- Иди. Я не пойду тебя провожать, - словно далеким отзвуком прозвучал ее шепот.
Она провела пальцами по моим ресницам, убирая с них влагу. Я перехватил ее пальцы и стал жадно целовать. Она не отдернула руки, и я целовал, целовал и целовал их. Это были потрясающие минуты. Она позволила целовать свои руки. Я окунулся в них. Я перецеловал каждую их клеточку, каждую ямочку, каждый бугорочек, я перецеловал каждый кончик ее божественных ноготочков. Весь мир для меня был сейчас в этих руках. Я целовал ее пальцы! Вокруг нас полыхало своим разрушительным огнем гигантское Солнце, бурлила раскаленная плазма, извергались огромные протуберанцы, а я целовал, целовал, целовал ее пальцы…
…Дар замолчал, остановившись взглядом на огоньках, прорывающихся из-под поленьев. Костер стихал. Я сидел, боясь проронить хоть одно слово. Я опасался неосторожным звуком развеять невидимый туман потрясающей истории, которая витала рядом с нами в ночи.
Неожиданно Дар наклонился к костру и опустил пальцы в огоньки. Я инстинктивно вздрогнул, однако дальше произошло невероятное: Дар начал задумчиво играть язычками пламени, а те огибали пальцы, не причиняя им никакого вреда.
- Дар! - воскликнул я. - Вас не жжет огонь?!
От моего возгласа Дар словно очнулся.
- Извините, - проговорил он. - Я совсем забылся.
Он снова отодвинулся от огня, продолжая на него смотреть.
- Да, - сказал он, - после моего путешествия на Солнце огонь не трогает меня.
- Невероятно!
- Да, невероятно… У меня осталось ощущение, что меня все еще окружают остатки грависилового поля.
- Оно сохранилось во мне, - продолжил он после некоторой паузы, - хотя… - он на мгновение словно запнулся, - оно должно было исчезнуть в том моем сне… Впрочем, я прервался на школьные воспоминания, но вернусь к Бэрбу…
VII
…Итак, мы летели на небольшом квоце по городку… В те минуты мое сознание было переполнено воспоминаниями о Юнне, а Бэрб что-то рассказывал мне. Я почти не слушал его. Я отвлекся от своих мыслей только тогда, когда услышал, что он уже дважды переспросил меня о моих видениях на подлете к Солнцу, о том, что мне виделось в тот момент, когда включалось поле грависила.
Я машинально ответил ему, что слышал голос матери, рассказал, как, погружаясь в парасон, я вместо пульта вдруг увидел простой деревянный стол, бумаги на нем, перед столом окно, а за окном земной ландшафт, рассказал про раннее утро и восходящее из-за горизонта Солнце.
Бэрб заметил мне, что все, кто подлетают к Солнцу, при погружении в поле грависила начинают созерцать необычные видения. У каждого всплывают картины как бы из другого мира.
Эти его слова вернули меня из забывчивости. Я задумался. А ведь, действительно, был такой миг, когда я ощущал словно раздвоение. Будто в этот момент во мне жил какой-то другой человек. Я вспомнил прозвучавший тогда в моем сознании голос матери, и только теперь сообразил, что он был очень странным. Самым странным было то, что в те мгновения она как бы рассказывала мне о миге моего рождения, об акушерке, взявшей меня на руки, и о первых лучах Солнца, упавших на мое маленькое тельце. А я ведь хорошо помню ее рассказы о моем рождении. Оно происходило совершенно в иной обстановке. Ни о какой женщине-акушерке не шло и речи…
- Поверишь ли, - сказал мне Бэрб, - я в парасне увидел, будто дремлю в каменной пещере. Увидел перед собой прямо в пещере костер, а за костром на стене - недорисованного мамонта…
Я рассмеялся. Бэрб тоже усмехнулся (что бывало с ним редко) и поведал высказанную здесь кем-то версию, что грависил каким-то образом будит в подсознании историческую память.
- Скорее, - сказал я ему полушутя, - он смешивает времена.
- Очень похоже, - ответил Бэрб. - Может, и вправду, он осуществляет какой-то временной сдвиг, ведь он пучкует гравилинии, а те неразрывно связаны с Мировым Временем.
Мне тут вспомнилось, как в момент погружения в грависил я почувствовал, что ощущаю бесконечность пространства, я описал свои ощущения Бэрбу, и мы сошлись с ним на том, что неплохо было бы, если бы кто-то занялся этим вопросом специально.
Я снова вспомнил Юнну, Бэрб тоже отвлекся на свои мысли, и мы на какое-то время замолчали. Я следил за движущейся внизу знакомой улицей. Когда вдали показался домик Юнны, у меня невольно дрогнула лежащая на подлокотнике рука.
Это не прошло мимо внимания Бэрба, но он ничего не спросил. И тут я с удивлением заметил, что он тоже смотрит на домик Юнны.
Это вдруг взволновало меня. Обуреваемый сомнениями, я начал искоса посматривать на него. Бэрб сидел, замерев на месте. Неожиданно наши взгляды встретились, и я прочел в них то, что боялся прочесть…
Не один я охвачен мыслями о Юнне!
Я резко тормознул наш квоц.
