- В клуб. Раз уж там танцы. Эх, Одесса, жемчужина у моря-а-а… Пока, пацаны, не кашляйте!
Палыч, между прочим, не выходил, видать, решил заночевать сегодня на "Эспаньоле". В каюте зажегся иллюминатор. А вот юные купальщики явно засобирались по домам.
Ганзеев быстро оделся, забежал вперед и, надвинув на глаза шляпу, повернул подросткам навстречу.
- Здорово, пацанва. Кешку с буксира не видели? Ну, Кастетом его еще кличут.
- Не с буксира, а с мотобота. На танцах ищи, в клубе.
- В клубе? А я ведь его предупредить хотел… чтоб затихарился покуда. Ищут его в Приморске, говорят, кого-то порезал… или кастетом дал. Не насмерть, правда, но все ж…
- Это он может, - опасливо покосившись на Василия, парни тихонько засмеялись.
- Ну, ладно, не застал и не застал… В клуб уж не пойду, некогда… Нате вот, пацаны, закуривайте… Посидим малость… А ты чего папиросину не берешь? Мама заругает? Ох ты, господи, ути-пути… Ла-адно. Он, Кешка-то, все так же, вдвоем с Палычем. Не взяли помощника?
- Не-а, не взяли еще. Пока двигатель чинят, а за капитана - Палыч, хотя он, вообще-то, моторист да и судимый.
- Понятно. Значит, капитана ждут, шкипера?
- Да. Уж теперь кого назначат.
Василий блаженно затянулся: ясно теперь было - на мотобот ему соваться нечего, на шкипера насквозь сухопутный опер не тянул точно.
- Да-а… значит, капитана пришлют - втроем будут?
- Выходит, втроем. Да там и двоим-то делать нечего! Тоже еще - шхуна!
Кто-то из подростков презрительно засмеялся и сплюнул.
- Ладно, парни, бывайте, - махнув на прощание рукой, Ганзеев быстро свернул в первую же попавшуюся аллейку.
Переждал, пока стихнет вдалеке шумливый ребячий говор, вышел на главную улицу и не спеша зашагал к себе, наслаждаясь вечерней прохладой. Сладко пахло дынями и вишней, в кустах акации заливались-насвистывали соловьи, и по пыльной улицы - от правления и до сквера - под льющуюся откуда-то музыку прохаживались влюбленные парочки.
Чу! Музыка вдруг резко оборвалась, стихла… послышались жуткие крики… звуки ударов… ругань. Оп! Снова музыка…
На следующий день, с утра, капитан никуда не пошел - ждал Николая Иваныча. Полковник не обманул, явился, как обещал, даже еще раньше. Уверенно завернул во двор, стукнул в оконце:
- Василий, ты дома?
- Дома, Николай Иваныч. Заходите.
- Ага…
Войдя в комнату, полковник, к большому удивлению Ганзеева, поставил на стол… принесенный с собой патефон и стопку пластинок.
- Что так смотришь, Василий? Не, веселиться мы с тобою не будем… Ты, кто такой Тино Росси, знаешь?
- Нет, - несколько растерянно отозвался ленинградец. - А что, должен?
- Да уж не знаю, как и сказать, - хохотнул полковник. - А оркестр Гарри Роя слыхал?
- Не слыхал…
- И даже Глена Миллера ни разу не слушал?
- Ну уж этого-то… Кино смотрел, трофейное… как же его?
- "Серенада солнечной долины", - весело расхохотался гость. - Только это не трофейный фильм, а союзнический… ну, тогда был союзнический, пока не стал вот, откровенно вражеским. Ладно! Вот тебе пластинки, вот - список с краткими аннотациями. Разбирайся, запоминай, слушай. Радиолу, извини, не привез - тяжело уж больно тащить, да и дорогая. Обойдешься и патефоном. Как хозяйка уйдет, сразу же выставляй его на подоконник и жарь… ну, в смысле - крути пластинки.
- Хорошо, - справившись с собой, невозмутимо кивнул Василий. - Дни напролет буду патефон слушать. Только, может, поясните - это все к чему?
- А к тому, милый мой, что главврач профилактория - меломан!
- Ага… понятненько.
- Мало того - немец! У тебя как с немецким, не забыл?
- Да помню еще. А что еще про немца этого известно?
- Да почти ничего. Попал в плен, хотя в общем-то и не военный вовсе, в Дальлаге находился… оттуда и наш областной начальник, Сытиков, который… в общем, ты понял.
Капитан молча кивнул.
- Известно, что немец этот врач от Бога… Что без его слова ни одно дело в профилактории не решается. Филиппов ему большую волю дал. На этом мы и сыграем! И ты, Вася, в этой партитуре первой скрипкой будешь, усек?
Глава 18
30 июня 1948 года. Колхоз "Рассвет"
ЗООТЕХНИК ИЗ ХАБАРОВСКА
Всей перешедшей по наследству плотью,
Всем обликом, которым дорожу,
К широкому в плечах простонародью
Я от рождения принадлежу.Евгений Винокуров.
Основа
Миша с Артемом с разбега повалились в крапиву, прямо в заросли, густые, ядреные, так, что некогда было осматриваться, пришлось выскочить на неширокую тропку со всей возможной скоростью.
- Ухх! - Ратников шумно перевел дух и посмотрел на Тему. - А ну-ка, повернись…
Кровь, конечно была, да, но, слава Богу, стрела лишь чиркнула, оцарапала шею.
