Трижды прозвучали выстрелы и бессмысленные крики вдалеке. А какие они ещё могут быть? Я имею в виду крики "Стоять!" или "Стой, стрелять буду!". Помогают они в редких случаях, когда противнику деваться некуда, когда он прижат к стенке то поднимает руки, и останавливается от безысходности. А в такой темноте, где за десять шагов не то что человека, лошадь не разглядишь, такие крики действуют как допинг, преследуемый только скорости прибавляет. А не плохо бы тренерам по бегу подсказать новые команды вместо привычных, и пистолеты раздать настоящие, результаты думаю бы резко возросли. А то застой в спорте последнее время, подумал я, о XXI веке и сплюнул ещё раз. Погоня, судя по звукам чавкающих сапог, шла в моём направлении, что мне не особенно понравилось. Присев на корточки и подпирая спиной забор, я был не особенно заметен. Сигарету же по своему обыкновению прятал в руке. Привычка такая сложилась, чтоб огонек ночью не выдавал. Снайперы по этому огоньку не одного положили, что наши, что немцы. Меж тем приближающийся топот ног говорил о том, что человек хоть и работает ногами усиленно, но выдыхается. По грязи не сподручно бегать, когда ноги расползаются. Поравнявшись с моим забором, где я угощал организм никотином. Он лихо перемахнул через него и гулко шлепнулся по другую сторону. Преследователи же отстали далеко позади. Впрочем, на их месте я бы тоже не сильно суетился. Погоня в темное время суток без прожекторов или сильных фонариков и без собак, дохлое дело. Спросите у любого из "зондер" команды, уж они в этом разбираются. Погони нет, а преследуемый почему-то признаков жизни не подает? какое-то невнятное мычание за забором.
Я поднялся.
- А..а.
Охи, вздохи? Ранили его что ли?
- Эй! Ты как там живой?
Спросил я негромко. Шевеление стихло. Любопытство не порок. Взявшись за макушки ограды я подтянулся и, сделав ногами ножницами, оказался по ту сторону забора. Собаки во дворе не было. Это я понял сразу ещё присаживаясь закурить. Редкий случай. Может хозяев дома нет? Темные окна. Темный силуэт на земле.
- Эй! - негромко спросил я у силуэта. - Ты как?
- Ногу сломал, - раздался сдавленный голос, - помоги подняться.
Назвался груздем полезай в кузов. Поймал протянутую руку и помог.
- Идти сможешь? - спросил я прислоняя незнакомца к забору.
- Спасибо. Попробую.
- А! - заорал он шагнув.
Точно сломал или сухожилие порвал, определил я по крику. Мнение о человеке можно составить и в полной темноте. Молодой парень одет был чисто, по крайней мере грязным бельем от него не пахло и спиртным тоже. Оружия при нем не было, это я тоже определил пока поднимал его бренное тело с земли. Во внутреннем кармане пиджака была книга и сдается мне, что это не библия. Не бегают за любителями библии с пистолетом по ночам.
- Вы не могли бы мне помочь? - страдальческим голосом обратился ко мне травмированный. - Тут неподалеку, на Кузьминском переулке второй дом по четной стороне, зайдите труда если вам не трудно и скажите, что я ногу повредил.
Я понятия не имел где это нынче Кузьминский переулок, но имел понятия совершенно другие. Поэтому подхватил раненого под мышки.
- Пойдем потихоньку.
- Да зачем же вы сами, там дядька Андрей у нас гостит и батюшка, пришли бы сюда.
- Глупости. Сами доберемся, - буркнул я, взваливая парня на плечо.
Молодой человек видимо никогда в такие передряги не попадал, и поэтому планы своего спасения имел весьма смутные.
* * *
Юноша каким легким бы не казался сначала, но тяжелел с каждым шагом. К тому времени когда мы добрались до Кузьминского переулка выглядели как в известной картине И.Ре-пина "Бурлаки на Волге". Не знаю как Василий, но я точно походил на фигуру переднего плана с отвисшими до земли руками. Ну помните ту, которая в шапке с ушами? Сдается мне, что уши мои тоже отвисли как у той шапки. Василий изливал свою благодарность в мои свободные уши и через полчаса я уже знал практически всё о его семье. Василий не так давно окончил гимназию и теперь сам преподавал в младших классах. Устройству его на эту работу поспособствовал батюшка Василия - Иван Аверьянович работающий преподавателем энской гимназии. Матушка его представилась уже два года как, и на хозяйстве осталась домработница Груня и младшая сестра Варенька.
