– Клятву слуги и господина… Вот, посмотри со стороны.
Яркая вспышка ударила в глаза – и я увидел жуткую картину.
По спине беспокойными муравьями пробежали мурашки. На берегу реки возвышался крепкий, широкий в плечах человек, одетый в черный кожаный плащ до пят, из рукава выглядывает закованная в сталь рука, сжимающая рукоять меча. Длинное матовое лезвие с рубиновыми капельками лучом спускалось вниз, теряясь в хрупких обнаженных телах девчонок. На спине огромного размера рюкзак, на абсолютно лысой голове виднелись маленькие рожки. Правая рука, зловеще поблескивая великолепным перстнем, пыталась поднять с колен рыжую девчонку. Жуткость картине добавляли глаза человека. Без зрачков, горящие желтым, потусторонним светом, они подсвечивали острые черты лица. Глаза вампала. Обнаженные, блестевшие слоновой костью замершие тела девушек, стоящих на коленях, дополняли нереальность происходящего.
Осенило – я, используя чувства и силу вампала, принимаю другой облик?!
Теперь мне стал понятен страх несчастных пленниц, когда такое чудовище их вытаскивало за веревку из реки.
– Побудь немного герцогом и прими клятву, успокой несчастных. Начинаешь обрастать личной преданной свитой… А я пока не стану показываться, а то будет хуже, – решил вампал.
Вспышка – и картинка поменялась. Обостренными чувствами я созерцал создавшееся положение. Грохот реки, обрывки тумана, сполохи пляшущего пламени факелов и белая пена обнаженных тел девушек, сбившихся в трясущееся кольцо у моих ног.
– А как? – жалобно пронеслось в голове.
Адольф принялся диктовать, а я, обняв девушек за плечи, повторял:
– Я, сэр Алекс Дрэгон, герцог Сапсанский по праву наследования, принимаю клятву верности, обязуюсь защищать и заботиться о поданных. Служите верно, преданно, и я не забуду ваши нужды и заслуги. Встаньте с колен. Отныне вы под покровительством герцога! – Слова подхватывал ветер, заботливо смешивая с шумом бурлящего потока.
Девушки сразу успокоились, прекратили бессвязно бормотать, но встать с колен не решались.
Ждут команды.
– Быстро встать, одеться и чтоб тихо.
Пленницы подскочили, отряхнув с покрасневших колен прилипшую гальку, и, абсолютно не стесняясь наготы, принялись без суеты разбирать одежду. Отвернувшись, я лихорадочно соображал, что делать дальше. Обостренный слух уловил перешептывание – хозяин стесняется подданных, жаловались друг другу дрожащими от холода голосами бедняжки и опасались, что их непременно прогонят.
Странные нравы!
Повернулся к несчастным лицом и с довольной улыбкой принялся пристально разглядывать изгибы тел. Девчонки приободрились.
Нужно срочно заканчивать представление, разбойники вот-вот пойдут искать пленниц.
– Быстро одеться – и бегом ко мне! – Я постарался вложить в голос стальные нотки.
Время неумолимо играло против, и промедление угрожало плохими последствиями. Теперь я не один, и придется заботиться о так некстати свалившихся на мою голову девчонках. "Ну хоть помогут разобраться, куда попал", – обнадежил себя.
Подданные встрепенулись, быстро оделись и практически моментально подбежали. Выстроились в ряд, первой стояла девушка с рыжими волосами. Покорно опустив головы, преданно ждали распоряжений господина.
"Вот тебе и первые подчиненные", – усмехнулся я.
Больше не теряя времени, шепотом объяснил, куда нужно спрятаться, велел сидеть тихо и ждать. Рыжая покорно кивнула, приняла из моих рук рюкзак и повела стайку в кусты, но остановилась у валявшихся на берегу копий и вопросительно посмотрела. Я кивком одобрил решение. Мило улыбнувшись, девчонка подняла оружие и юркнула в темноту, уводя за собой дрожащих подруг.
Как бы не простыли…
Факелы, описав огненную дугу, с шипением канули в бегущем потоке. Черная горная ночь моментально поглотила пространство.
С одной проблемой покончено.
Вернув клинок в ножны, тенью поднялся по тропе и затаился возле дерева. Обостренные чувства раздвинули возможности до нереальных пределов. Ночь, залитая красками звуков и запахов, открыла тайны, оберегаемые плотным покрывалом тумана и сумерек. Сквозь шум горного потока чуткий слух улавливал со стороны лагеря разбойников пьяные недовольные голоса, особенно выделялся один раздраженный, принадлежащий атаману. Мозг немного адаптировался к непрерывному потоку информации, и тянущая боль ослабла, давая возможность подумать.
Один против банды – трудно, но возможно.
Знание и недавно приобретенные навыки плюс обостренные чувства уравнивали шансы, склоняя чашу весов в мою пользу. На всякий случай проверил верный АКМ, поправил ремень и крепко сжал нож разведчика. Азарт и волнение улеглись, уступив место холодному расчету.