- Ничего, - хохотнул Михаил. - До свадьбы заживет - жить будешь. Сейчас подорожник приложим… а вообще, хорошо бы йод. И прививку от столбняка сделать.
- Дядь Миша, не надо прививки, - жалобно попросил Артем. - Хоть я уколов и не боюсь, ты ж знаешь, но… все равно неприятно, когда тебя иглой колют. Может, мы скорее в лагерь пойдем? А потом - домой. Самолетом или на поезде.
- Для начала нам бы переодеться не худо, - с усмешкой пробормотал Ратников.
Мальчик охотно закивал:
- Да, да, не мешало бы! А то ходим, как лохи.
- Переодеться… - задумчиво повторил Миша. - И еще кое-что сделать.
Молодой человек внимательно смотрелся по сторонам - Алии, как он и предполагал, нигде видно не было. Никакой засады. Оно и понятно - ее еще просто здесь нет. Не зря же они с Темкой на закат бежали… Ратников и в прошлый раз точно так же вот уходил - с упреждением. А значит, Алия и ее подельник… подельники (если таковые имелись) здесь, в будущем, еще только появятся, правда - скоро, дня через два или через неделю - вряд ли Михаил с Артемом намного их опередили.
Да, и еще помнить надо, браслетик-то синенький, значит, здесь тридцать восьмой или тридцать девятый год - времечко во всех отношениях жуткое.
Может, зря они сюда рванули? Сидели бы себе в тринадцатом веке, ждали бы у моря погоды! Да еще стрелы бы в бока получили - запросто. Нет, все же хорошо, что ушли - просто и деваться уже некуда было. Вон, шея-то у Темки - подорожник приложили, а все равно кровоточит, царапина знатная. Йод бы, конечно, неплохо… Ладно, что тут стоять? Надо действовать!
- Погодь…
Осмотревшись, Ратников вновь нырнул в крапивные заросли и, вытащив отобранный у медсестрички ТТ, тщательно спрятал его у корней какого-то сильно разросшегося куста - жимолости или барбариса.
После чего, поеживаясь, выбрался на тропинку и, подмигнув Темке, ухмыльнулся:
- Ну что, брат? Пойдем.
- В лагерь?!
- Да нет, Темыч… пока только к морю.
- К морю? Вот здорово! Только… ой! Ты ж говорил - переодеться надо… А где ж мы тут переоденемся? И во что?
- Точно! - Михаил с силой хлопнул себя по лбу. - Как же я забыл. Ты ведь прав, Темыч, в таком виде мы далеко не уйдем… Вот что - раздевайся! Все с себя снимай, трусы только оставь - не потерял трусы-то?
- Да нет.
- И я, слава богу… Та-ак, давай-ка свои лохмотья…
Вся средневековая одежка - портки, рубахи, сапоги, пояс с ножичком и саблей, Темкин армячок и фасонистый голубой дэли Ратникова безжалостно полетели в заросли чертополоха и крапивы. Не в те, что у кустарников, а чуть дальше…
- Да-а, - почесав грудь, улыбнулся Миша. - Экие мы с тобой, Темка, лохматые! Прямо хиппи какие-то.
- Не, дядь Миша. Ты больше на цыгана похож. Особенно, когда был в халате.
- Ла-адно, - весело отозвался Ратников. - Посмотрим еще, кто из нас цыган… Да, Артем, помнишь, я предупреждал, что мы с тобой не сразу дома будем?
- Да помню, ведь не склерозник.
- Надо говорить - склеротик. Впрочем, это не важно, - молодой человек пригладил волосы рукой и посмотрел вдаль. - Уговор такой: ты, Темыч, ничему сейчас не удивляйся и, главное, удивление свое на людях не показывай, а, если чего не поймешь - лучше у меня спроси. Только так, незаметно.
- Понял, - кивнув, мальчик недоуменно хлопнул глазами и негромко спросил: - Дядь Миша, а мы сейчас-то куда идем?
- К морю, Артем, к морю. Любишь ведь купаться-то?
- Люблю!
Вода оказалась теплой, но песочек еще не нагрелся, солнышко-то едва-едва встало. По Мишиным прикидкам шел, наверное, восьмой час утра… или даже еще раньше - шесть, полседьмого…
Пробежавшись по воде, Артем, поднимая брызги, нырнул в набежавшую волну… вынырнув, обернулся:
- Ой, дядь Миша! Здорово! А тут у нас лето, что ли?
- Похоже, что так.
Ратников тоже нырнул и с удовольствием поплавал на мелководье. Эх, хорошо. Только… лето-то оно - лето. Но вот точно - не "у нас". Тридцать восьмой год, знаете ли… Да-да, тридцать восьмой, ведь там, в прошлый раз, именно в этот год и вывел синий браслетик.
Где-то неподалеку, за лесополосою, прозвучал горн, громко заиграло радио… репродуктор… И вскоре послушались звонкие ребячьи голоса, и на пляже показались пионеры в длинных сатиновых трусах, красных галстуках и панамках. Весело крича, ребята бросились к морю.
- Первый отряд! - на бегу надрывалась вожатая. - В воду без команды не заходить.
М-да… поглядев на строгую девушку, Ратников покачал головой - точно, тридцать восьмой.
- Дядь Миш, можно я с ребятами?
- Да ради бога, - Ратников пожал плечами. - Лишнего только не сболтни.
Артем повел плечом и прищурился: