- Что вы искали в Коло-Михайливке?
- Объект… - слова продолжали изливаться помимо воли Тараса. - Секретный немецкий объект. Мы не знали, что это.
- Если вы не знали, то зачем он вам понадобился?
- Это было задание… задание…
- Кто дал вам задание, Тарас? - вкрадчиво спросил Гегель.
"Кошкин, - хотел ответить Тарас. - Майор Кошкин, будь он проклят… А ему дал задание лично товарищ Берия. Лаврентий Павлович Берия, нарком внутренних дел, правая рука товарища Сталина… И сейчас я расскажу об этом немецкой гниде… А ведь я даже не знаю, остался ли жив Кошкин, мать его за ногу…"
- Мать вашу за ногу, - отчетливо выговорил Тарас Петренко.
Он широко, до хруста в скулах, раскрыл рот, высунул язык, словно дразня доктора Гегеля, и со всей силой, на которую только был способен, сжал челюсти.
Глава третья. Волк-оборотень
Ставка Адольфа Гитлера Wehrwolf под Винницей. Июнь 1942 года
Фюрер не любил пиво.
Кроме того, он не любил вино и шнапс. Все знали, что фюрер - трезвенник, не доверяющий тем, кто может пропустить среди дня рюмку-другую. Шнапс - ладно, в конце концов, только русские способны пить водку в такую жару. Да и без вина Эрвин Гегель сумел бы обойтись, хотя бокал ледяного рейнвейна иногда вставал перед его мысленным взором. А вот о пиве он по-настоящему мечтал.
Холодная, запотевшая кружка светлого мюнхенского, с высокой снежной шапкой пены. Достаточно было чуть прикрыть веки, чтобы представить, как она стоит на картонном квадратике с изображением оскаленной волчьей пасти, сбоку от блокнота в кожаном переплете. Можно было представить даже, как посверкивающая толстым стеклом кружка отражается в лакированном зеркале столешницы. Но стоило только открыть глаза, как картина менялась самым драматическим образом: вместо кружки перед Гегелем стояла бутылочка минеральной воды. Несмотря на жару, Гегель к ней так и не прикоснулся. Да и другие участники совещания тоже не проявляли большого интереса к теплой солоноватой минералке. Фюрер, кажется, был единственным человеком в комнате, который пил минеральную воду.
Гегель замечтался и был немедленно за это наказан.
- Вы не слушаете меня, Гегель!
Голос Гитлера хлестнул его, словно кнут. Эрвин Гегель вскинул голову и бестрепетно встретил взгляд горящих черных глаз фюрера.
- Никак нет, мой фюрер! Вы говорили о необходимости усилить наше наступление на Кавказ, к нефтяным месторождениям Баку.
- Почему же вы сидели с закрытыми глазами?
Присутствовавшие за столом генералы смотрели на Гегеля с плохо скрываемым злорадством. Оберштурмбаннфюрер СС, да к тому же офицер Главного управления имперской безопасности не мог рассчитывать на симпатии высшего генералитета. "Они все считают меня мясником, - подумал Гегель. - Конечно, сами они, эти надменные пруссаки, кровь не проливают. Для этого у них есть солдаты. Воевать, передвигая фигурки на штабных картах, легко - жизни тысяч людей превращаются в абстракцию. Но, господа в белых перчатках, что бы вы делали без тех, кому приходится выполнять грязную работу?"
- Я запоминал вашу речь, мой фюрер, - четко ответил он. - Если вы мне не верите, я могу повторить ее слово в слово.
Гегель и в самом деле мог это сделать, несмотря на то, что не вслушивался в слова Гитлера, а думал о холодном пиве. Память оберштурмбаннфюрера была тренирована не хуже, чем его тело - поджарое, мускулистое тело спортсмена. С юных лет Гегель привык подниматься в пять утра и полтора часа посвящать силовой гимнастике. Он увлекался плаванием и боксом, но был равнодушен к фехтованию и конной езде - единственным видам спорта, которые прусские генералы считали достойными аристократов. Ну и плевать! Он, Гегель, не аристократ, кичащийся голубой кровью - его отец был простым почтальоном, а дед и вовсе крестьянином. Зато он не обязан своей карьерой никому, кроме своего собственного таланта и стремления делать свою работу как можно лучше.
- Я верю вам, Гегель, - Гитлер заметно смягчился. - Но на будущее, господа, имейте в виду, что гораздо проще делать пометки в блокноте. Не зря же мои секретарши положили перед каждым из вас чистый блокнот и отточенный карандаш!
Это, разумеется, была шутка, и генералы рассмеялись. Гегель ограничился вежливой улыбкой.
- Итак, господа! - голос фюрера зазвенел, как натянутая струна. - Кавказ - не только ключ к южной России, не только удобный плацдарм для проникновения в Иран и Турцию. Кавказ - это прежде всего нефть, горючее для наших танков и самолетов. Кавказ должен стать нашим еще до осени.
