Лейтенант-танкист отдал честь и тут же начал говорить в микрофон. Танки в готовности зарычали.
Кришинин направился в сторону своей машины. Но прежде, чем он сумел пройти половину пути, звуки боя вернулись. И изменились.
Боевые машины пехоты и колесные носители противотанковых ракетных комплексов занимали позиции. Противник приближался.
Кришинин оглянулся, посмотрев на другую сторону канала. Ничего. Он проклинал командира артиллерийской батареи, недоумевая, где его носило. Прямо сейчас нужен был кто-то, кто мог бы навести артиллерию. В противном случае их раздавят раньше, чем орудия смогут что-то сделать.
Танковый взвод откатился вниз через седловину и занял указанную позицию. Кришинин был уверен, что он сделают все, как надо. Лейтенант был профессионалом.
Одна из машин с противотанковым ракетным комплексом, слишком сильно выступавшая из-за гряды, получила снаряд в носовую часть и перевернулась, выбросив кучу металлических осколков вверх и в стороны. Кришинин ощутил боль в плече, как будто его укусило огромное насекомое. Он пошатнулся, но продолжал бежать.
Ближайший взвод мотострелков спешился, но их офицер явно не позаботился о том, чтобы занять правильные позиции. Они просто лежали близко друг от друга со своими пулеметами, автоматами и противотанковыми гранатометами, укрываясь только за небольшими неровностями земли.
Кришинин закричал на их командира:
- С ума сошли? Занять позиции в зданиях! Слишком поздно окапываться. Бегом!
Лейтенант посмотрел на него так, словно ничего не понял. Вдруг у Кришинина в груди похолодело. Он понял, что, похоже, это взвод, лейтенант которого погиб на минном поле. Он ощущал отчаянную необходимость все сделать сам. Игнорируя лейтенанта, он схватил за шиворот первого попавшегося солдата, пулеметчика.
- Боец. Бегом в здание. Возьми остальных. Ведите огонь оттуда.
Кришинин побежал вдоль позиций. На позиции, где лейтенант расположил взвод, солдаты были не только безнадежно уязвимы, но и не могли бы ничего сделать. У них просто не было достаточной видимости. Кришинин не мог поверить, что так плохо подготовил своих солдат и офицеров. Он выполнял все предписания, на учениях тоже все было нормально, они получали, в основном, оценки "хорошо" и "отлично". Но сейчас все тренировки пошли прахом, как будто солдаты раньше выполняли все действия, но не запоминали их. А теперь слишком поздно. Им придется сражаться в таком состоянии, в каком их застала война.
- Все, встать, - грубо крикнул он, чтобы его могли услышать за хаотичным грохотом боя. Один из пулеметчиков открыл огонь, его поддержали еще несколько солдат, хотя некоторые просто лежали на земле.
- Прекратить! Стоп! Они вне досягаемости. - Даже стоя в полный рост, Кришинин не мог увидеть противника с той позиции, с которой солдаты вели огонь. - Занять позиции в зданиях и приготовиться к бою. Это не учения. Прекратить огонь!
А потом он увидел вертолеты. Летевшие не с той стороны, откуда было нужно.
- Давай! - Закричал он, срывая голос. Он бросился под прикрытие здания, мотострелки последовали за ним. Расположившаяся в саду боевая машина пехоты выпустила куда-то противотанковую ракету.
- Где взвод ПВО? - Вслух подумал Кришинин.
Вертолеты уродливыми луковицами с темными ракетами на подвесках и черными немецкими крестами на фюзеляжах трещали над деревьями. Опознавательные знаки смутили Кришинина, поскольку он считал, что они все еще в полосе ответственности голландских войск. Он остановился и дал несколько автоматных очередей по вертолетам, несколько солдат последовали его примеру.
Вертолеты прошли над деревьями, но не стреляли. Кришинин ощутил облегчение, когда они прошли мимо фермы. Но мгновение спустя он услышал шипение сходящих с направляющих ракет.
Артиллерия, вспомнил Кришинин. Батарея стояла открыто. Он беспомощно наблюдал, как вертолеты противника гарцевали над полем, дразня отчаянных стрелков на земле и уничтожая самоходные орудия одно за другим.
Почему же взвод ПВО не стрелял, удивился Кришинин.
Меньше чем за минуту вертолеты убрались на юг, оставив уничтоженную батарею в завесе дыма, время от времени озаряемой вспышками вторичных взрывов.
Кришинин остановился у собственной машины. Она переместилась ближе к вершине холма, стреляя из автоматической пушки с большой дистанции. Он запрыгнул на ее крышу, наклонился к башне, схватил наводчика за рукав и крикнул, чтобы тот его услышал.
- Давай назад во двор. Укроешься за стенами. Мне нужна рация.
Наводчик посмотрел на него снизу вверх.
- Товарищ капитан, вы ранены.
Кришинин проследовал за взглядом наводчика, сначала на свои плечи, затем на грудь и на рукав. Большая часть рукава была равномерно темной, гораздо темнее, чем могла бы быть от дождя. При виде этого Кришинин испытал мгновенный приступ слабости.
