* * *
Пролетев на десять метров выше перекладины, мяч улетел куда-то вдаль.
Но мне было уже не до него. Я бежал к трибуне. А навстречу мне вниз по ступенькам бежала Катя, отбросив в сторону уже не нужный плакат.
Вокруг раздавались всевозможные звуки. Радостные крики японцев, попавших в финал Кубка. Разочарованные вздохи и грязные проклятия зрителей. Похабная ругань в мой адрес со стороны товарищей по команде. Крик Леонида Ивановича: "…и чтоб больше я тебя, козла, никогда не видел!"
Но я ничего этого не слышал. Я бежал к Кате, чтобы обнять ее, поцеловать и нежно прижать к себе - с тем, чтобы уже никогда с ней не расставаться.
Я был счастлив.
Рассказ пятый
Былое и думы Фиделя Кастро
1 января 1959 года
Над побережьем Атлантического океана взошло утреннее солнце. Его первые лучи осветили по-своему великолепное зрелище - большой отряд вооруженных людей. Это шла на запад Повстанческая армия. До Гаваны оставалось километров двадцать.
- К полудню дойдем, - уверенным тоном сказал Фидель Кастро.
- И уж в этот-то раз революция победит непременно! - воскликнул Че Гевара.
- Давно пора, - заметил Рауль Кастро, младший брат Фиделя. - Сколько раз уже пытались, и все без толку. Когда-то нам должно было повезти.
- Да, сейчас ситуация наиболее благоприятна, - кивнул Фидель. - У Батисты почти не осталось солдат.
- Более того, не осталось и Батисты! - радостно закричал Камило Сьенфуэгос, прижимающий к уху плохо работающий радиоприемник. - Только что передали, что он покинул Кубу!
- Отлично! - потер руки Фидель. - Теперь в Гаване полное безвластие. И нам никто не помешает.
- Даже как-то обидно… - разочарованно протянул Гевара. - Столько готовились к этому походу, а в итоге войдем в столицу без единого выстрела.
Но тут раздался звук, после которого всю обиду Че Гевары как рукой сняло. Звук выстрела.
Потом еще один. И еще.
Поскольку выстрелы раздавались с запада, разглядеть неведомых стрелков во тьме революционерам пока не удавалось.
* * *
15 февраля 1979 года
Фидель Кастро отвлекся от героических воспоминаний и открыл коробку с сигарами. Гаванские, подумал он с некоторой гордостью. Лучшие в мире. Это признают даже ненавистные янки.
- Товарищ президент! - раздался знакомый голос.
- Да, товарищ Эрнандес? - повернулся Фидель к незаметно вошедшему в кабинет секретарю. Конечно, можно было бы назвать этото молодого парня и просто "Мигелем" - он бы не обиделся - но Кастро всегда старался бороться с чинопочитанием, и поэтому обращался к любому собеседнику как равный к равному.
- К вам посетитель, товарищ президент, - произнес Мигель тоном, в котором сквозила явная неприязнь. Нет, неприязнь не к Фиделю. К посетителю.
- Ну так зовите его сюда, - пожал плечами Кастро.
- Но ведь это… - несколько замялся секретарь, - профессор Хосе Родригес.
- Опять? - увидился Фидель. - Как же он мне надоел! Каждую неделю приходит, если не чаще.
- Вот я и подумал, товарищ президент… может быть, сослаться на вашу занятость и отказать? В конце концов, завтра же юбилей…
- Нет, товарищ Эрнандес, так не пойдет, - покачал головой Кастро. - Раз уж он пришел - придется принять. А юбилей… да что юбилей? В конце концов, это ведь даже не государственный праздник.
- Но ведь это годовщина вашего первого избрания на высший государственный пост! - благоговейным тоном воскликнул Мигель.
- И что же? - скромно улыбнулся Фидель. - Конечно, я несказанно горд оказанным мне доверием - но почему эту дату должна праздновать вся страна?
- Потому что народ вас искренне любит, товарищ президент, - ответил секретарь.
Кастро хотел возразить, но тут же передумал. Что ни говори, а народ его действительно любил. Иначе не переизбирал бы снова и снова.
- И все же, товарищ Эрнандес, - строго сказал Фидель, - нехорошо заставлять посетителя ждать. Он такой же гражданин, как и мы с вами. Зовите.
Профессор Хосе Родригес ждать себя не заставил, буквально ворвавшись в кабинет через пять секунд после ухода Мигеля. Несмотря на внешнее спокойствие, его явно сотрясала клокочущая ярость.
- Здравствуйте, господин президент, - сухо поздоровался Родригес с Фиделем.
- Я вам не "господин", - покачал головой Кастро. - "Господин" - это обращение слуги к хозяину. А я вам не хозяин.
- "Господин" - это уважительное обращение равного к равному, - возразил профессор, по-прежнему с трудом подавляя свои бурлящие чувства.
- Для уважительного обращения равного к равному, - не согласился Фидель, - существует слово "товарищ". Называйте меня "товарищ президент". Или "товарищ Кастро".
- Вы мне не товарищ, - презрительно фыркнул Родригес. - Называйте так своих лакеев.
- Хорошо, - примирительным тоном произнес президент, - давайте использовать слово "гражданин". Итак, гражданин Родригес, в чем состоит цель вашего сегодняшнего визита?
- Я полагаю, гражданин Кастро, вы и сами это прекрасно знаете, - с ненавистью в голосе сказал профессор. - Речь идет о вчерашней демонстрации Народного Союза на восточной окраине столицы, разогнанной силами полиции. И не вздумайте утверждать, что вам об этом ничего не известно!
- Отчего же, известно, - усмехнулся Фидель. - Собственно говоря, именно я и приказал ее разогнать.
- А на каком основании?! - завопил Родригес.
- На очень простом, - спокойно ответил президент. - Демонстрация не была санкционирована, демонстранты мешали дорожному движению, общественный порядок был нарушен. Вот и пришлось задействовать полицию.
- А почему демонстрация не была санкционирована? - с некоторым ехидством спросил профессор. - Ведь Народный Союз обратился в органы внутренних дел за разрешением еще две недели назад.
- Потому что Народный Союз, - по-прежнему спокойно ответил Фидель, - не является легитимной политической организацией. Вам же известно, гражданин Родригес, что правые партии у нас в стране запрещены.
- Но ведь это совершенно недемократично! - воздел руки к небу Родригес. - Это возмутительно! Это несовместимо со свободой и правами человека!
- Запрет правых партий, - пожал плечами Кастро, - возник не на пустом месте. Вспомните хотя бы фалангистов…
* * *
- Да, это точно фалангисты, - сказал Рауль Кастро, опустив бинокль.
Действительно, неведомым врагом, вставшим на пути триумфального шествия Повстанческой армии, были именно ветераны испанской Гражданской войны.
- Черт побери, - вздохнул Фидель. - Я-то думал, они все давно умерли от старости…
Конечно же, командующий повстанцев несколько преувеличивал - в конце концов, отряды испанских фалангистов под командованием генерала Франсиско Франко появились на Кубе только двадцать лет назад, когда их окончательно разбили республиканцы. Не в силах смириться с поражением, франкисты пересекли океан и приехали сюда по приглашению диктатора Батисты, который оказался весьма гостеприимным хозяином.
- Я знал, что они и до сих пор продолжают регулярно встречаться в своих клубах ветеранов, - задумчиво сказал Че Гевара. - Но я и подумать не мог, что они сохранили некое подобие воинской организации с достаточно жесткой дисциплиной.
- Как видишь, сохранили, - снова вздохнул Фидель.
Бой только начался, но уже было ясно, что легкой победы революционерам не видать.