* * *
- Значит, никакой помощи не будет? - разочарованно протянул Фидель.
В ответ Пауль - так звали немца, только что высадившегося на берег - немного задумался, после чего медленно заговорил, тщательно подбирая слова:
- Это зависит от того, какой помощи вы от нас ждете. Мы приехали сюда не на военных кораблях, а на транспортных судах. У нас на борту нет ни одного солдата. Я сам представляю не вермахт, не абвер и не гестапо - моя миссия скорее дипломатическая, пусть и не вполне официальная. Иными словами, товарищ Кастро, мы не можем помочь вам победить врага. Но мы можем ваших людей… эвакуировать.
- Нет! - гордо воскликнул Че Гевара. - Лучше мы погибнем на этом пляже с оружием в руках!
- Заткнись! - не выдержал Фидель. - Какую, по-твоему, пользу наша напрасная гибель принесет делу революции? А если мы спасем армию сейчас, то это даст нам шанс одержать победу потом!
- Опять потом… - скривился Гевара, но все же заткнулся.
- А хватит ли у нас времени? - с тревогой в голосе сказал Рауль Кастро. - Сколько часов займет эвакуация?
- Я думаю, - медленно протянул Пауль, глядя по сторонам и оценивая численность остатков Повстанческой армии, - на организованную погрузку уйдет часов шесть-семь.
- А фалангисты могут начать наступление с минуты на минуту! - грустно покачал головой Рауль. - Что же делать?
- Спокойно! - твердым голосом произнес Фидель. - Я знаю, что делать. Нам нужен белый флаг!
- Как, ты собираешься сдаваться? Предатель! - выхватил револьвер Гевара.
- Че, да успокойся ты, - махнул рукой Рауль. - Фидель собирается послать к испанцам парламентера.
- Нет, - покачал головой Фидель. - Я пойду к Франко сам.
* * *
- Вот что меня сразу в тебе поразило, - сказал Пауль. - Ну какой бы еще командир сам вызвался быть парламентером?
- Янки называют это "микроменеджмент", - усмехнулся Кастро. - Я просто не мог доверить такое важное дело кому-нибудь другому. А знаешь, что меня в тебе особенно поразило? Твой безупречный испанский! Я все эти годы старательно учу немецкий, но ты уже тогда владел испанским лучше, чем я владею немецким сейчас.
- Понимаешь, Фидель, - ответил Зонненберг, - я ведь начал учить его еще в детстве. Меня, можно сказать, заразил этим языком мой отец, который ездил добровольцем в Испанию еще в тридцатых. Он и до сих пор вспоминает то время с ностальгией, когда защищать Республику от франкистов приехал народ со всего света. Тогда-то мы действительно дружили с русскими, а не то что как сейчас… Да что русские! Там ведь и американцы с англичанами были. Отец хвастается, что был знаком с самим Хемингуэем. И даже… - тут Пауль немного понизил голос, - с Оруэллом.
- Ты голос не понижай, не надо, - засмеялся Фидель. - У нас тут цензуры нет, свобода печати полная. Бояться нечего.
- Хорошо тут у вас, - вздохнул Пауль. - Недаром в Германии и прочих соцстранах вас называют Островком Свободы.
- А что, хорошее название, - хмыкнул Кастро. - Пусть и не совсем правильное…
* * *
- Он здесь, каудильо, - доложил Хуан.
Хуаном звали одного из испанцев, которые привели Фиделя в городскую управу, временно используемую фалангистами в качестве штаба. Здесь, в кабинете мэра Санта Круз дель Норте, расположился сам генерал Франко.
- Оставьте его наедине со мной, - распорядился предводитель Фаланги.
- Стало быть, вас следует называть "каудильо"? - хмыкнул Фидель, когда конвоиры вышли.
- Да, господин Кастро, - ответил Франко, - я предпочитаю, чтобы меня называли именно так. Ведь называют же "фюрером" Вальтера Ульбрихта, чьим ставленником вы безусловно являетесь.