Наше явление в дом за полночь вызвало переполох. Собственно всполошилась только Варвара, Иван Аверьянович был человеком рассудительным и спокойным. Зажгли свет. Электричество в доме наличествовало, что меня несказанно обрадовало. Тусклая лампочка придавленная пыльным абажуром осветила гостиную. Дом работница Груня принесла чистой воды в тазике. Чтобы стянуть сапог с распухшей ноги Василия мне пришлось его взрезать. Прощупав ногу, не смотря на охи, вздохи и возражения, перелома я не обнаружил. Кость была целой а вот сухожилие вполне и могло вспухнуть. Ногу вымыли и туго перевязали. Когда сумятица улеглась, встал неизменный вопрос о моей персоне. Подлинным именем я решил больше не называться ни при каких обстоятельствах, поэтому на вопрос главы семейства о моей фамилии, ответил прямо:
- Браузер Никита Сергеевич, инженер.
- Вы случайно не еврей? - поинтересовалась Груня.
- Сочувствующий, - ответил я.
На что Иван Аверьянович хмыкнул а Варя хихикнула в кулачок.
- Значит немец, - сделала вывод домработница.
Меня подмывало спросить а кого она больше любит евреев или немцев? Но я сдержался.
- Время позднее Никита Сергеевич, и отпустить вас в такую темень мы просто не можем. Переночуйте у нас, Г руня вам постелет.
Я пожал плечами и мило улыбнулся, мол не возражаю. Иван Аверьянович выразительно посмотрел на Груню. Та кивнула и вышла. Хозяин же задумчиво покусывал ус. Надо сказать, что обильная растительность покрывала его лицо в виде бороды и усов в духе Александра Третьего. Только когда мы спровадили Василия спать, а я разлегся на отведенной мне кровати, то понял причину задумчивости. На этой кровати несомненно кто-то спал и скорее всего Г руня. Г остевой комнаты, к стыду хозяина, у них не было.
* * *
Завтрак проходил в молчании. Деревянные сушки размачивали в горячем чае. Я чувствовал что моё присутствие тяготит хозяев и после чая собирался откланяться.
- Сушки Груня купила не свежие, - заметила Варенька и зарделась.
- Пустяки, - ответил я и добавил, - В Японии на новый год делают рисовые лепешки.
Едят их с густым соусом из бобов, а часть лепешек оставляют на рождество.
- Японцы рождество празднуют? - Удивилась Варенька.
- Надо сказать Варвара, - кашлянул Иван Аверьянович, - Что и среди японцев есть христиане.
- Так вот, - продолжил я, - через семь дней эти лепешки разбивают специальным молотком. Иначе с ними не совладать. Рис настолько клейкая и густая масса, что через неделю просто камень.
- А ножом? - спросил Василий протягиваясь за очередной сушкой.
- Ножом их колоть не принято, это все равно, что у нас на поминках вилки положить.
При слове поминки я прикусил язык. На лицо Ивана Аверьяновича словно туча нашла.
Вдовец видимо очень остро переживал утрату и одиночество.
- А вы в какой специальности инженер? - полюбопытствовала Варенька.
- Варвара! Дай гостю спокойно чай попить!
- Ничего страшного Иван Аверьянович, я уже попил. Благодарствую. Пора и честь знать.
- Ну, что вы? Посидите ещё. Груня сейчас с рынка вернется.
- Нет, нет. Засиделся я у вас. Всего доброго.
Не знаю как долго бы мы расшаркивались, но тут в дверь постучали и Варвара метнулась открывать и тут же вернулась назад в смятении. В дверной проем выдвинулась туша в жандармском мундире. Громыхая сапогами за его спиной топтались ещё двое. Луноподобное лицо жандарма украшал кровоподтек под левым глазом.
- Мещанин Твердов Василий Иванович? - риторически спросил жандарм, людоедским взглядом поедая Василия, - Здесь проживает?
- А в чем собственно дело? - развернулся к вошедшему Иван Аверьянович.
- Вы арестованы за агитацию против самодержавия и создание террористической группы с целю убийства губернатора Купидомова.
- Да что вы такое говорите! - возмутился Иван Аверьянович и вооружился пенсне вставив его в правый глаз. Солидности пенсне ему прибавило.
- У нас порядочная семья!
Я окинул "террориста" взглядом. Василий был бледен и решителен. Он поднялся из-за стола.
- Батюшка, это наговор, не верь им! Господин жандарм жаждет мести за ту пощечину, что получил сегодня ночью.
- какую пощечину? Где ты был ночью?
- Там же где всегда, - ответил Василий, - Я как вам известно провожу курсы грамоты и правописания среди рабочих. А господин жандарм ворвался туда и принялся оскорблять барышень, называя их непотребными словами. Я как честный человек должен был проучить хама!
- Так, - жандарм посуровел, наигрывая желваками, - Твердов Василий Иванович на выход!
- Он никуда не пойдет! - двумя руками Варенька обвила брата со спины.
- Жаль, что вы не дворянин! - вспылил Василий.
- А то что? - усмехнулся жандарм.
- А то я вызвал бы вас на дуэль!