В тот день он предъявил мобильник в качестве главного доказательства своего прихода "оттуда".
- А вот такие теперь есть телефоны у каждого, - известил тогда Кукарский, протягивая мобильник (оба сидели в черной "Волге" майора). - Их носят с собой. По ним можно связаться из любой точки, хоть из леса, с любым человеком, у кого есть такой же. Конечно, если только знаешь номер абонента - он десятизначный.
В тот раз Кирыч не смог сдержать эмоций - он присвистнул, взял у Димки сотовый и повертел в руках, а уж отдал только в конце разговора.
Нынче Димка даже не достал мобильник и продолжил дальше грустным голосом:
- А вот с космосом, к сожалению, все гораздо хуже - никуда мы так и не полетели. Ни мы, ни америкосы. Готовится, правда, полет на Марс. Но… Все туманно как-то.
Наконец Кукарский еще показал российскую сторублевку. Но гладенькая купюра из банкомата заняла у майора всего несколько секунд.
- Ладно, это все понятно, - вздохнул он, вернув сотку. - Но ты мне вот что еще скажи. А сам-то ты чего хочешь? Зачем ты со мной связался? Какие цели преследуешь?
- Я же, кажется, намекал уже. Мне нужно выйти на Горбачева, чтобы убедить его не делать фатальных ошибок. Я хочу совместно с вами не допустить грядущего развала Советского Союза.
- О, ну это ты загнул! - майор закатил глаза, и без того морщинистый лоб стал весь в бороздах. - Ты уверен, что у нас получится? Ты думаешь, от этого будет толк?
- Да, я почти уверен. - И Димка поведал о своем эксперименте с домом.
- Ах вот кто у нас массовик-затейник! - хитро улыбнулся майор в конце рассказа. - Ладно, считай, что я твою историю не слышал.
- Да мне плевать на обвинения в вашем мире! - Димку слегка разжарило. - Главное, я понял, что будущее можно изменить. Представляете, Игорь Кирыч, мы сделаем другую, великую страну, не терявшую своего достоинства! У нас будет иная история, полная побед и…м-м… замечательных свершений. И через тридцать лет СССР станет величайшей империей мира, перед которой будут пресмыкаться Соединенные Штаты. В которой люди будут жить с идеалами добра, с верой в настоящий коммунизм, и они будут любить друг друга!
Димка не заметил, как увлекся. А когда остановился, понял, что в своей речи даже истек слюной.
- Ладно-ладно, это я понимаю, - по-доброму улыбнулся кагэбэшник. - Конечно, будущее без СССР - полное дерьмо. Слушай, а что именно плохое есть у вас? Что тебе так не нравится?
- Не знаю, - Димка пожал плечами, его запал иссяк. - Как-то все в целом. Нет идеалов, люди любят деньги, не к чему стремиться, кроме наживы. Народ духовно обнищал, книги читать перестал, поглупел, обозлился.
- Что ж, это… Это весьма серьезные аргументы… Ну ладно, все понятно, - Кирыч постучал пальцами по столу. - А может мне того… Сначала самому посмотреть?
- Что посмотреть?
- Ваше будущее.
- Э нет! - испугался Димка. - Ни в коем случае! Вы же там с ума сойдете! Оно слишком сложное. Совершенно непонятное. Я и сам до конца все не понимаю, а уж вам вообще… крыша съедет… лучше не соваться!
- Ладно, ладно, ознакомлюсь сначала в теории, а там посмотрим.
В итоге они достигли консенсуса. Игорь Кирыч взял передышку на изучение учебников, а Кукарскому выделил комнату в гостевом общежитии. Ибо Димка заявил, что не вернется к себе, пока не определится с майором на счет встречи с Горбачевым и Раисой. Так майор расстался с Димой до утра.
Май 2013 года, Николай Герасименко и его личные планы насчет очередного путешествия в прошлое
По телефону Николай говорил сущую правду. Он заполучил патефон обратно с помощью бывшего одноклассника, служащего ныне в полиции в чине капитана. На следующий день, когда Димка поехал в прошлое, Коля отправился в десять утра сплавлять многострадальный антиквариат.
Герасименко немного мучало похмелье, его беспокоило, что слишком часто он стал пить - обычные, впрочем, утрешние угрызения совести умеренно пьющего человека. Накануне вечером пришлось прилично залить в горло с этим одноклассником. Хотя выглядел Коля сейчас неплохо - побрился перед выходом, отутюжил одежду.
И не мудрено, ведь элементарное правило продающего - выглядеть как на бракосочетании в загсе. А продавать Коля пришел по объявлению - к некоему скупщику антиквариата. Скупщик, как оказалось, держал небольшой, да что там небольшой, мизерный магазинчик в подвале пятиэтажки.
Когда Коля спустился туда с патефоном в охапке, у него глаза сразу разбежались. Было непонятно и удивительно, как это хозяину на восьми-девяти или десяти квадратах удалось разместить столько всякого хлама!
