- Что-то неважные у вас новости, капитан, - промолвила она тихо и равнодушно. Потом обвела взглядом остальные кровати, расставленные в огромном зале, и знаком велела Брейе отойти подальше. Ее раздражало, что они с Андре не могут поговорить наедине. Однако сказать ей оказалось нечего.
- Вы здесь одна, принцесса?
Он задал ей вопрос тем же тоном, что и тогда, на крыше замка, освещенной закатными лучами.
- Брант погиб, - ответила она.
- Я знаю. Но ваш младший брат… В тот раз мы с ним отлично поохотились на болотах.
- Георг сейчас здесь. Он участвовал в обороне Кастро. Взорвалась мортира. Его ослепило. Вы и в Кастре руководили осадой?
- Нет. Но воевал там.
Несколько секунд она смотрела ему прямо в глаза.
- Мне очень жаль, - сказала она. - Очень жаль Георга. И себя. И вас, который поклялся быть моим другом.
- Вам действительно жаль? А мне нет. Я сделал все, что мог. Я достаточно послужил во имя вашей славы. Вы знаете, даже мои собственные солдаты поют о вас песни - песни о Хозяйке замка Моге, об ангеле, что хранит его стены. И в Красное о вас говорят, и тоже поют песни… Ну а теперь вы к тому же взяли меня в плен, вот вам и новая победа. Люди говорят о вас с восхищением и удивлением. Даже ваши враги. Вы завоевали ее, свою желанную свободу! Вы всегда оставались самой собой. - Он говорил торопливо, однако, когда умолк, желая передохнуть, и на мгновение прикрыл глаза, лицо его тут же стало прежним: спокойным и юным. Изабелла посидела еще минутку молча, потом вдруг вскочила и торопливо вышла из комнаты, спотыкаясь на ходу, точно расплакавшаяся девчонка, которая еще не умеет носить свое тяжелое, длинное платье и вся обсыпалась пудрой.
Открыв глаза, Андре обнаружил, что Изабелла ушла, а на ее месте стоит старый капитан крепости и смотрит на него с ненавистью и любопытством.
- Я восхищаюсь ею не меньше, чем вы! - заявил он Брейе. - Больше, куда больше вас, обитателей замка! Больше всех на свете! Целых четыре года… - Но Брейе не дослушал и тоже уже ушел. - Дайте мне воды, я хочу пить! - сердито потребовал Андре, потом затих и лежал молча, глядя в потолок. Послышался рев, и замок содрогнулся: что это? Потом раздались три глухих удара, глубоких, леденящих кровь, пронзавших его тело насквозь, словно острая зубная боль. Потом снова раздался рев, его кровать затряслась… И он наконец догадался: это артиллерийский обстрел. Сотен выполнял его же приказ. - Прекратите это, - попытался он крикнуть, однако чудовищный рев все продолжался. - Немедленно прекратите! Мне так нужно поспать. Прекратите же, Сотен! Прекратите огонь!
Среди ночи бред прекратился. Очнувшись, Андре увидел, что кто-то сидит у изголовья его кровати. Между ним и сидящим горела свеча; в желтоватом круге ее света была видна мужская рука и рукав одежды.
- Кто это? - с трудом выговорил он. Мужчина встал, теперь стало видно его страшно изуродованное лицо. Собственно, от лица ничего не осталось, кроме рта и подбородка. Их очертания были нежны - рот и подбородок мальчика лет девятнадцати. Все остальное - едва поджившие шрамы.
- Я Георг Могескар. Вы меня понимаете?
- Да, - ответил Андре сдавленным голосом.
- Вы не могли бы приподняться? Нужно кое-что написать. Я мог бы подержать бумагу.
- Что же я должен написать?
Оба говорили шепотом.
- Я бы хотел сдать противнику замок, - сказал Могескар. - Но при условии, что моей сестре дадут возможность выбраться отсюда и спокойно уехать. Я сдам вам крепость только после этого. Вы согласны?
- Я… погодите…
- Напишите своему заместителю, что я сдам замок только при этом единственном условии. Я знаю: Совенскар мечтает его заполучить. Напишите: если мою сестру будут удерживать здесь, я взорву и замок, и вас, и себя, и ее. Тогда все это обратится в пыль. Видите ли, мне-то самому терять нечего. - Его почти мальчишеский голос звучал ровно, хотя и хрипловато. Он говорил медленно и абсолютно уверенно.
- Эти… ваши условия справедливы, - сказал Андре.
Могескар поставил в круг света чернильницу, нащупал ее верх, обмакнул перо и передал его Андре, положив перед ним лист бумаги. Андре с трудом приподнялся, чтобы иметь возможность писать. Он уже с минуту царапал пером по бумаге, когда Могескар вдруг сказал:
- А я хорошо помню вас, Калинскар. Мы охотились вместе на дальних болотах. Вы отлично стреляли.
Андре перестал писать и посмотрел на него. Ему все казалось, что этот мальчик вот-вот снимет свою ужасную маску и взору явится его прежнее лицо.
- Когда принцесса покинет замок? Должен ли мой заместитель выделить сопровождающих, чтобы она спокойно переправилась через реку?
