- Ага… - засмеялся профессор. - Помните, мы все искали название острову: и Обновленная Земля, и остров Великой Беседы, и Проклятый Остров, а в конце концов оказалось, что это маленький рай… Но как же это удалось вам? Помните, как бедствовали все тогда…
- О, частная собственность великое дело!.. - воскликнул Десмонтэ и строго приказал бою: - Ставь здесь, осторожнее… Можешь идти… Вы помните Армана, г. профессор? Парень оказался очень дельный - теперь он профессором в Сорбонне. Ну, как тогда покончили мы по его совету с этим проклятым коммунизмом, те, что остались, взялись за ум, за работу и - за дикарей: за несколько ярдов яркого ситца, за бутылку рома, за стеклянные бусы у них выменивали лучшие земли, обрабатывали их же руками, уголь стали добывать, фабрики строить. Правда, черных здорово стеснили, но зато дело закипело. Впрочем, дикарей и половины не осталось - как ни здоровы они, а европейской марки все же не выдерживают… Ха-ха-ха… И, если построже держать, великолепные работники. Теперь последние земли забирают у них, но уже как следует, на фунты, у нотариуса… Нельзя: прогресс!.. Вот и я все подбираюсь ту гору купить или хотя арендовать на долгий срок - гора Великого Духа, помните? Прекрасное место там к вершине для эдакого летнего ресторана… Вот и трамвай туда уже проводят… А вид, а воздух!.. Хорошие деньги можно заработать…
- Но неужели же от прошлого так ничего и не осталось? - спросил профессор, но в эту минуту на веранду вошел другой бой в картузике с золотым галуном и с роскошным венком из живых цветов в руках. - А-а, это, кажется, для меня… - сказал профессор. - Спасибо…
Он щедро дал бою на чай и тот, почтительно поклонившись, ушел.
- Да, я забыл просить вас приготовить мне автомобиль на кладбище… - сказал профессор. - Вероятно, я найду там могилку Евы?.. Помните, которую убили…
- Как же, как же… - отвечал Десмонтэ. - Кажется, там есть надпись… Сторож, вероятно, сумеет указать… А автомобиль у меня всегда готов…
- Так неужели же от прошлого так ничего и не осталось? - повторил профессор.
- Немного… - засмеялся Десмонтэ. - Ну, вот я - раз. Затем г. Нэн, который только что вот вышел… Между прочим - понизив голос, прибавил он, - именно на него указывала тогда молва, как на убийцу Евы, он арестован даже был, но, ловкая бестия, вывернулся. Теперь очень состоятельный человек… О Рейнхардте вы, конечно, слыхали из газет: бросил бомбу в парижской опере и был повешен… Ну-с, кто же еще? Да, вон там, за озером, осталась небольшая общинка ваших русских сектантов. Живут они хорошо, зажиточно, но запутались в невозможных суевериях: один какой-то проходимец именуется у них Христом, командует ими, пьет вино, катается в автомобилях с их дочерьми и женами, а они боготворят его… Осталась еще эта стриженая старушка, Маслова, - эта выстроила себе крошечный домик, живет от своего огорода, лечит черных, учит их чему-то и никто почти ее никогда и не видит… Вот, кажется, и все… Что это там? - вдруг перебил он себя, заметив на площади небольшую группу европейцев, которые о чем-то возбужденно разговаривали между собой. - Доктор, что случилось? - крикнул он. - Доктор!..
- Лорд Пэмброк покончил с собой… - громко отвечал постаревший, но по-прежнему невозмутимый доктор Бьерк-лунд.
- Да не может быть!.. - испуганно воскликнул Дес-монтэ.
- Да разве он все еще здесь? - взволнованно сказал профессор.
- Боже мой, да… - растерянно отвечал хозяин. - Я совсем о нем и забыл… Он жил совсем отшельником…
- Мое почтение, г. профессор… - приветствовал доктор гостя. - И вы к нам вернулись? Да, да, лорд не покидал нас - до этой ночи…
- Вон там он жил, в самой глуши, в лесу… - сказал Десмонтэ. - Занимался своей химией и никого не хотел видеть. Если, бывало, во время прогулки встретит кого, так старается уйти в сторону незамеченным… Но почему это, доктор? Что с ним случилось?
Около веранды собрались любопытные. Пришел и Нэн, который лениво посасывал душистую сигару.
