Антропологией Голубинский, насколько можно судить по лекциям, специально не занимался, но у него всюду рассеяны отдельные суждения по вопросам антропологии (в духе святоотеческой мысли). Для Голубинского - и здесь он сознательно противился трансцендентализму - "самосознание души не является первоначальным"; источник того, что душа сознает себя единым и отличает себя от окружающего, заключен в Богосознании. "Умом", как мы видели, Голубинский как раз и называет высшую силу в духе человеческом, создающую возможность непосредственного общения со сферой Божества. "Ум один приемлет Бесконечное", - пишет Голубинский: "ум в человеке, - читаем тут же, - есть высшая сила, в которой все прочие способности находят свое основание; в нас содержится живой образ Существа Бесконечного". От "ума" Голубинский отличает ниже стоящую силу разума, как способности образования понятия, - но деятельность разума направляется как раз умом. Так же действует наш ум, с его устремленностью к Бесконечному, и на нашу волю и чувства. "Голод и жажда нашего духа могут насытиться только в Бесконечном".
Нельзя отказать Голубинскому в стройности и внутренней законченности его построений. Для него, как и для всей школы Голубинского (имеем в виду В. Д. Кудрявцева-Платонова, Еп. Никанора и Алексея И. Введенского) типичен онтологией, укоренение всех духовных движений человека в Боге) как "Бесконечном Существе". Второй особенностью построений Голубинского, последовательно вытекающей из первой, является учение о непосредственном восприятии Божества нашим духом. По форме, это учение очень связано с влиянием Якоби, идеи которого очень помогли Голубинскому и его ученикам освободиться от трансцендентализма, но по своей сущности учение Голубинского и его школы связано с его изначальным онтологизмом: здесь корни учения о непосредственном восприятии Божества.
5. Младшим современником Голубинского был прот. Ф. Ф. Сидонский (1805–1873), воспитанник Тверской семинарии, учившийся затем в Петербургской Духовной Академии. По окончании Академии он стал там же преподавать английский язык, а затем вскоре получил кафедру философии. В 1833 г., уже будучи священником, Сидонский выпустил книгу "Введение в науку философии" (книга эта была удостоена Академией Наук полной Демидовской премии). Сидонский очень много писал как по богословским, так и философским вопросам; ему пришлось, однако, покинуть кафедру философии в Духовной Академии, но эта кара, им не заслуженная, не приостановила его научной работы. В 1856 г. Академия Наук почтила его званием академика, в 1864 году Петербургский Университет присудил ему степень доктора философии honoris causa и пригласил его на кафедру философии.
Сидонский несомненно находился под влиянием немецкого идеализма, но в его построениях всегда отводится большое место опыту, что дало повод считать Сидонского - без достаточных оснований - последователем английского эмпиризма. Сидонский действительно понимает философию, как "эмпирическую метафизику" (что приближается к современному понятию "индуктивной метафизики"). Философия должна исходить из опыта (в частности - из внутреннего опыта), но от опыта она должна восходить к разуму. На этом пути ("эмпирической" метафизики) нет оснований, по мысли Сидонского, бояться разногласий с истинами веры, так как откровению и разум одинаково имеют своим источником Бога. "Проверка" религии знанием никогда не может, по его мнению, расшатывать истин разума. Самое стремление в монизму, характерное для разума, определяется устремлением к Богу, как всеобъемлющему единству.
Сидонский различает в философии три основных темы: 1) космологическую, 2) моральную, 3) гносеологическую. Центральное положение занимает, по его мнению, космология; гносеология же является только пропедевтикой для космологии. Но не внешний опыт должен быть основой философии, ибо внешний опыт определяет "содержание" бытия, но не его "источник". Разум, чтобы действовать, должен быть в "таинственном единении с сущим (то есть природой. В. В.) и Первосущим". "Философия, думает Сидонский, хочет встретиться с Божеством; в разуме есть некоторое предчувствие того, что мы находим в Откровении и потому разуму и надлежит искать свою опору в Откровении. От отвлеченного мышления разум должен восходить к религиозному созерцанию (мышление тогда становится, по выражению Сидонского, "подразумевательным", - и тогда разум может постигать "таинственный образ бытия и происхождения предметов"). За этими достаточно туманными словами нетрудно все же увидеть отражения трансцендентализма. Сидонский его своеобразно перерабатывал, - учил о "переходе разума в жизнь предмета"; разум есть "сокращение жизни вселенной в бытии идеальном". Впрочем, Сидонский постоянно возвращается к мысли о "проверке" построений разума в опыте.
У Сидонского был бесспорный философский талант, была большая философская эрудиция, но он внес очень мало в философскую литературу в России в первой половине XIX в.
6. Иван Михайлович Скворцов (1795–1863), сын псаломщика, впоследствии священника, в г. Арзамасе Нижегородской губ. До 18 лет Скворцов обучался в Нижегородской семинарии, после чего был послан в Петербургскую Духовную Академию, по окончании которой был назначен профессором Киевской семинарии (Академия в Киеве в эти годы была закрыта). Когда Киевская семинария была. преобразована в Академию в 1819 году, Скворцов (уже священником) занял в ней кафедру философии. Скворцов написал очень много работ по истории философии (древней и новой), но по существу проблем высказывался мало - не без оттенка скептицизма. И для него первая ступень познания дана в вере, как "непосредственном чувстве истины", но это учение высказано у него в таких общих и расплывчатых чертах, что нельзя сделать никакого заключения о гносеологических взглядах Скворцова. Философия, по его мысли, должна приводить от "естественного" (непосредственного) разума к христианству, но она заранее не свободна в своих путях…