- Быстрее, - сказал он, борясь с тошнотой. - Во двор.
Но он моментально ощутил слабость, как будто рана появилась только сейчас. Он вспомнил "укус" в плечо. Казалось невозможным, что тот мог нанести такую рану. Он даже не ощущал боли.
Он побежал рядом с боевой машиной, направляя ее к воротам, когда интенсивность боя резко возросла. Но въехавшая во двор ранее машина авиационного корректировщика заблокировала проезд, занимая гораздо больше места, чем ей требовалось. Кришинин обежал ее, чтобы потребовать от корректировщика убрать ее в сторону, когда артиллерия возобновила огонь.
Крыша сарая рухнула. Ударная волна сбила с ног несколько человек во дворе. У одного из солдат пошла кровь из ушей, и Кришинин ощущал, что его тоже оглушило. Однако он смог услышать грохот выстрела танкового орудия, гораздо ближе, чем он ожидал. В разбитом дворе солдаты кричали о помощи, давясь пылью от разбитого сарая. Дождь резко усилился, как будто противник управлял и им.
- Все в здания, - закричал Кришинин. - Не стоять, как бараны.
Но солдаты не решались. После зрелища снесенного снарядом сарая Кришинин не мог их винить. Тем не менее, каменные стены все же обеспечивали лучшее укрытие, чем открытый двор. И все солдаты не могли эффективно вести огонь со двора. - Шевелитесь, черт бы вас побрал!
Но солдаты уже с трудом могли понимать и выполнять команды. Это означало, что они были шокированы и замедленно реагировали на усиливающуюся с каждой минутой неразбериху. Теперь те, кто уже не понимал русского языка, просто следовали за более стойкими товарищами.
Звук двигателей приближающихся танков перемешался с шумом взрывов ракет и грохотом автоматического оружия. Кришинин вернулся в здание и поднялся по лестнице, хрустя осколками битого стекла под ногами. Лейтенант-разведчик остался на своем месте. Но ему уже не нужен был бинокль.
- Танки, - сказал он Кришинину. - Как минимум, рота. Стреляют вон от тех деревьев. Мы подбили два из них.
Снаряд ударил в стену дома, сотрясся его до основания. Но каменная кладка была старой и надежной.
Лейтенант заметил окровавленный рукав Кришинина.
Кришинин остановил его руку.
- Ничего серьезного, - сказал он, сам желая в это поверить. Он не мог понять, почему не было боли. Рука все еще двигалась нормально, если не было нагрузки.
- Кто-то из офицеров бежал на крышу с рацией, - сказал лейтенант. - Он был похож на того, из ВВС.
- Где он?
- На крыше. Там лестница на чердак. Потом через слуховые окошки.
Вражеские танки были близко, примерно в километре. Кришинин мгновение рассматривал их, успев заметить темный металл через просветы дымовой завесы, которую ставили танки. Они двигались очень грамотно, дисциплинированно, но медленно. Казалось, они не решаются переступить черту. Он заметил, как одна из советских противотанковых ракет, устремившихся к танкам противника, дала сбой, совершила короткий рывок в небо и упала на землю. Он с отвращением отвернулся.
Кришинин направился прямо на чердак. Он ощущал необычайную легкость, как будто плыл, но на самом деле это был трудный подъем по узкой лестнице. Ему начало казаться, что туловище могло лететь, а ноги были придавлены грузилами. Наконец, он добрался до чердака, заставленного старьем и пропахшего плесенью. Накопленный поколениям хлам мешал пройти, Все, кроме старых фотографий в рамках и раритетной бытовой техникой было накрыто тканью.
Чердачные окна были разбиты. Кришинин высунулся в ближайшее, смотревшее в сторону канала.
Былов лежал на животе, распластавшись на крыше, и что-то говорил в микрофон рации. Раскрытая сумка с оборудованием лежала рядом.
Кришинин не мог разобрать ни одного его слова, сказанного корректировщиком. Уровень шума был просто сумасшедшим, выводящим из себя. Казалось, сотрясаемый воздух стал осязаем
Кришинин коснулся ноги Былова.
Корректировщик поднял палец. Подождал. И перевернулся на спину, выискивая что-то в сером небе. Кришинин проследил направление взгляда Былова, но ничего не увидел.
Однако Былов полез в сумку, доставая сигнальный пистолет и две цветные дымовые шашки. Он еще раз сказал что-то в микрофон, затем поднялся на колени на скользкой черепице, достаточно, чтобы высунуться из-за крыши.
Уверенным движением Былов бросил одну шашку вправо, затем вторую влево, обозначив позиции своих войск. Потом взял пистолет и быстро выпустил две зеленые ракеты подряд в сторону противника.
Былов бросил сумку Кришинину, указал забираться обратно на чердак. Корректировщик заскочил на чердак следом с кошачьей грацией, волоча за собой рацию. Не глядя на Кришинина, Былов упал на пол, зажав уши руками.
Кришинин быстро последовал его примеру.