Андрей Уланов
Бесшумный звонок
– Ну и о чем ты думал, когда составлял эту писульку? Или ты вообще не думал?
Голос начальства был почти ласков. Начальство не гневалось – злиться на этого конкретного подчиненного полковник ФСБ Михайленко, во-первых, устал, а во-вторых, давно выяснил чрезвычайно низкий КПД этого занятия. Как обычно говориться в подобных случаях: злости на тебя уже не хватает.
Впрочем, было еще и в-третьих – на Руси не принято злиться на убогих, а с точки зрения Михайленко капитан Балашов вполне попадал в данную категорию. Даже внешне – мятый костюм, под глазами синюшные мешки, щетина. Видок тот еще, словно капитан дня три бухал не просыхая. Только запаха дешевой сивухи не хватает для полноты образа, с раздражением подумал полковник. Тоже мне, алкоголик, тьфу, трудоголик хренов. Загнать его, что ли, в медчасть? Пусть полечат недельку-другую от… да хотя бы от интернет-зависимости!
– Никак нет, думал.
– Вот скажи мне, Александр Николаевич, – полковник щелкнул зажигалкой и чуть подтолкнул пепельницу в сторону собеседника. Тот качнул головой.
– Ах, ну да, ты ж у нас к трубке пристрастился, – вспомнил Михайленко. – Так вот… скажи мне, пожалуйста, Александр Николаевич, будь так любезен: тебе не надоело еще фигней маяться? Твоя параноидальная идея у меня уже во где! – полковник косо провел ребром ладони по шее. – По самые гланды! Год уже я от тебя эту песню слышу, год! Ну какого, спрашивается, моржового органа?! Ты молодой, перспективный офицер, академия с отличием за плечами, в Душанбе себя отлично проявил… к внеочередному представлен… был.
– Я просто делаю свою работу, товарищ полковник.
– Не-е-ет! – Михайленко покачал сигаретой. – Ты у нас кто? Аналитик! Вот и анализируй себе! А теорию заговора изобретать… всемирного… и без тебя найдутся люди с хорошим воображением. С фактами надо работать, капитан, с фактами! Уяснил?
– Факты изложены в моем докладе, товарищ полковник.
– А ты у нас, Александр Николаевич, упрямый, – вздохнул Михайленко. – Я бы даже сказал – упертый. Могу еще с одним известным фольклорным животным сравнить. Доклад же твой, – полковник искоса глянул на монитор, – факты в нем, разумеется, есть, как же без них. И нового ничего такого уж в них, Александр Николаевич, нет. Ровно те же самые факты мне твои коллеги из соседних кабинетов в клювиках приносят. А знаешь, в чем разница? Они эти факты анализируют, а ты, Александр Николаевич, их интерпретируешь! Подгоняя под свою любимую теорию, а там, где не подгоняется, сапогом упихать пытаешься!
Капитан молчал.
– Значит, вот что, – так и не дождавшись от подчиненного реакции, полковник зло крутанул окурок, словно хотел просверлить им зубастую ухмылку Микки-Мауса на дне пепельницы. – В понедельник я жду твой доклад. Нормальный. И если он таким не будет, соответственно и разговор с тобой пройдет совсем в ином ключе. Все, свободен, и чтобы до утра понедельника я тебя не видел.
Вернувшись в свой кабинет, Балашов некоторое время просто сидел, тупо глядя на экран монитора. В верхней трети десктопа еще висело открытым сообщение, которое и стало последней каплей, заставившей его сесть и написать этот злосчастный доклад. Буковки остались совершенно теми же, что и два часа назад, смысл их также не изменился: пост мичмана Вильсона с крейсера УРО CG-62 "Чанселлорвиль", тихо-мирно позавидовавшего своему приятелю из эскадрильи морской пехоты. Приятель, по мнению мичмана, скоро получит возможность вдоволь налюбоваться старинной немецкой архитектурой за счет казны, тогда как бедняге Вильсону в качестве пейзажа еще долго предстоит "наслаждаться" волнами Атлантики.
Можно, конечно, сказать, что нет ничего необычного в том, что эскадрилья морского базирования решила разок-другой слетать с суши. И уж только параноик вроде него может предположить, что самолеты Атлантического флота перелетают на опустевшие аэродромы Западной Европы – потому что "приписанные" к ним эскадрильи 5-й ОТАК давно уже перебазировались восточнее… поближе к цели. В Бяла-Подляска, всего в 30 километрах от Бреста, на базу в Минске-Мазовецком или в Повидз.
Последняя пешка встала на доску, фигуры расставлены и ждут. Тик-так-тик-так-тик-так.
Он вдруг явственно услышал это быстрое, лихорадочное тиканье, хотя совершенно точно знал: никаких механических часов поблизости не имелось. Это было жутко, и вдвойне – потому что обычные часы звучат иначе… разве что часовые бомбы в дешевых боевиках отщелкивают похожие тики-таки. Стрелка бежит – и замирает в последний момент, когда израненный в решающей схватке с главзлодеем герой последним усилием вырывает из адской машинки красный провод.
