- Так ведь даже если и сболтну - не поверят!
- Это уж точно. Ну, беги, беги… я пока полежу, нам еще тут долго… купаться.
Был, был у Ратникова кое-какой план… созрел вот в голове только что. Главное сейчас - выждать, затаиться, легализоваться, что ли. И потом уже приступать ко второму пункту - желтенькому браслетику. Именно он - ключ к дому. Где-то здесь у злодеев - главная база, с посещением которой затягивать явно не стоит - Алия ведь совсем скоро явится, шухер поднимет.
- Та-ак! Первый отря-я-ад! Быстро выходим все из воды… Я сказала - быстро, иначе больше по утрам купаться не будете. Мальчик, ты откуда такой нестриженый взялся? Не из лагеря? Тогда иди… Кадушкин, помолчи! Что значит, что он твой друг? Быстро же ты себе друзей находишь. А вдруг он не привитый? Кто за ваше здоровье отвечает? Правильно - я!
А ничего себе девушка эта вожатая. Повернув голову, заценил Михаил. Приятненькая такая девушка, с косами, пухленькая… умм! Только вот выражение лица… словно бы в собралась куда-нибудь в Анталью или даже в Париж, а ее в аэропорту за неоплаченный дорожный штраф тормознули.
- Так, все расселись, - водрузив на голову панамку, продолжала командовать вожатая: - Начинаем утреннюю политбеседу. Кто у нас сегодня ответственный? Ведь ты же, Кадушкин! Что молчишь-то? О фашистской клике Тито политбеседу приготовил? Ой, Кадушкин… только не говори, что забыл!
- Я… я забыл, Фрося… Ну, правда забыл… листочек, на котором написано. Он у меня там, в тумбочке, я сбегаю, ладно?
- Сиди уж. Эх, горе мое. А еще правофланговый отряд! Ладно, пошли… после обеда политчас проведем. Но уж ты смотри, Кадушкин, не подведи!
- Не подведу, честное пионерское! Фрося, а можно, мы прямо с коек по утрам в море бегать будем, не одеваясь?
Клика Тито… Ратников проводил взглядом уходящий отряд. А это уже не тридцать восьмой… тут концом сороковых попахивает. Хотя тридцать восьмой - сорок восьмой - для них с Темой никакой разницы. Что там, что сям: "Да здравствует наш великий Сталин", со всеми вытекающими отсюда последствиями, для беглецов - весьма напряженными.
- Дядь Миша, - Темка улегся рядом. - Я бы съел что-нибудь.
- Я бы тоже. Там во-он, у лодок - ларьки. Только закрыты еще… рано.
Мальчик вздохнул:
- Ну, подождем, когда откроются.
- Ага… только где еще денег взять? Да ладно, не переживай, Темыч, раздобудем на зуб что-нибудь. Нам еще тут долго валяться.
- Так ведь и здорово! - во все губы улыбнулся Артем. - Пляж, море… солнышко! И никаких вонючих монстров с мечами, со стрелами!
Ратников засмеялся:
- Да уж, и не говори - вот оно, счастье-то! Впрочем, монстры тут и свои имеются… И еще не известно, какие страшней.
- Дядь Миша, ты о чем сейчас?
- Так. Не бери в голову. М-м-м… нам с тобой подстричься не худо… хотя бы чуть-чуть.
- Что, прямо вот сейчас, здесь?
- Да хорошо бы… - Молодой человек задумчиво посмотрел на маячивший метрах в пятидесяти причал, от которого уже начали отправляться рыбацкие баркасы… а вот "Эспаньолы" видно не было… ну, не все же сразу-то! Появится еще "Эспаньола", не здесь, так у другого пирса.
- Темыч, ты б к рыбакам сбегал, спросил бы ножницы… вдруг да есть у кого-нибудь?
- Ножницы?!
- Ну да, скажи - мы отдадим быстро.
Мальчик вскочил на ноги… и замялся:
- Дядя Миша! Что-то я не помню, чтоб ты кого-то подстригал…
- Иди, иди… Не сомневайся - принесешь ножницы, обслужу в лучшем виде.
Артем управился быстро, через пару минут уже бежал обратно, с ножницами и большим куском белого хлеба с салом и зеленым луком…
- Дядя Миша, а меня за цыганенка приняли, хоть и не темный вовсе!
Ну, конечно, не темный. Белобрысый, точнее - соломенно-желтый… Или - золотисто-соломенный?
- Ну, давай, садись. Устраивайтесь поудобнее, уважаемый господин. Ну-с, как стричься будем?
- Мне мелирование и пирсинг!
- Че-го?!
- Точнее - пилинг.
Ратников улыбнулся - это хорошо, что мальчишка шутит… да и говорит смешно, грассирует, словно камешки во рту языком катает - "мелир-рование", "пир-рсинг".
- Ну, вот, - отхватив последний клок, Михаил с подозрением покосился на кровавую царапину на Темкиной худенькой шее. Вроде перестала кровоточить, но… Все же надо бы смазать йодом.
- Ой, дядя Миша!
- Ты чего смеешься-то? Не понравилось?
- Не в том дело. Просто теперь моя очередь издеваться! Ну-с, как стричься будем? Может быть, одеколоном попрыскать?
Обкарнались они конечно же кое-как, уж как сумели, но и это было хорошо - длинные волосы в сталинском СССР уж точно не носили, что в тридцатые, что в сороковые.
- Ты чего йод у рыбаков не спросил?
- Забыл, дядя Миша. Да и не кровит уже… только щиплет.