Услыхав шорохи, явился владелец лавки. Он выплыл из-за ширмы, протиснулся между огромным самоваром и стопками лежащих на полу древних книг, и, бросив короткий взгляд на самого Колю, уставился на патефон. Причем, пожилой возраст и чрезвычайно неказистое лицо со впалыми скулами едва не отпугнули посетителя.
- Почем продать хочешь, мил человек? - странно спросил хозяин.
К тому же, ни здрасте тебе, ни пожалуйста!
- Десять штук рублей, - недовольно отчеканил Коля.
- Ого, загнул-то как! - сразу отреагировал антиквар и пощупал патефон.
Отломившуюся иглу Колька намедни кое-как присобачил, и теперь боялся, что место стыковки привлечет ненужное внимание. И, как назло, профессионал из лавки это место пару секунд пальпировал, словно под лифом у девки в кинотеатре, но, правда, ничего не сказал.
- У меня такого добра вона сколько, - хозяин повел рукой в сторону витрины, и Коля увидел там еще два похожих патефона без ценников. - Пять штук, не больше.
- Ладно, - вздохнул Герасименко, - семь, и мы расходимся друзьями!
- Ну, хорошо, хорошо, так и быть, - неожиданно быстро согласился хозяин лавки. - Ставь его сюда, я сейчас… за деньгами схожу.
* * *
Димка в разговоре с кагэбэшником был в какой-то степени прав - пусть и не все стремятся к наживе в две тысячи тринадцатом, но наличие приличной суммы денег радует всех. Впрочем, неважно в какое время живет человек. В любые эпохи - ничто так не греет его душу, как кругленькая сумма, греющая карман.
Так уж устроен человек: однажды познав всю силу заманчивых цветастых бумажек с водяными знаками, он уже не в силах равнодушно относиться к этим бумажкам. И чем их больше, тем сильнее возбуждается душа. И тот, кто говорит, что не любит деньги - лишь кривит душой. Деньги любят все. Только одни тайно, а другие явно.
Так можно любить и девушку - тайно, боясь признаться самому себе. Это всего лишь проявление человеческой натуры. "Грязными бабками" брезгливо обзовет деньги журналист, если они скопились в руках у олигарха, а сам с удовольствием продаст подороже из ничего вылепленную грязь.
Вот и поп всегда скажет тебе, что деньги - это зло, что Иисус в такой-то главе евангелия сказал про богатеев то-то и то-то. Однако сам этот поп почему-то на заправки всегда приезжает на новеньких иномарках.
Что же касается Коли Герасименко, то он всегда честно говорил сам себе: да, мол, я люблю деньги, но в меру. А что в этом плохого?
Так что когда Коля шел из магазина древностей с приятной суммой, от этого внутри у него все пело в такт радостно чирикающим майским воробьям. В его голове уже роились планы, как то: зайти в парфюмерный магазин и прикупить такие женские духи, с таким впечатляющим ароматом, оставляющим мощный убийственный шлейф, что Люба запрыгает от восторга, что она от восхищения с ума сойдет! Или: набрать деликатесов, отодрать с них этикетки, и устроить Любе такой царский ужин любви, быть может, при свечах, что любимая взлетит на седьмое небо.
Однако второй вариант он быстро отсеял, из-за проблем с жилплощадью для встреч. Появляться у Любы на квартире все еще представлялось опасным. И Герасименко решил прибегнуть к первому варианту. Он заглянул в "Летуаль" и выбрал сногсшибательный аромат. Конечно, приятная девица в форменном передничке навязывала ему свои вкусы, но Коля полностью положился на собственную интуицию. Уж он-то знал, чем свалить Любу наповал.
Таким образом, параллельно ко всему Колю одолевали любовные переживания. Опять нахлынула страсть к Любе, и ему со страшной силой захотелось срочно окунуться в излюбленный мир тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.
Ощущая потной ладошкой душистый бутылёк в кармане, в отличном расположении духа Николай подошел к двери своей квартиры. И, как это обычно бывает, витая в облаках, Герасименко не заметил ожидающей его опасности.
Едва Колька повернул ключ в замке, как сзади кто-то резко выскочил из ниши площадки, мгновенно оказался рядом, зажал Коле рот одной рукой и надавил пальцами другой на точку на шейном позвонке. У Коли закружилась голова, и он потерял ощущение реальности. Понял лишь, что медленно оседает на пол. Затем наступил провал.
Николай очнулся на своем диване, со стянутыми кожаным ремнем руками (его же советским ремнем!) - он сидел, вытянув ноги и откинув голову на спинку. В голове роился туман, мысли путались. Где-то сбоку кто-то негромко копошился.
Коля поднял голову, с болью в глазных яблоках перевел глаза и увидел странного человека около своей стенки. В меру упитанный человек в темно-сером мешковатом одеянии с тряпичной черной повязкой на патлатой голове копался в нижнем отделении Колиной стенки. На пол высыпались альбомчики с фотками, записные книжки и прочий хлам.
- Ты кто - вор, что ли? - проскрипел Коля.
Незваный гость резко обернулся. Его несимметричное маленькое лицо с трехдневной щетиной перекосила злобная ухмылка.
- А, очнулся, смертный! - низким голосом сказал странный человек.