- Завтра, в одиннадцать вечера. Ее будут сопровождать четверо наших людей. Один из них должен вернуться - это послужит гарантией ее спасения. Похоже, Калинскар, это милость Господня, что осадой руководите именно вы. Я вас помню, я вам доверяю. - Его голос был удивительно похож на голос Изабеллы: легкий, самоуверенный, чуть гортанный. - Надеюсь, вы можете положиться на своего заместителя? Он сохранит все в тайне?
Андре потер виски - ужасно болела голова. Слова, написанные им, разъезжались вкривь и вкось.
- Сохранит ли он в тайне? Так вы хотите, чтобы… все условия… вы хотите, чтобы ее спасение было организовано втайне?
- Разумеется! Как вы думаете: хочется мне, чтобы говорили, будто я предал свою мужественную сестру ради собственного спасения? Неужели вы думаете, что она уедет, если будет знать цену своей свободы? Ведь она считает, что отправится молить короля Гульхельма о помощи, а я пока постараюсь здесь продержаться!
- Принц, она никогда не простит…
- Мне нужно не ее прощение; я хочу, чтобы она была жива. Она последняя из нашей семьи. Если она останется здесь, то непременно постарается погибнуть, если вы в конце концов все-таки замок возьмете. Я ставлю на кон и замок Моге, и доверие Изабеллы ко мне ради сохранения ее жизни.
- Простите, принц, - сказал Андре прерывающимся голосом, в котором слышались слезы. - Я не сразу вас понял. Голова у меня работает плохо. - Он обмакнул перо в чернильницу, которую держал перед ним слепой, приписал еще одно предложение, подул на листок, свернул его и вложил в руку принца.
- Можно мне повидать ее, прежде чем она уедет?
- Не думаю, чтобы она согласилась прийти к вам, Калинскар. Она вас боится. Она не знает, что предам-то ее я. - Могескар убрал руку, и она исчезла в окутывавшей его тьме. Свеча горела лишь возле постели Андре - единственный огонек во всем высоком длинном зале, - и он не мог оторвать глаз от этого золотистого пульсирующего облачка света.
Через два дня замок Моге был сдан, а его хозяйка, ничего не ведая, полная надежд, мчалась верхом по нейтральным землям на запад, в Айзнар.
В третий и последний раз они встретились совершенно случайно. В 47-м Андре Калинскар не воспользовался приглашением принца Георга Могескара остановиться в замке на пути к границе, где произошло военное столкновение. Не в его правилах было избегать свидетельств своей первой крупной и замечательной победы и отказывать во встрече бывшему противнику, гордому и благодарному, и можно было предположить, что он либо боится заезжать в замок Моге, либо совесть у него нечиста, хотя вряд ли его можно было обвинить в чем-то подобном. Но тем не менее он в замок Моге не заехал. А встреча его и Изабеллы произошла тридцать семь лет спустя на одном из зимних балов в доме графа Алексиса Геллескара в Красное. Кто-то вдруг взял Андре за руку и сказал:
- Принцесса, позвольте мне представить вам маршала Калинскара. А это принцесса Изабелла Пройедскар.
Он как всегда низко поклонился, однако, выпрямившись, застыл, вытянулся в струнку: эта женщина оказалась выше его по крайней мере сантиметра на два. Ее седые волосы согласно тогдашней моде были высоко подняты и уложены в прихотливую, со множеством локонов прическу. Вставки на платье украшала причудливая вышивка мелким жемчугом. С полного бледного лица прямо на него смотрели серо-голубые глаза - смотрели с явным дружелюбием. Она улыбалась:
- Я знакома с князем Андре, - проговорила она.
- Принцесса! - пробормотал он, потрясенный.
Она располнела и стала теперь крупной импозантной дамой, весьма уверенной в себе. А он так и остался худым, кожа да кости, и к тому же хромал на правую ногу.
- Моя младшая дочь Ориана. - Девушка лет семнадцати сделала ему реверанс, с любопытством на него поглядывая - еще бы, герой, прошел три войны, тридцать лет провел на полях сражений, заставил распавшееся было государство вновь стать единым, чем и заслужил простую и не подлежащую сомнениям славу в народе! Ах, что за тощий маленький старикашка, сказали девичьи глаза.
- А ваш брат, принцесса…
- Георг давно умер, князь Андре. Теперь хозяин Моге - мой кузен Энрике. Но скажите, а вы женаты? Я знаю о вас не больше того, что известно всему свету. Мы с вами так давно не виделись, князь! Со времен нашей последней встречи прошло в два раза больше лет, чем сейчас этой девочке… - Тон у Изабеллы был материнский, жалостливый. Былая самоуверенность, даже заносчивость, и былая легкость исчезли; исчезли и те чуть гортанные нотки, выдававшие сдерживаемую страстность и опасения. Теперь она больше никаких опасений в его присутствии не испытывала. И ничего не боялась. Это была замужняя дама, мать, бабушка; дни ее клонились к закату, меч в ножнах повешен на стену за ненадобностью, замок отнят; и ни один мужчина больше не являлся ее врагом.
- Да, я был женат, принцесса. Но моя жена умерла в родах, а я в то время воевал. Это случилось очень давно. - Он говорил резко, отрывисто.
Она ответила банальностью и по-прежнему жалостливым тоном:
- Ах, как печальна жизнь, князь Андре!