- Щиплет у него… не хватало еще заразу какую-нибудь подцепить. Оп-паньки… Глянь-ка, Тема, там, случайно, не волейбольную сетку натягивают?
- Где? - мальчик радостно обернулся. - Бежим, дядя Миша, играть!
Ратников быстро поднялся на ноги и ухмыльнулся:
- Ну, что ж, идем. Стой, стой… ножницы-то рыбакам отнеси!
Знатная оказалась игра, но Михаил в грязь лицом не ударил и вскоре уже заслужил нешуточное уважение и прозвище - бомбардир.
Ближе к обеду народу на пляже собралось порядочно - подтянулись и организованные отдыхающие, из санаториев, и - "дикие". Мужики - в длинных сатиновых трусах до колен, женщины - черный низ, белый верх, в смысле - белый лифчик, обычное белье, без всяких там ухищрений. Даже простенький закрытый купальник - как во-он у тех симпатичных девушек! - в это (и не только в это) время - большой дефицит, просто так не достанешь.
- Миша, наша подача!
- А ну-ка, покажи им, бомбардир!
- Давай, дядя Миша, давай! - перекрикивая всех прочих болельщиков, надрывался Артем. - Закрути!
Ввухх!!!
Свечкой взмыл в небо мячик - Ратников специально так вот и подал, чтоб хоть какой-то шанс у команды соперников был…
- Потеря подачи! - замахал руками судья - брюхастенький мужичок в сделанной из газеты кепке.
Кстати, неплохая кепочка. Михаил давно заценил - можно и лохмы прикрыть. Это вот сейчас, пока мокрые, волосы еще более-менее прилично выглядят, а когда высохнут?
- Счет - одиннадцать: два в пользу… сами видите, кого!
- Ура! Ура чемпионам!
- Мише-бомбардиру - ура!
- Ну, что, товарищи? Купаться?
- А пошли!
Отдыхающие - и болельщики, и игроки - стадом бросились в море.
- Эй, Бомбардир, погодь, - на бегу окликнул Мишу брюхастый. - Может, по пивку?
- А есть? - Ратников заинтересованно остановился.
И Темка - тоже. Склонил голову к плечу, левый глаз прищурил:
- Что, дядя Миша, пивко пить будешь?
- Буду, Темыч. Ежели, правда, угостят…
- Обижаешь, Бомбардир! У нас, кстати, тут и бутерброды.
- От бутербродов тоже не откажусь… Два давайте!
- С колбасой или с салом?
- Темыч, тебе сало или колбасу?
- Колбасу, конечно. Тьфу… сало! Брр…
- Темыч, а ты ножницы-то отнес.
- Отнес. И даже йод спросил - вон… - Парнишка повернулся, показал густо смазанную йодом царапину и пожаловался: - Еще больше щиплет.
- Терпи… Может, тебе и не купаться пока?
- Ага, не купаться… в такую жару я тут весь и потом изойду… шея так и так мокрой будет. Так лучше уж водичка.
- Водичка-то морская, соленая, а душа, между прочим, поблизости не наблюдается.
- Вот вам бутерброды… кушай, мальчик.
Артем не заставил упрашивать, умял с ходу - и с колбасой, и с салом. Потом довольно похлопал себя по животу и заявил:
- А попить? Пить очень хочется, дядь Миша.
- Бомбардир! Ничего, если мы пацаненку твоему пива нальем?
Ратников махнул рукой:
- А, наливайте. Со стакана не захмелеет. Пей, Темыч! Только Маше ничего не рассказывай.
- Не скажу… умм… Фу-у… горькое! Ладно, я побежал уже…
Вернув стакан, мальчишка унесся к морю.
Ратников и любители пивка - компания из трех мужичков: "судьи" и двух загорелых до черноты парней из Мишиной команды - уселись уже основательно, в тенечке, достали припрятанную в кустах трехлитровую банку с пивом, бутылочку водочки - а как же без нее-то? Потом разложили на газете закуску - вяленую тараньку, зеленый лучок, редисочку, нарезанное мелкими брусочками сало. Хлеб вот только был белый, черного, ржаного, здесь не пекли.
- Ты как, Миша? - брюхастый - звали его Иваном Афанасьевичем - щелкнул по бутылке ногтем.
- Да неудобно, - Ратников замялся было.
- Неудобно штаны через голову одевать… Давай, давай - это ж наш выигрыш.
- А, - догадался Михаил. - Так мы на нее играли! Ну, тогда другой разговор, тогда конечно, пиво без водки - деньги на ветер!
- Эх, хорошо сказал! - разливая водку, хохотнул Иван Афанасьевич. - Сразу видно - наш человек, не какая-нибудь там интеллигенция. Ну, за вашу победу, что ли?
Чокнулись и быстро выпили. Стаканов-то было два - пили по очереди: сперва Иван Афанасьевич с Михаилом, потом - парни, шахтеры с Кузбасса.
Потянувшись к закуске, Ратников вчитался в газету:
ПЕРВЫЙ ХЛЕБ - ГОСУДАРСТВУ
СТАЛИНГРАД, 28. Колхозы южных районов Сталинградской области, развернув массовую уборку урожая комбайнами, приступили к сдаче хлеба государству…
"Правда", № 181, от 29 июня 1948 года.
- Мужички, газета-то свежая?
- Вчерашняя.
Ага… значит, сегодня - тридцатое. Июнь сорок восьмого. Примерно этого Миша и ожидал.
- Ты что задумался-то, Михаил? Давай-ка, накатим.