- Мне надо зайти в гости, - буркнул я.
Бэрб ничего не ответил и лишь молча проследил, как я выбрался из кабины.
Как только я оказался снаружи, квоц дернул с места и быстро помчал прочь, исчезнув в плазменном тумане.
Меня это несколько успокоило. О моих отношениях с Юнной Бэрб знал еще на Плутоне. Ее снимками была заполнена вся моя комната. Полудымчатые объемные изображения Юнны Бэрб видел неоднократно, и я не скрывал своих чувств к ней.
"Значит и он! - подумал я. - Значит и он!"
Это открытие начало меня теребить. Бэрб был здесь без меня с Юнной и достаточно долго!
Я в волнении заспешил к Юнне.
Ее небольшой домик, переливающийся слабыми розоватыми оттенками, немного напоминал нераскрывшийся бутон розы. В окружении других жилищ он приятно радовал глаз и чем-то неуловимым манил к себе. Юнна первая на Солнце сотворила такое жилище, и, глядя на нее, другие тоже начали фантазировать со своими домами. В результате их городок стал похож на цветочную поляну. Однако изящнее Юнны свой домик никому не удалось построить.
Я, подобно жучку, влетел в ее лепестки (такое сравнение всегда приходило мне в голову, когда я посещал ее) и оказался внутри.
Небольшие овальные комнаты с простой невычурной мебелью тоже переливались розоватым цветом. Впрочем, ныне во всяком помещении цветовая гамма легко и плавно меняется в зависимости от настроения хозяев или их гостей. Сейчас мною овладевала радость, и потому стены празднично играли розовыми бликами
Юнны дома не оказалось. Я, помявшись немного в нерешительности, прошел в гостиную и присел в кресло. Мой взгляд упал на столик, стоящий перед креслом. На нем лежал небольшой пульт с единственной клавишей, на которой светилась надпись "Здравствуй, Дар!"
Это было видеопослание мне. Я коснулся клавиши.
По другую сторону столика в кресле появилось стереоскопическое изображение Юнны. Она, улыбаясь, смотрела прямо мне в глаза.
Горячий комок прокатился внутри меня. И, хотя я понимал, что передо мной всего лишь изображение, волнение перехватило дыхание. Я чуть не кинулся обнимать полупрозрачное свечение.
- Здравствуй, Дар! - сказала, улыбаясь, Юнна. - Вот ты и прилетел.
Я отодвинул в сторону разделяющий нас столик и придвинулся поближе.
- Прости, - продолжила она, - что я не встречаю тебя, мне пришлось вылететь на экстренный случай. Только что нас, практически всех, кто остался в городке, подняли по тревоге. Через несколько минут мы отправимся в глубинный рейд. В солнечных недрах зонды зафиксировали гигадомен. Он очень быстро движется к поверхности, и по расчетам наша лайкуна оказывается на его пути. Необходимо это уточнить и исследовать его…
У меня все оборвалось внутри. Гигадомены (их здесь еще называют Гигами) всплывают на поверхность Солнца в зонах его высокой активности. Они несут в себе сильнейший заряд излучения. Их выход на открытое пространство сопровождается мощной вспышкой, которая и наблюдается из космоса. Гигантские протуберанцы взлетают вверх, в пространство уносится ударная волна солнечного ветра. Перед Гигами грависил бессилен. Если Гиг пройдет через городок, он его просто уничтожит.
Я, не дыша, слушал Юнну.
- Но ты же не пугаешься, Дар, - сказала она и рассмеялась. - Гиг еще не обследован. Может, ничего страшного не произойдет.
- Дар! - продолжила она, немного подавшись мне навстречу. - Как жаль, что я сейчас не могу дотронуться до тебя. Я же совсем не так хотела тебя встретить, не те слова сказать.
Она протянула вперед руку. Я поднял свою ей навстречу. Мои пальцы утонули в ее. На меня нахлынули воспоминания о минутах нашего расставания. Я прикоснулся губами к пустому воздуху, в котором сейчас витал отсвет ее ладони.
- Дар, милый! Я же знаю, что сейчас ты целуешь воздух. Милый-милый Дар! Ты не забыл наше расставание? Мои пальцы еще помнят твои губы. Я тогда не могла тебе ответить тем же. Я просила тебя поскорее улететь. Ты спрашивал, почему. Сейчас я могу тебе сказать.
Все эти годы ты присылал мне свои снимки. Дар, прости, но я не вскрывала их. Нет, Дар, ты не подумай, что я хотела забыть тебя. Пойми меня, милый. Меня тронула любовь мальчика Дара ко мне. Я видела, как ты мучаешься. Но я не могла ответить тебе тем же. Все, что я испытывала тогда к тебе, было только нежной жалостью. Твоя боль передавалась мне. Мне хотелось тебе чем-нибудь помочь, но для меня ты был всего лишь четырнадцатилетним школьником. Я хотела, но не могла любить тебя во всю силу своей любви.
Но Дар, твоя любовь зародила во мне иное чувство, я начинала любить в тебе другого человека. Я смотрела на твое лицо и за его мальчишескими чертами искала черты крепкого и сильного мужчины, такого же верного мне и так же преданно любящего меня.