Гегель незаметно оглядел сидевших за столом. Начальник Генерального штаба ОКВ фельдмаршал Вильгельм Кейтель возвышался в своем кресле, прямой, как отвес. Можно было подумать, что позвоночник фельдмаршалу заменяло древко от флага. Его длинные пальцы с пожелтевшими от никотина ногтями едва заметно постукивали по столешнице. Кейтель был завзятым курильщиком, но фюрер не позволял курить во время совещаний, и фельдмаршал страдал.
"Какая Турция, какой Иран? - казалось, говорил его взгляд. - Мы который месяц не можем взять Крым!"
Правая рука Кейтеля, генерал Альфред Йодль разглядывал стоявшую перед ним бутылочку с минералкой с едва скрываемым отвращением. Эмоции отражались на его лице ярко, словно кадры кинохроники на белом полотнище экрана. "Баварец, - подумал Гегель снисходительно. - Баварцы никудышные игроки в покер - чересчур несдержанные. Рано или поздно эта несдержанность не доведет Йодля до добра".
Вчера на стол Гегелю легла расшифровка беседы Йодля и Кейтеля. РСХА позаботилось о том, чтобы при возведении ставки в комнатах генералов были установлены записывающие устройства. Генералы, очевидно, предполагали такую возможность, потому что разговаривали весьма осмотрительно. Но Йодль все же проговорился. "Черт бы побрал эти бесконечные совещания! - заявил он Кейтелю. - Мы тратим на них столько времени, что можно было бы уже дойти до Москвы!" Гегель подчеркнул эти слова красным. Особой крамолы в них не было, но никогда не мешает знать, как настроены твои подопечные. В ставке Wehrwolf оберштурмбаннфюрер отвечал за безопасность, а следовательно, обязан был вникать во все мелочи.
Герой Харьковского сражения, генерал-полковник Эвальд фон Клейст, быстро набрасывал что-то в своем блокноте. Со стороны могло показаться, что он конспектирует речь фюрера, но Гегель готов был держать пари, что Клейст рисует в блокноте шаржи. Серое, будто присыпанное порохом, лицо Клейста было сосредоточенным и даже хмурым: впрочем, про него говорили, что он умеет шутить, сохраняя самый серьезный вид. В досье, которое Гегель собирал на Клейста, приводилось изречение, которое генерал-полковник любил повторять в узком кругу: "Веселые люди делают больше глупостей, чем печальные, но печальные делают БОЛЬШИЕ глупости". При общеизвестной склонности фюрера к депрессиям эта фраза звучала довольно двусмысленно.
- Поскольку бакинская нефть нужна нам уже сегодня, - воодушевленно продолжал, между тем, фюрер, - я принял решение разделить группу армий "Юг" на две части. Первая - назовем ее группой "А" - усилит наступление на Кавказ. Вторая - группа "Б" - пойдет на Сталинград. Не позже сентября мы должны взять под контроль нефтяные промыслы Каспия и перекрыть русским дорогу на Кавказ. А единственная доступная для них дорога на Кавказ сейчас, когда мы господствуем в южнорусских степях - это Волга.
Гитлер потянулся к своей минералке, и Кейтель немедленно воспользовался мгновением тишины.
- Мой фюрер, - произнес он неприятным скрипучим голосом, - группа армий "Юг" недостаточно сильна, чтобы вести наступление на двух направлениях.
- Что? - Гитлер, казалось, не расслышал начальника Генерального штаба. - Что вы сказали, Вильгельм?
- У нас мало сил, - ответил Кейтель. - Мы с огромным трудом удержали русских под Харьковом. Если бы не Клейст, маршал Тимошенко уничтожил бы Шестую армию Паулюса, перемолов ее, как в мясорубке.
- Что за пораженческие настроения, Вильгельм? - черные глаза фюрера недобро сверкнули. - Мы нанесли азиатам страшный удар, от которого они если и оправятся, то не скоро. Тимошенко потерял под Харьковом почти триста тысяч человек! Если наш друг Иосиф не расстреляет его за это, я буду весьма удивлен.
- И все же фельдмаршал прав, мой фюрер, - перебил Гитлера Альфред Йодль.
Гегель усмехнулся краешком рта. Похоже, его прогноз в отношении Йодля сбывался даже быстрее, чем он ожидал.
- Мы слишком распыляем силы! - крепкая ладонь Йодля звонко хлопнула по столу, и сидевшие за столом генералы вздрогнули от неожиданности. - Позвольте напомнить вам, господа, что фон Бок до сих пор не взял Ленинград! На Волховском направлении наши части завязли, как муха в дерьме!
- Генерал Йодль, - ледяным тоном проговорил фюрер, - я призываю вас не выражаться подобным образом. Вы не в казарме. Здесь присутствуют дамы.
Он повернулся к своим секретаршам и галантно наклонил голову. По отношению к дамам фюрер неизменно вел себя по рыцарски.
- Приношу свои извинения, - пробурчал баварец.