Уже собираясь слезать с дерева, Ильин неожиданно увидел в самом центре поляны каменную насыпь. Прикинув по солнцу, что у него еще в запасе пара часов, майор решил посмотреть, что это за сооружение.
Каменная насыпь оказалась полуразрушенным колодцем. Кладка была старая, если не сказать древняя. Камни серого известняка, казалось, срослись в одну бугристую массу. Трава не росла вокруг колодца. На мелкой каменной крошке не было пятен мха или лишайников, серебристые и изумрудные пятна которых украшали бы стенки колодца. Мертвая зона. Через несколько шагов Ильин вздрогнул - на сером фоне безжизненного щебня ярко белели осыпавшиеся человеческие кости. Лоскуты полосатой ткани и один "болотный" сапог с высоким голенищем, которые лежали среди костей, свидетельствовали, что останки принадлежали моряку. Среди позвонков сверкнула фигурка Опоссума на почерневшей от времени цепочке. Повинуясь бессознательному порыву, Иван потянул кулон на себя. Кости позвоночника с глухим стуком рассыпались, а в руке Ильина осталась цепочка с раскачивающимся кулоном.
За спиной раздалось знакомое мерзкое хихиканье и бормотанье. Иван резко обернулся и на мгновенье увидел странное существо, покрытое пучками длинных редких седых волос. Непропорционально длинные передние лапы с огромными когтями были занесены над Ильиным, но прикоснуться оно, видимо, не решалось. Что-то ему мешало напасть в этот раз. Мгновение подумав, существо село, опершись передними лапами о землю. Челюсти твари, не переставая, шевелились, казалось, что она постоянно что-то пережевывала. Не умолкая, она, издавала невнятное бормотанье, чередующееся с холодящим душу хихиканьем. Темные, подсыхающие подтеки свидетельствовали о том, что Иван недаром жал на спусковой крючок ППШ. Но раны уже затянулись. Только черные пятна рубцов, да кровяные корки указывали на случайные попадания Ильина. Монстр будто услышал мысли человека. Он острым когтем поддел кровяную корку и отправил ее в пасть. Нельзя было понять, куда смотрят его черные, влажно блестящие, глаза. Отсутствие зрачков делало их похожими на биллиардные шары, вставленные в глазницы.
- Кулон! - понял Иван.
Он зажал фигурку в руке. Ладонь обожгло холодом. Скованный страхом Ильин даже этот крошечный кулон воспринимал как оружие. Как же он жалел, что повесил автомат на седло Буяна! Оставалась финка, которая пряталась в голенище сапога. Иван медленно, не делая резких движений, достал нож и медленно стал пятиться к лошади. На удивление, чудовище не тронулось с места, только медленно поворачивало голову вслед за Ильиным. Шаг за шагом майор отступал к коню.
По храпу Буяна Иван понял, что добрался до коня. Медленно обошел его и только после этого решился вновь сесть верхом на лошадь.
Монстр не двинулся за ним вслед, только склонил голову набок, как это делают собаки, то ли изумляясь чему-то, то ли о чем-то размышляя.
Иван не верил в такую удачу. Стараясь не отрывать взгляда от монстра, он тронул лошадь в сторону переправы. Буян, несмотря на рану, рванул галопом в чащу. Снова ветки били по лицу, снова Иван обнимал шею коня, но теперь сквозь треск ломающихся веток его преследовало мерзкое хихиканье чудовища.
Они вылетели на берег прямо к переправе. Не останавливаясь, Буян скакнул на настил и почему-то замешкался. В первый момент Иван не понял, что изменилось. Потом до него дошло. За время их приключений переправа стала опускаться. Тонкий слой болотной мутной жижи уже покрывал местами настил гати. Почувствовав страх всадника, конь помчался к спасительной суше.
Едва копыта застучали по твердой земле, Иван оглянулся назад. Настил полностью исчез под водой. Только прямая водная дорожка указывала путь до острова, но и ее уже размывало наплывающим болотным мусором.
Солнце еще не село, но до сумерек надо было успеть добраться до хутора или возвратиться к своим. Ильин решил спешиться, чтобы не пропустить, как в прошлый раз, поворот на хутор.
К хутору он вышел, когда уже в доме загорался свет.
Только свет в одном окне говорил, что в доме кто-то есть. Иван отвел коня подальше в лес, привязал и посчитал патроны. Выходило не густо. В трофейном Люгере, с которым он никак не мог расстаться, полная обойма. В штатном ТТ тоже 8. Пара патронов для ТТ нашлась в кармане галифе. ППШ толку брать не было - в круглой коробке обоймы после встречи с "лешим", как про себя назвал болотное чудище Ильин, осталось всего десять патронов.