Долго ждать не пришлось – по тропе затопали ноги. Чуткий слух и различимый запах давно не мытых тел рисовали троих раздраженных разбойников, быстрыми шагами спускавшихся к реке в поисках пропавших пленниц. Тропа осветилась трепещущим пламенем факела. Неуверенный слабый свет еле боролся с наседающим туманом, одетым в черное покрывало горной ночи. Тусклый ореол выхватывал из мрака фигуру с факелом, остальные два разбойника, нервно сжимая короткие мечи, следовали гуськом, стараясь находиться в освещенном пространстве.
Подождал, слившись с кривым стволом дерева. Отряд, шурша камнями, протопал мимо, и я последовал за ними, стараясь ступать в ногу с замыкающим. Разбойники, переругиваясь и выкрикивая угрозы в адрес задержавшихся у ручья товарищей, не заметили тихо скользящую сзади фигуру. Время поджимало. Шум горной реки усилился, растворив шуршание камней под ногами. Я нанес первый удар, накрепко зажав ладонью рот разбойника. Сам не понял, как получилось. Тело сработало на автоматизме. Легкий запах крови ударил в ноздри, и я, на ходу положив затихшего врага на тропинку, бесшумно нагнал следующего. Адреналин обострил реакцию, отдав разум на волю натренированных навыков, и мысли перестали поспевать за руками. Второй тоже пискнуть не успел, и труп надежно укутала горная ночь. Лишь первый, несший факел, слегка занервничал и обернулся.
Глаза бандита расширились от испуга, когда он увидел меня. Блеснул короткий меч, рот открылся, готовясь огласить округу криком. Кинжал щелчком покинул эбонитовые ножны и завибрировал блестящей рукояткой в глазнице разбойника. Лезвие легко вошло в череп, насквозь выйдя из затылка. Покачиваясь, разбойник еще продолжал единственным, полным ужаса глазом смотреть на потухающий мир, а жизнь – оборвалась. Я плавно скользнул к оседающему телу, крепко схватив за пояс и за торчащую в глазнице рукоять.
Ладонь пронзило током. Пальцы сжались до хруста, удерживая завибрировавший кинжал. По руке, выворачивая мышцы, хлынул поток энергии, обвивая синими молниями, заставляя от боли сжать зубы, удерживая рвавшийся крик. Труп разбойника исчез, и на тропу рухнула, звякнув оружием, горка одежды, подняв облачко праха.
Нахлынувшее расслабление бросило меня на колени, но очень быстро оно сменилось необычайной бодростью, влившейся в мышцы. Грудь распирало непонятное, но сладостное чувство бурлящей силы.
Ого, не зря Адольф говорил – кинжалы поглощают сущность!
Но удивляться нет времени, и литые черные ножны за спиной щелкнули, принимая темно-синее лезвие. От эйфории победы шумело в голове, и под сердцем шевельнулся какой-то комок, заставив зачесаться заживающий шрам. Рука автоматически поскребла железной перчаткой кожаный плащ, ощутив под ним невозмутимость литого панциря. Легкий зуд безнаказанно щекотал грудь. Смирившись с тщетностью попыток, я поднял упавший факел. Огонь прочертил световую дорожку, исчезнув в речном потоке.
Настало время действовать.
Трупы убрал с тропы, засыпав рубиновые капли свежей крови мелкой галькой. Растворившись в ночи, мягкой походкой хищника вернулся к кривому дереву. Вдыхая трепещущими ноздрями пропитанный запахами воздух, я четко различал находящихся в лагере бандитов. Шестнадцать окутанных смрадом кисловатых немытых тел вперемешку с дымом и еще трое невдалеке, в дозоре.
Новые возможности продолжали впечатлять меня, вселяя ощущение всевластия и эйфорию. С детства меня учили: человек – хозяин мира и король всего вокруг. Теперь я понял, как люди ошибались, растеряв или не приобретя в процессе эволюции такие чувства. Не мог человек быть хозяином мира, полностью не осознавая всю гамму цвета, запаха и окружающих звуков. Если бы с рождения люди обретали такие возможности, то ни войн, ни заводов, отравляющих атмосферу, не было бы и в помине. Осознав истинную полную картину красоты мира, научившись наслаждаться свежестью воздуха, различая тончайшие оттенки запахов, человек не сделал бы столько глупостей, постоянно уничтожая родную планету.
От лирических размышлений отвлекла поднявшаяся в лагере суматоха. По тропе, освещая дорогу пляшущим пламенем факелов, шурша и скрипя камнями, бежали пять человек.
Несущийся в ореоле дрожащего света отряд поравнялся с кривым деревом. Странно зачесался шрам на груди, и ладони сами сомкнулись на серебряных рукоятях. Необычные кинжалы щелкнули, покинув эбонитовую тьму ножен, и с грацией кошки, разрывая перья тумана, я прыгнул в середину несущегося строя.
Кер гордилась бы своим учеником!