- Неизвестно пока… - отвечал доктор и вдруг спохватился. - Позвольте: да ведь среди бумаг лорда мы нашли письмо на ваше имя, г. профессор. Какое совпадение!.. Г. следователь, дайте, пожалуйста, это письмо…
- Вот, пожалуйста… - сказал следователь, вынимая из портфеля письмо. - Если в нем нет чего-либо неудобного для вас, г. профессор, было бы очень хорошо, если бы вы ознакомили нас с его содержанием, - может быть, оно прольет свет на дело…
- Я не думаю, господа… чтобы это… было… нужно… кому-нибудь… - пробегая письмо, говорил профессор. - Это так… общие мысли…
- Прочтите, г. профессор… - раздались голоса. - Ведь мы столько лет прожили с ним вместе… Прочтите…
- Извольте… - пожал плечами профессор. - Только я не думаю, чтобы это было вам интересно… "Милый друг, - начал он. - Пред уходом из жизни мне хочется немножко побеседовать с вами, хотя я и не знаю, где и когда найдет вас это мое последнее письмо. Простите, что я не писал вам, но я тысячи раз вспоминал о вас в моем печальном уединении. Нет, ваша философия жизни не полна, друг мой, ибо действительность еще безотраднее. Вы забыли еще безбрежную лживость человека и его самодержавную глупость. О, если бы тело наше было прозрачным и можно было бы видеть то, что делается в душе человека, среднего человека, то многие из нас посходили бы с ума или перестрелялись бы. Душа человека это спящий каторжник, это страшный притон, где Иуда шепчется о чем-то с разбойником Ва-раввой, - может быть, о том, чтобы на полученные сребреники сходить сегодня вместе на ночку к Магдалине… И тут же аккуратно выбритый разбойник Пилат тщательно умывает свои руки.".
- Бред какой-то… - пробормотал Десмонтэ. - Ничего понять невозможно…
- Я говорил, господа, что не стоит читать… - сказал профессор.
- Нет, нет, просим!.. - раздались голоса. - Он всегда был немножко ненормален. Не мешайте слушать…
- "А глупость, эта царственная глупость!.. - продолжал профессор неохотно. - Жалкий умишка пишет свою "Жизнь Христа", а глупость почтительно расшаркивается, ставит памятник и с республиканской галантерейностью новый крейсер называет "Эрнест Ренан" - к нам недавно заходил такой…"
- Это верно… - солидно заметил кто-то. - Прекрасное судно…
- "Вы только вслушайтесь в это дьявольское сочетание слов: "крейсер I ранга Эрнест Ренан"… - продолжал профессор. - У Вольтера есть небольшая книжечка "Sottissier", - милый друг, вся жизнь человеческая это один сплошной, нескончаемый Sottissier…
И в довершение всей этой вонючей мешаниной из похоти, жадности, лживости и глупости самодержавно вертит слепой случай, против которого нет оружия, от которого нет спасения… Случайно пропал в Брайтоне клочок бумажки и благодаря этому я попадаю на этот остров, делаю фальшивые камни, взрывается пещера, гибнут ни в чем не повинные чернокожие, гибнет милая Ева. Грязное, унизительное рождение, дурацкая жизнь, полная беспокойства о куске хлеба и распаленной тоски о самке, а затем - вонючая яма и черви. Нет, слуга покорный… Довольно!.. И меня утешает мысль, что теоретически вполне возможно такое взрывчатое вещество, которым можно было бы разом обратить в порошок весь земной шар. Впрочем, все это пустяки… Устал я. Прощайте."
- Что за чушь!.. - раздались голоса. - Я всегда говорил, что у него на чердаке неисправно… А богатый ведь был - жить бы да жить. Смотрите: везут…
На простой повозке в сопровождении полицейского чиновника худой туземец везет тело лорда Пэмброка. Профессор с венком в руках - он был предназначен для Евы, - подходит к телу и, открыв брезент, смотрит долго в удивительно тихое и ясное лицо покойника, а потом кладет ему венок в ноги.
- А когда похороны? - спросил он доктора.
- Вероятно, утром… - отвечал тот. - Сейчас вскрытие, потом следователь даст свое заключение и все.
- Да ведь и так все ясно… - усмехнулся профессор.
- Что поделаешь? Закон… - пожал плечами доктор и прибавил задумчиво: - Конечно, жизнь штука невеселая, но слова можно все же найти и более мягкие. Зачем так?…
Он сделал знак и труп повезли дальше. Любопытные стали потихоньку расходиться.
- Да, и в вашем маленьком раю, кажется, не всем весело… - сказал профессор, подымаясь с Десмонтэ на террасу.
- На всех не угодишь… - немножко сердито отвечал Десмонтэ и вдруг зло воскликнул: - Ах, негодяи, опять!.. Не угодно ли, полюбуйтесь…
На площадь вышла нестройная толпа изможденных туземцев с жалким красным флажком. Они пели что-то унылое и несуразное. Полисмен равнодушно посторонился, пропуская их. Прохожие идут по своим делам, не обращая на манифестантов почти никакого внимания.
- А, вон что у вас тоже есть!.. - усмехнулся профессор.
- Да. Это из шахт Скуйэ… - отвечал Десмонтэ. - У нас никто на это и внимания не обращает - покричат и разойдутся… Кому от этого убыток!
- А серьезного ничего не бывает?…
- Как-то недавно побили стекла на одной фабрик… - отвечал Десмонтэ, следя злыми глазами за чернокожими.
- Ну, а если уж очень задурачатся, так ведь вон стоит на рейде крейсер "Justice".
С крейсера вдруг раздается пушечный выстрел.
- Это что такое? - удивился профессор.
- Спуск флага… - успокоительно отвечал Десмонтэ. - Заря…