Люгер отправился за спину. Передернув затвор ТТ, Иван дослал патрон в ствол и пополнил обойму еще одним патроном. Теперь в его распоряжении было 17 выстрелов и финский нож в голенище.
К дому он подошел в полной темноте. Ветер нагнал с моря облака, которые скрыли звезды и Луну. Высокая трава скрадывала звук шагов. Из сарая раздалось ржание. Ильин остановился. Это его и спасло.
- Хаген! - на крыльце в освещенном проеме двери появилась рослая фигура, - как обстановка?
При звуках немецкой речи Иван поблагодарил Бога за то, что знал немецкий. Иван знал немецкий язык в совершенстве. Еще в 20-х, когда он готовился поступить в дорожный институт, старший брат Валентин сам свободно говорящий на большинстве европейских языков, заставил его выучить немецкий и впоследствии разговаривал с младшим братом только по-немецки.
- Все тихо, - негромко раздалось рядом. От стены сарая отделилась тень. Ильин ошарашено увидел, как мимо него на расстоянии вытянутой руки прошел еще один бандит. Он не мог не заметить Ивана.
Кулон, который майор не знал куда деть и надел на шею, холодом обжигал грудь.
- Иди, отдохни, завтра будет тяжелый день.
Ступеньки крыльца заскрипели под тяжестью шагов. В свете дверного проема возникли два силуэта. Один шел прямо на Ивана, но, остановившись в паре шагов, бандит повернулся к сараю и помочился. Сердце гулко стучало в груди Ильина. Рука с пистолетом уже начала подниматься, когда облегчившийся "лесной брат", застегивая штаны, прошел опять в шаге от замершего Ивана.
Он перевел дыхание только тогда, когда бандит завернул за угол дома. Можно было допустить, что один из диверсантов ослеп, но то, что оба ничего не видят на расстоянии вытянутой руки, было совершенно невероятно.
Непроизвольно Иван посмотрел на руку - она была на месте. Грязные сапоги и измазанные в болотной грязи галифе тоже были четко видны в свете окна.
То, что на хуторе обосновались диверсанты, Иван понял сразу. Эстонцы поголовно знали немецкий язык, но их всегда выдавал своеобразный акцент.
Вывод напрашивался один - ОН НЕВИДИМКА!
Рука почесала затылок в надежде нащупать шапку-невидимку. Холод на груди напомнил о кулоне. Видимо, эта безделушка обладала фантастической способностью отводить глаза окружающих от ее владельца.
Стараясь не шуметь, Иван подобрался к окну и заглянул внутрь.
Помещение освещалось керосиновой лампой в зеленом стеклянном абажуре, которая висела низко над столом. Стены скрывались в сумраке. Только круг яркого света выхватывал из темноты двоих мужчин, сидящих за богато сервированным столом. Графин и рюмки резаного хрусталя сверкали алмазными гранями. Хозяйка в белоснежном фартуке стояла рядом со столом и разливала суп большим половником из фарфоровой супницы в тарелки. Такая красота была совершенно невозможна в такой глухомани.
Мужчины молчали, видимо, ждали, когда хозяйка выйдет из комнаты. Наконец, оставшись в одиночестве, они чокнулись под синхронный "Прозит!".
Некоторое время ужин продолжался в полном молчании. Боковым зрением Иван заметил, как мимо него прошел дозорный и замер, прижавшись к стене.
- Господин Сиил, - открытая форточка позволяла Ильину отчетливо слышать разговор. Говорящий сидел к нему спиной, но голос показался очень знакомым.
- Наше пребывание здесь весьма ограничено, - продолжал тот же голос, - операция вступила в завершающую стадию. Если завтра Вы проведете меня к объекту, то послезавтра мы будем пить пиво в Хельсинки.
Ильин готов был поклясться, что знает человека, чей голос он только что слышал.
- Слушаюсь, штурмбаннфюрер! - этого человека Ильин узнал сразу. Лицо Эрика Сиила мало изменилось с тех пор, когда делали фотографию, которая находилась в его досье.
- Забудьте это слово, для Вас и для всех остальных, я - Уолт Иллайес. А Вы, с завтрашнего дня - Эрик Хеджхог.
Тот, кого Сиил назвал "штурмбаннфюрер" поднялся, и в неверном свете керосиновой лампы Иван увидел своего старшего брата Валентина, с которым не виделся с начала 30-х.