Пошли смотреть. Шалва, несмотря на грузность, легко забрался в кузов, мы расчехлили генератор снова. Он повздыхал, поприседал, посовал всюду пальцы, прочитал данные на агрегат, написанные на алюминиевой табличке, затем спросил:
– Теме показывали?
– Тема сказал три пятьсот, – опередил следующий вопрос Федя.
– Три дам, – вздохнул Шалва. – Зато прямо сейчас, если по рукам ударим. Годится?
Федя драматически вздохнул, посмотрел на меня. Я кивнул, сказал:
– Нормально, отдаем.
– Тогда его до одиннадцатого дома довезем и там сгрузим, ра? – спросил Шалва. – Там хочу гостиницу открыть, генератор нужен.
– А хватит его на целую гостиницу? – удивился я.
– На местную хватит, – сказал он. – В номерах все равно керосинки будут, кухня на газу из баллонов, нам на фонари уличные и на дежурку.
– Тогда за глаза, – согласился я.
Тенго тоже присоединился к нам, вскарабкавшись в кузов. Пока ехали, успел спросить:
– Недавно у нас?
– Недели нет. Только-только.
– Уже работаешь?
– В Горсвете.
– Это серьезно, – кивнул он. – Уже нарывался на всяких этих…? – он изобразил нечто вроде когтей толстыми пальцами.
– Случилось уже, – подтвердил я. – А вы сюда как вдвоем?
– Как-как, приехал в Телави, сосед в гости позвал нас с Шалвой и Кетино, женой его, все вместо в погреб за вином спустились, соседу похвастаться хотелось. И жена соседа. И сын.
– И чего? – поразился я. – Все вместе?
– Точно, так и вышло. Одна радость – все вино вместе с нами сюда провалились, с него Шалва и разбогател здесь.
– А сосед?
– Соседа Вахо зовут, он шашлык жарит и с Шалвой пополам партнер.
– А! – вспомнил я про человека за окошком, которого сам не видел, но шашлык чьего изготовления жрал так, что за ушами трещало. – А вообще повезло им, наверное. Я как представлю, что там моя женщина делает – пошел мужик во двор на минутку – и пропал бесследно.
– Эй, не начинай, а? – помрачнел Тенго. – У меня родители и невеста в Ярославле.
– Хотел бы назад?
– Не трави душу.
– А точно никаких вариантов?
– Точно. Я поначалу тоже всех дергал, а потом понял, что без толку.
– Давно здесь?
– Пятый год пошел.
Довезли. Сгрузили. Шалва рассчитался прямо из кармана, отдав мне в руки тридцать сотенных бумажек, из которой я тысячу сразу отдал Федьке. Многовато, если по другим понятиям, но здесь в самый раз. Я без него бы и не догадался, и не продал, да и не доехал бы пока. И бензин здесь дорогой, к слову. Федька был более чем счастлив, рассчитывал он на двадцать процентов, и заодно он предложил удачный поход сразу обмыть. У меня вроде тоже никаких планов не было, так что я легко согласился, а Тенго присоединился к нам. Закончили, в общем, в шашлычной, по пути, правда, зарулив в Горсвет чтобы сдать оружие, не таскаться же с ним по кабакам. Там же я махнул патроны к нагану на другие, в которых каждая пуля спереди была высверлена под конус.
– Как дашь – так и в клочья, – сказала "Кулакова", принимая от меня деньги за работу.
* * *
В понедельник Федька остался отсыпаться, а я снова вскочил по будильнику – надо было на лекцию для новичков, на которую я, признаться, возлагал довольно много надежд на просвещение. Больно мало я понимал в устройстве тутошнего мира и тутошней жизни.
Дождь закончился. Солнечно не было, ни и "очень пасмурно" про такую погоду тоже не скажешь, так, облачно. Это внушало надежды на летную погоду и продолжение знакомства с Настей, "товарищем красным военлетом". Собственно говоря, это и было самым вдохновляющим из планируемых на сегодня событий. Я даже, выйдя загодя, направился сначал не в РОПП, где ожидалась лекция, а в Горсвет, чтобы прихватить оттуда свои очки и шлем, который пусть и танкистский, но все лучше, чем никакого. А потом подумал, да и взял мотоцикл, сказав что "для тренировки". Дежурный по парку счел такую причину достаточной, и я с удовольствием выкатился за ворота на рычащем "харлее". Всегда лучше даже плохо ехать, чем очень хорошо идти.
Понедельник встретил утренней суетой, сонными людьми на улице, грузовиками с рабочими, которых везли на смену. Детей на улице не было, я детей почти что совсем здесь не видел. Я даже подумал о том, готов бы я был обзавестись здесь ребенком? Даже с самой любимой женщиной, случись у меня такая? И понял, что все же не решился бы. Пока не решился, с теми мозгами и теми мыслями, что прописались у меня в голове сейчас. Проживу года два, потыркаюсь в попытках вырваться, пойму что это бесполезно, как поняли другие, и там бог знает, о чем думать буду. Ладно, будем посмотреть.
