В холле аэропорта - длинном двухэтажном строении со множеством круглых световых окон в крыше, похожей на вытянутое осиное гнездо, с окрашенными в желтое ажурными несущими фермами - нас встретил какой-то знакомец Фрэнка, назвавшийся Майком. Был он черен как ночь, и слегка проглатывал окончания слов, как бывает с людьми, которые вечно куда-то торопятся. А, может быть, это был какой-нибудь местный говор, на которые так богаты Штаты.
Майк проводил нас к машине - это был серебристый "Линкольн Таун Кар", уселся за руль и повез нас на обещанную Фрэнком встречу.
Справа катил свои воды серо-зеленый Потомак - шириной меньше километра, он не производил впечатления чего-то большого. Мы недолго прокатились вдоль него, потом свернули на Мемориальный мост через реку, и в переднем стекле показалась стрела Монумента Вашингтона - длинный белый гвоздь, воткнутый в синее небо. Справа от нас - метрах в ста - по мосту несся белый поезд, дальше виднелся еще один мост.
- Пентагон, - показал пальцем за спину Майк, заметив, как живо мы оглядываем окрестности. - Недалеко отсюда. А впереди мемориал Джефферсона. Скоро увидите.
И еще через минуту объявил:
- Въезжаем в округ Колумбия.
Столица США меньше всего похожа на любой из крупных городов этой страны. Здесь нет деловых центров высотой в пятьдесят этажей, нет огромных площадей той самой "Одноэтажной Америки". Как пояснил нам Майк, большинство людей, работающих в городе, живут в его окрестностях. В выходные город пустеет, если не считать толп бродящих по центру туристов, зато в будни его население удваивается.
Мы проехали по 14-стрит мимо огромной псевдоегипетской стелы монумента Вашингтона, мимо Национального музея американской истории, мимо украшенного строгой колоннадой здания Министерства торговли, справа мелькнули Мэрия и Совет округа Колумбия, расположившиеся в одном доме. Майк иногда кивал на здания и называл их.
На тротуарах было много чернокожих американцев.
- Наша негритянская столица, - сообщил Фрэнк. - Здесь негров едва ли не больше, чем в Африке, не так ли, мой чернокожий друг? - от толкнул Майка в бок локтем.
- Раньше еще больше было, - буркнул водитель. - Сейчас хоть немножко посветлела улица. А лет десять назад только черномазые здесь ходили. Из белых - только Президент, да люди из Капитолия с помощниками.
Вдоль Четырнадцатой улицы стояли невысокие - пять, шесть, иногда восемь этажей - дома, очень похожие на те, что в изобилии были понастроены в Москве. "Сталинские" мотивы - монументализм, приземистая величественность - были очень знакомы и пробуждали ностальгическую тоску. А улицы, прямые и широкие, очень напоминали многокилометровые ленинградские проспекты, только без панельных девятиэтажек. Впечатление от Вашингтона было странным - ничего подобного я увидеть не ожидал. Был он одновременно и маленький и огромный. Весь целиком - маленький, в каждом отдельно взятом месте - огромный.
- Даунтаун, - сообщил Майк и на светофоре повернул направо. - Кей-стрит. Нам сюда.
- На этой замечательной улочке расположились все лобби Америки. - Сообщил нам Бредли.- Если вам нужно протолкнуть закон, притормозить расследование, отменить поправку, вам сюда. Не в Капитолий, не в Белый Дом - там вас и слушать не станут, а только на Кей-стрит. Здесь вам назовут действующие прейскуранты, опишут подробные процедуры принесения благодарности политику, хоть конгрессмену, хоть сенатору - от пожертвований в его избирательный фонд до выплаты гонорара за ненаписанную книгу: знай только считай доллары. Здесь можно встретить глав различных комитетов и советников самого президента. Когда они хотят кушать, они приходят сюда сами. И у меня здесь обретается старинный дружок. Сосед по университетской скамье, можно сказать, Бенджамин Уилкокс. Вот уж поистине, чертов дар у него - сводить знакомство со всеми этими важными господами из Палаты Представителей или Сената. Наверное, от папаши достался, тот тоже был не промах. Если его условия вас устроят, считайте, что в Конгрессе можете открывать любую дверь ногой!
Фрэнк цинично рассмеялся, а Майк поддержал его.
Мы остановились, миновав красивое трехэтажное здание из красного кирпича - Школу Франклина, как назвал его Майк, почти на перекрестке К-стрит с Двенадцатой улицей.
- Ну вот, господа, мы и приехали. Бенджи должен бы нас ждать, - выходя из машины, сказал Фрэнк. - За мной, Зак, Сардж, покажем этим столичным снобам, что умеют делать люди из Кентукки!
Вслед за ним мы вошли в высокие двери офисного здания. Будь на нем медная табличка с надписью "Госплан СССР" - я бы даже не удивился, то того оно было похоже на какое-нибудь московское, стоящее на улице Горького. Видимо, во всем мире власть любит одинаковые строения: помпезные и при этом невысокие - чтобы были пути отхода, если что-то пойдет не так.
Майк остался снаружи.
