участвовали с Иваном в основании каждого города и закладке фундаментов зданий администраций и казарм. В нарезке земли крестьянам участия не принимал, но при выделении и пожизненном закреплении беспошлинной земли семьям казаков, особенно в транзитных поселениях, присутствовал лично. Кроме того, еще двадцать лет разрешил абсолютно всем желающим добирать столько земли, сколько они смогут обработать. Особо предупредил, чтобы хлеб сеять не ленились, чтобы выделенная земля не гуляла, иначе будут они не землю копать, а вместе с неграми руду и уголь.
Как-то, вернувшись с охоты, на которой добыли двух страусов, расположился на участке, выделенном казаку Ваське, тому самому, который в Агадире взял себе жену на меч и перезаряжал использованные патроны. Сам Васька свежевал страусов, аккуратно снимал перья вместе со шкурой, а его молоденькая жена вскапывала грядку, что-то совала в землю и поливала принесенной из ручья водой.
– Золотко, а что ты сейчас делаешь?
– Ой! Господин! – Девчонка поклонилась и густо покраснела, смутившись от того, что я снизошел до нее с разговором. – Это я сажаю косточки вишен, слив, абрикосов, яблонь и груш. Маруся, соседка наша дала. Только Вася сомневается, будут они расти или не будут?
– Не сомневайтесь, будут. – Мне вдруг вспомнилось, что в этих местах были, наверное, самые большие вишневые сады на планете, и местную свежую и замороженную вишню из терминалов грузового аэропорта Йоханнесбурга экспортировали по всему миру. Заметив, что Васька закончил свежевать вторую тушу, подозвал к себе.
– Слушаю, ваша светлость. – Он подошел, кивнул уважительно, но с достоинством.