Одновременно со мной к зданию РОПП подъехал, расплескивая мелкие лужи, "бантам" с брезентовым тентом. За рулем машины сидел крепкий молодой мужик, перед ним на панели был закреплен ППШ, а с правого сиденья выбрался невысокий худощавый мужик с аккуратной бородкой, смуглый и улыбчивый, который, подхватив с сиденья брезентовый портфель, направился в здание. Молодой остался в машине, вытащив из портсигара папиросу и закурив. Водила, видать, а заодно и охранник. Местная шишка прибыла, или кто?
Прямо на второй двери висел лист бумаги со стрелкой и надписью, сделанной большими кривыми буквами: "На лекцию". Стрелка указывала налево.
Налево была дверь, за которой оказалось нечто вроде класса, совсем небольшого, но с доской, какими-то картами на стенах и картинками тех самых тварей, что поселились у меня в брошюрке, выданной Власовым для изучения. Мужик с бородкой сидел на преподавательском месте, вынимая из портфеля какие-то бумаги, в аудитории же было человек пять, не больше. Я поздоровался со всеми разом, сел, выбрав место у окна. Следом зашли еще двое, после чего мужик, заглянув в какой-то список, сказал:
– Вроде бы все заявленные здесь, восемь человек, – после чего поднял глаза на аудиторию: – Значит так, меня зовут Валерий Львович Милославский, я профессор, причем настоящий, еще из той жизни, Московского Государственного Университета, философ, прошу заметить, а здесь для того, чтобы поздравить вас с провалом в Отстойник. Ну и заодно попытаться наделить вас какими-то полезными знаниями. С такой постановкой задачи все согласны?
Аудитория что-то невнятно прогудела, что вполне можно было счесть за знак согласия. А я задумался, откуда фамилия мне знакома. И ведь не из курса истории, и даже не из фильма "Иван Васильевич меняет профессию". Откуда-то еще, недавно встречалась… Да точно, он же автор брошюрки, что мне Власов дал.
– Очень хорошо, – заявил Милославский. – Тогда начнем с того, что и вы поможете мне. Вот карта города и окрестностей, – он потыкал бамбуковой указкой в висящий разноцветный лист бумаги. – Прошу всех присутствующих дать как можно более точное указание на "точку входа", в каком месте вы провалились в наш Отстойник. Справитесь? Кто первый?
– Ну, давайте я попробую, – сказал молодой парень в очках, высокий и чуть сутулый.
– Представитесь?
– Кирилл Баринов, из Твери, по профессии системный администратор.
– Как здесь очутились?
– Отключилось электричество в офисе, я в это время искал в кладовке всякое железо. Когда удалось нащупать дверь и открыть, то оказалось, что я уже черт знает где. – вполне емко и лаконично изложил он.
– Хорошо. Что с вами сюда попало? Содержимое кладовки?
– Не полностью, – ответил тот. – Из трех шкафов только тот, в котором я непосредственно в момент провала рылся. Два других исчезли.
– Интересно… – протянул Милославский, что-то записывая в блокнот с перекидными листами. – Куда выбросило?
– Возле деревни Балабаново, как мне позже сказали – в здании старой МТС. Меня колхозники спасли и с попуткой сюда закинули, когда выяснили, что на сельхозработах от меня толку не будет.
– Помещение с вами перенеслось, или вы со шкафом материализовались в стенах МТС? – спросил профессор.
– Материализовались в стенах. Из того мира только шкаф и я.
– Вот здесь? – спросил Милославский, упершись острием красного карандаша в какую-то точку на карте.
Баринов присмотрелся, помолчал минутку, затем сказал:
– Да, похоже. Вот и Балабаново, вот и дорога по которой я к деревне шел… да, здесь, точно.
– Спасибо. Давайте, кто следующий? Вы?
Карандаш был направлен на полноватого одышливого дядька с лысиной, сидящего с невыразимо печальным видом. Увидев, что обращаются к нему, он еще больше опечалился, махнул рукой и сказал:
– Ой, да чего там, провалился да и провалился… – он вполне осмысленно и ни на секунду не сомневаясь ткнул пальцем в какое-то место на карте. – Вот тут меня выкинуло, в подвале какого-то сарая. И потом пешком по дороге шел сюда, ко второму КПП.
– Как провалились?
– Да сам не помню, пьяный был, – вздохнул дядька. – На этой стороне уже проснулся, от холода.
– Интересно, – усмехнулся Милославский. – Зовут вас как?
– Кононенко, Михаил Михайлович, пятьдесят третьего года рождения.
– А откуда?
– Вышний Волочок, в Калининской области.
– Понятно, – кивнул Милославский, снова что-то пометив. – Дальше поехали…
В принципе, все истории были похожи, ничего загадочного. Четыре мужчины, четыре женщины. Заинтересовал лишь один рассказ, размалеванной вульгарной девки с не прокрашенными корнями волос и в невероятном платье с блестками. Когда Милославский спросил, откуда она, услышал в ответ: "Та с Москвы!" сказанное с таким акцентом, что в аудитории тихо захихикали.
– Как провалились?