- Вот-вот, а еще говорят, что евреи жадные, - ехидно произнес Мишка. - У нас на весь Союз была одна автономная область, да и та давным-давно тю-тю, а у татар аж две АССР.
- Вообще-то, - задумчиво сказал Ринат, - мои предки попали сюда не из Крыма и не из Казани. Как гласит семейное предание, они пришли на Русь еще с Чингисханом.
- Чингисхан на Русь не ходил, - возразил Петя.
- Ну, тогда с этим, как его… Сабантуем… Обалдуем… Удэгеем?
- Субудаем, - подсказал Петя.
- Вот-вот, именно с ним. Зацените прикол: едет мой предок на коне, машет шашкой, вроде как буденовец…
Дорисовать эту замечательную картину Ринату не удалось - прозвенел звонок, оповещая школу о начале второго урока.
* * *
9:00
Минск
Белорусское республиканское управление КГБ
- Разрешите войти, товарищ полковник? - послышался голос из-за двери.
- Входите, майор, входите, - со вздохом ответил Николай Васильевич.
Хотя майор Борисов не приходился полковнику Грибусевичу ни другом, ни приятелем, ни даже сослуживцем (он работал не в восьмом отделе, а в пятом), Николай Васильевич всегда испытывал к нему приязнь и уважение. Собственно говоря, Борисова уважали все. Своим характером, манерами и даже внешностью он невольно напоминал полковника Стирлинга из фильма про семнадцать мгновений. Конечно же, Борисов, в отличие от Стирлинга-Исаева, не внедрялся в ФБР, не выкрадывал секреты из Белого Дома и не посылал шифровки Мюллеру. И все же интеллект, трудолюбие и аналитические способности майора не оставляли сомнений в том, что и он при случае мог бы совершить немало славных деяний во благо Отечества.
И все же на этот раз Николай Васильевич был приходу Борисова совсем не рад. Он знал, что разговор будет серьезным. То есть наверняка неприятным.
- Садитесь, - снова вздохнул Николай Васильевич. - Вы сказали по телефону, что у вас ко мне дело чрезвычайной важности?
- Да, товарищ полковник, - кивнул Борисов. - Дело у меня чрезвычайно важное. И, к сожалению, чрезвычайно неприятное.
У Николая Васильевича засосало под ложечкой.
- И… в чем же оно состоит?
- Это дело, - сказал Борисов, - касается одного из ваших подчиненных.
- Кого же именно? - поинтересовался Николай Васильевич, даже не пытаясь угадать.
- Дело касается Лукашевича.
- Простите, кого? - удивился Николай Васильевич.
- Лейтенанта Лукашевича. Из второго сектора.
- Ах, да!
Действительно, Николай Васильевич даже забыл о том, что у него есть такой подчиненный. Пожалуй, лейтенант Лукашевич был самым незаметным офицером не только в восьмом отделе, но и во всем управлении. Тише воды, ниже травы, особых примет нет… неудивительно, что эта фамилия могла запросто вылететь из головы.
- И в чем же… провинился лейтенант Лукашевич? - спросил Николай Васильевич.
- В том самом, - многозначительно ответил Борисов.
- В чем самом? - не понял Николай Васильевич.
- В шпионаже, - пояснил Борисов. - В шпионаже в пользу иностранной державы.
Николаю Васильевичу показалось, что кто-то огрел его обухом по голове. Действительно, такая новость могла огорошить кого угодно. Особенно если учесть, что в шпионаже обвинялся невзрачный и незаметный Лукашевич.
- А… это точно установлено? - с надеждой в голосе спросил Николай Васильевич. - Или только подозрения?
- Совершенно точно, - не оставил от надежды камня на камне Борисов. - Все данные тщательно проанализированы, и ошибки быть не может.
Николай Васильевич был просто потрясен. Лукашевич - шпион? Как же такое возможно? Уж на кого-кого, а на Лукашевича он бы не подумал никогда… Как не подумал бы, скажем, на Борисова.
- Здесь все детали, - сказал Борисов, доставая из портфеля-"дипломата" увесистую папку. - Отчеты о наблюдениях за обьектом, аналитические выводы, прочие доказательства…
Николай Васильевич даже не пошевельнулся. Что там читать - и так ясно, что Борисов все сделал как надо. На то он и Борисов.
- Я попросил бы вас, товарищ полковник, - добавил Борисов, - ознакомиться с материалами дела и… принять надлежащие меры.
Какие именно меры, майор не уточнил - но Николай Васильевич прекрасно знал это и сам. Арест, суд, приговор - а потом… Перестройка перестройкой, демократизация демократизацией, а статью об измене Родине еще никто не отменял.
- Разрешите идти, товарищ полковник? - встал из-за стола Борисов.
- Да-да, майор, идите, - отрешенно кивнул Николай Васильевич. - Впрочем, нет, постойте. Чисто любопытства ради… а на кого он работает? На какую страну-то?
- На Германию, - бесстрастно ответил Борисов.
- Твою мать… - выдохнул Николай Васильевич.
Борисов лишь кивнул головой, явно соглашаясь с подобной оценкой создавшегося положения.
Действительно, в такой нестандартной ситуации Николай Васильевич не находился еще ни разу.
* * *
11:30
Минск
Средняя школа номер 23
До конца урока литературы оставалось пятнадцать минут.
- Хотя "Разгром", - продолжила обьяснение нового материала Анна Станиславовна, - и является единственным значительным произведением Александра Фадеева, но тем не менее этого романа хватило писателю для того, чтобы войти в когорту советских классиков. После того, как "Разгром" получил очень высокую оценку со стороны не только советских, но и зарубежных критиков…
Увы, не все ученики 10-го "А" слушали рассказ о жизни и творческой деятельности классика советской литературы с должным вниманием. В частности, сидящие на последней парте Ринат и Петя предпочитали тонкостям русской литературы самостоятельные занятия русским языком. Они увлеченно играли в "виселицу".
Но и от этого интеллектуального занятия Рината отвлекли какие-то звуки, внезапно послышавшиеся из-за стенки.
- Что это там за базар в коридоре? - тихо спросил он.
- А, знаю, - кивнул головой Петя, явно что-то вспомнив. - Это делегация. Иностранцы.
- Ух ты! - Глаза Рината загорелись. - А откуда?
- Из Кишинэу, - ответил Петя.
- А это где?
- В Румынии.
- Тьфу! - разочарованно плюнул Ринат, угодив прямо в кружочек, изображающий голову нарисованного "висельника". К счастью, Анна Станиславовна этого не заметила.
- Чего плюешься-то? - поинтересовался Петя не столько укоризненным, сколько удивленным тоном.
- Да ну… - махнул рукой Ринат. - Тоже мне иностранцы. Добро бы американцы или, там, англичане.
- Размечтался, - хмыкнул Петя.
- Ну или, на худой конец, шведы или японцы. А то румыны.
- Ну так ведь заграница.
- Тоже мне заграница. Нет, Петруха, это неинтересно. Все эти румыны, поляки, юги, французы… Такие же соцстраны. Никакой разницы.
- То есть как это никакой разницы? - не согласился с Ринатом Петя. - У нас - генсек, в Румынии - король. У нас - одна партия, у них - несколько. У нас - один социализм, у них…
- Да ладно тебе, Петруха, - покачал головой Ринат. - В главном-то я прав, и ты это прекрасно знаешь.
На это Пете ответить было нечего.