Тик-так-тик-так… кажется, перестук ускорялся, сливаясь в писк – и, утончившись до комариного гудения, сошел на нет почти так же внезапно, как и начался.
Черт…
Разжав ладонь, Балашов недоуменно уставился на зеленый кругляш. Ну да, пуговица… от воротника рубашки. Надо же – рванул в запале так, что "с мясом" вырвалось. Сколько ж это наваждение длилось-то? Десять минут… или больше? Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша…
Нет, нафиг такие глюки – на трезвую-то голову. Тем более, что на дворе вечер пятницы, непосредственное командование вполне недвусмысленно скомандовало: исчезни с глаз долой. И гори оно тут все синим ядерным огнем!
Аккуратно спрятав пуговицу в карман – больше по привычке, дыра такая, что проще новую рубашку купить, – он подвинулся вплотную к столу. Проверил почту: глухо. Последняя стадия одиночества, даже спамеры не пишут – и, усмехнувшись, вызвал Карту.
Эту программу Балашов написал сам, еще в позапрошлом году – когда первые тревожные звоночки начали сливаться в непрерывную трель наподобие той, что приглючилась ему минуту назад. Конечно, настоящий программист, увидев ее, наверняка бы выкатил вагон и маленькую тележку замечаний: код не оптимизирован, графический интерфейс откровенно убог, да и вообще… но капитана Карта вполне устраивала и в нынешнем виде. Не до жиру, как говорится, быть бы живу…
Подцепив стрелкой темно-синий силуэт "Джорджа Вашингтона", Балашов правой клавишей "выкликнул" из него состав авиагруппы. Нужная эскадрилья была второй в списке. Теперь тащим… или нет, лучше жмем на клавишу "G" и сообщаем, куда именно полетят наши самолетики. И – любуемся на результат. Ну чем не "Цивилизация-2008"? Ах да, еще красным тебя пометить…
Красного на карте было много. Корабли, военные базы, аэродромы, дивизии – как находящиеся в своих новых местах постоянной дислокации, так и "забежавшие на покурить". То есть, выражаясь военно-дипломатическим языком, "принять участие в учениях "Весенний ветер", проводимых в рамках программы НАТО "Партнерство ради мира"". Вполне обычное дело – просто захотели в очередной раз попугать не додавленные пока очажки мирового терроризма бряцаньем военной мощи. Ну а то, что в этот раз учения проходят вдоль границ России – не более чем совпадение. Ведь нам же надо активнее вовлекать новых членов Альянса в общечеловеческо-полезную деятельность. Или кто-то считает иначе?
"Те же самые факты твои коллеги мне приносят", – сказал шеф. Интересно, как это выглядит в их изложении?
"В этой стихии лжи тонули и здравый смысл, и военный опыт, и робкие попытки посмотреть правде в глаза, и все это отражалось на карте, лежавшей перед Камацубарой. Все отрезанные сопки и барханы с их по большей части погибшими гарнизонами обозначались как еще занятые японскими войсками. Самые неблагоприятные донесения трактовались в радужном духе. Большая ложь складывалась из множества мелких и мельчайших обманов. Карта выглядела так, словно все старались уверить друг друга, что ничего не произошло, преуменьшая истинные размеры опасности из боязни заслужить упрек в недостатке самурайского духа".
Что ж, на его карте тоже можно заметно уменьшить число красных отметок. Было бы желание. А когда руководство твердо "намекает", что не следует раздувать панические настроения…
"Против твоей "теории", Александр Николаевич, – вспомнил капитан, – есть два, так сказать, кита… контраргумента. Во-первых, и тебе, и мне прекрасно известно, что янки до сих пор по уши сидят в Ираке и Афгане. А второй кит, пожирнее первого, заключается в том, что Западу попросту невыгодно воевать с нами".
И – все. Стена непонимания, стучаться в которую бесполезно. Даже будь ты воспитанный дятлами Маугли с перфоратором вместо носа. Это не камень, брат, это железобетон, тут и не таким умникам носы вместе с рогами обламывали.
В какой-то миг ему нестерпимо захотелось ударить по дисплею, так, чтобы эти жидкие, япона их мать, кристаллы разбрызгались по всему кабинету. Один удар – и проклятая картинка исчезнет.
Но та, другая – останется.
Балашов никогда не видел ее, он мог лишь догадываться. Наверняка та, вторая Карта была оформлена куда красочнее, три-дэ и все такое прочее. Но главным отличием было вовсе не это. Его программа фиксировала уже случившееся – а Игроки были там.
А еще – и в этом капитан был почти уверен – у той Карты где-то в углу сейчас помигивал алым таймер, неторопливо перещелкивающийся в обратном порядке. 9… 8… 7… 6…