- Я не являюсь чьим бы то ни было ставленником! - запальчиво возразил Кастро. - Я борюсь за свободу моей родины. А вот что здесь делаете вы? Вашим фалангистам давно пора на покой - они свое уже отвоевали.
- Тем не менее, - спокойно ответил генерал, - вы не можете отрицать тот факт, что в военном искусстве мои ветераны вашему… воинству нисколько не уступают. Скорее наоборот. Мы находимся на грани победы, а вы - в шаге от разгрома.
- Но зачем вам эта победа? - задал Фидель вопрос, который вовсе не был риторическим. - Ведь это не ваша война.
- Ошибаетесь, господин Кастро, - покачал головой Франко. - В свое время я пытался уничтожить безбожную красную нечисть в своей родной Испании. Увы, моя миссия успехом не увенчалась. Но сейчас я могу раздавить красную гадину здесь, на этом благословенном острове, где некогда нашли приют я и мои боевые товарищи. Приехав на Кубу, я тоже стал в какой-то мере кубинцем. И я не желаю, чтобы с моей новой родиной случилось то же, что и с прежней.
- Хорошо, каудильо, - вздохнул Кастро. - Я понимаю, что вы намерены добиться победы во что бы то ни стало. И я не буду вам в этом мешать. Я прошу у вас лишь одного - дайте нам несколько часов.
- Для чего? - с подозрением в голосе спросил генерал.
- Для того, чтобы мы успели погрузиться на пришедшие час назад германские корабли. И отплыть.
- Ага! - торжествующим тоном воскликнул Франко. - Значит, вы все-таки агент Берлина!
- Я не агент Берлина. Появление этих кораблей было для меня таким же сюрпризом, как и для вас.
- Впрочем, это не имеет значения, - махнул рукой генерал. - Меня интересует совсем другое. Почему, собственно, я должен отпустить вас с миром?
- Скажите мне, каудильо, - ответил вопросом на вопрос Фидель, - сколько у вас осталось бойцов?
- Меньше, чем хотелось бы, - уклончиво ответил Франко.
- А ведь если вы сейчас пойдете в атаку, их останется еще меньше, верно? Зато если вы подождете несколько часов, все ваши боевые товарищи останутся в живых. И вы одержите столь желанную вам победу. А мы уплывем восвояси. Так зачем же нам друг другу мешать?
- Возможно, вы и правы, - медленно произнес генерал, явно над чем-то задумавшись, - В конце концов, двадцать лет назад мы тоже проиграли. И покинули родину, оставив ее победителям. Так почему бы вам сейчас не сделать то же самое? Пожалуй, это будет по-своему справедливо…
- Я тоже так полагаю, каудильо, - не стал возражать Кастро.
- Хорошо, - сказал Франко. - Хорошо, мы дадим вам… ну, скажем, десять часов. Этого времени вам хватит?
- Да, каудильо.
- Хорошо, - снова сказал генерал. - Вы очень интересный собеседник, господин Кастро, и я бы с удовольствием продолжил наш разговор… когда-нибудь потом. А сейчас, увы, нам следует распрощаться.
И Франко протянул Фиделю руку.
* * *
- Я до сих пор помню то рукопожатие, - сказал Фидель. - Что ни говори, а не уважать такого человека невозможно.
- Это верно, - кивнул Пауль, снова невольно понизив голос.
- А больше мы с ним, конечно, так и не увиделись, - задумчиво произнес Кастро. - И теперь уже не увидимся. А жаль.
- Ну, я думаю, - усмехнулся Зонненберг, - вы часто видели друг друга по телевизору.
- Да, конечно, - пожал плечами Фидель, - но это ведь не то же самое…
- А помнишь наш разговор на корабле? - попытался Пауль отвлечь друга от грустных мыслей, переведя разговор на другую тему. - Через два дня после отплытия?
- А как же! - ответил Кастро. - В тот день я многое понял…