Бенджамин Уилкокс легко мог бы стать звездой американского футбола. В нем было шесть футов и пять дюймов роста, и весить он должен был, обладая такой бычьей шеей, фунтов под двести восемьдесят. Человек-гора с обворожительной улыбкой снежно-белых зубов.
На расстегнутом воротнике дорогой сорочки болтался какой-то детский галстук-бабочка с мелкой красной искрой. Подобные аксессуары я в последний раз заметил на утреннике в своем детском саду. Но американцы такое надевали на себя часто. Подтяжки в красно-синюю клетку, с маленькими человечками и собаками придавали ему вид ... я бы сказал - глупый, но такому большому человеку нельзя говорить такие откровенные вещи. Пусть будет - эксцентричный.
Еще он был лыс как айсберг и так же ярко, как ледяная глыба, отбрасывал всюду отблески с лоснящегося черепа.
- Фрэнк, дружище! - Заорал он, едва увидев нас на пороге своего кабинета. - Как я рад снова тебя увидеть! Вместе с тобой всегда в мою жизнь входит... аромат глубинки! Запах прерий и дешевого виски!
Он облапил Бригли и захохотал, колотя своим монструозным кулаком несчастного Бригли в спину. Я ужаснулся: в его лапе легко можно было бы спрятать небольшую собаку. С каждым ударом раздавался слышимый гул и Фрэнк, как-то поймав паузу, с трудом выдавил из себя:
- В Кентукки нет прерий!
- Да и дьявол с ними, с прериями! Кого ты мне привез?
- Бенджи, помнишь, я тебе перед Рождеством звонил? Про парней, которым нужно помочь? Вот, знакомься, это Сардж Саура, - и моя рука утонула в медвежьей лапище здоровяка, - а это Закария Майнце, - и теперь сморщился Захар. А это, парни, мой старый приятель Бен Уилкокс. Большой знаток вашингтонской жизни и простых способов повернуть к себе лицом американскую политику. А не тем местом, каким она обычно смотрит на рядового обывателя.
- Ну, будь вы обывателями, вам вряд ли нужно было здесь появляться, - ухмыльнулся Уилкокс. - Виски, ром?
- Нет, Бен, спасибо, - отказался я. - Мы только что с самолета и не хотелось бы становиться уставшими в середине дня. А с алкоголя я всегда совею. Может, сразу к делу?
- Нет, Сардж, - теперь отказался Уилкокс. - Политика спешки не любит. Я должен понимать вас, ваши цели, в общем, пока мы не сможем друг другу доверять, больших дел не будет. Мне неприятности ни к чему.
- Тогда ром, - быстро нашелся Захар.
- Вот это верный подход, - одобрительно потер руки Бен. - В Американской Лиге Лоббистов народ сплошь прагматичный и простой. И я такой же. Думаю, мы сработаемся.
Часа полтора мы разговаривали ни о чем - о представительстве Республиканской партии в Сенате - Уилкокс оказался республиканцем, о навых инициативах "ослов" ("народное" прозвище членов Демократической партии), о последних заявлениях парней из Федрезерва по поводу развернувшейся истерии на тему s&l - кризиса. Они успокаивали общественность и обещали тотальный контроль над ссудо-сберегательными кассами, но им мало кто верил: кассовый разрыв уже достиг в этих учреждениях пятидесяти миллиардов долларов. Да и то верно - вкладывать все активы в выдачу "длинных" денег, проживая только на вклады клиентов, не удастся никому. Малейшее шевеление власти на тему стимулирования экономики и любое s&l-учреждение станет испытывать трудности. Наивны те, кто думает, что банки живут на разнице процентных ставок по вложению и кредитованию. На эти крохи не способен выжить ни один банк, да и задумывались эти учреждения вовсе не с целью собрать несчастные 2-3% прибыли в год.
Потом Уилкокс попросил нас показать ему документы нашего фонда и долго качал головой: ему не нравилось зарубежное происхождение капиталов. И если итальянские банки еще на что-то годились, то деньги из такой дыры как Вануату вызывали массу вопросов.
- Нужно что-то иметь здесь. Я понимаю ваше стремление минимизировать налоговые отчисления, но поймите и моих клиентов: одно дело проталкивать нужные Америке и американцам инициативы и решения, и совсем другое - быть на содержании у коммунистов! Пусть даже у таких безобидных как Уолтер Лини. Нужно что-то иметь здесь, - повторил Уилкокс. - Думаю, учреждение двух-трех фондов где-нибудь в Далласе и Сиэтле сможет помочь проблеме.
- Хорошо, это не проблема. К тому же на днях в нашу компанию должны влиться два банка. В Кливленде. Маккой обещал уладить это дело до весны.
- Ронни Маккой? - переспросил Бен. - Из Investor's Daily?
- Да. Вы его знаете?
- Кто же не знает старину Ронни? Значит, он теперь работает на вас? А я-то думаю - куда подевались его статейки? Что ж, парни, вы сделали очень неплохой выбор. Этот человек знает что к чему. И если он согласился работать на вас, то и у меня вопросов нет. А если вы еще убедите его при случае дать мне автограф... Фрэнк, что же ты молчал про Ронни?
Бригли пожал плечами:
- Сам только что услышал. Удивлен не меньше твоего.