Андрей задумчиво рассматривал меня.
Яик, кусок степи между южными отрогами Урала и зыбучими песками Северного Каспия, для русских князей - земля известная. Через полвека, перед Калкой, когда монголы Субудея прорвутся через Дербент, и встревоженный император византийский обратится к тогдашнему Великому Киевскому князю Мстиславу - он получит гордый ответ: "От Дуная до Яика ничего не может случиться без моего соизволения".
Случится. Этот Мстислав - Киевский, его тёзка - Мстислав Черниговский и ещё триста русских князей будут убиты монголами. Лишь третий Мстислав - Удатный, сумеет сбежать за Днепр.
- И какое ж войско тот народ на нас пошлёт?
А я знаю? Разброс в оценке численности армии Батыя - в разы. Но, следуя наиболее общепринятым, выглядящим обоснованными…
- Тысяч полтораста конных. Ходят они резво, без телег, отрёхконь. Конечно, дело не простое, там полтыщи вёрст этих "Ворот", но если поставить в удобных местах крепости, наш-то берег - крутой да высокий, выдвинуть к востоку сторожевые дозоры, развернуть в глубине линии обороны мобильные резервы…
Выражение лица Боголюбского, по мере моего лепета, становилось всё более презрительным.
- Нет. Не Иван. Брат был добр, но не глуп. Бестолочь ты, счёта не знаешь.
- Э…?
- Да хоть как крепости ставь! Сколько надо иметь войска, чтобы удержаться против полутораста тысяч воинов?
- Э… Ну…
- Треть надо! Не менее! Хоть в каких крепостях-засеках. Полста тысяч! Доброго, оружного, постоянного войска. Дошло? Чтобы одного воина прокормить надо смердов… Сколько?
- Ну… Семь…
- Сколько в смердячем семействе душ?
- По-разному… но… десять.
- А ещё к войску нужно городских. Мастеров, купцов, попов… Считать умеешь?! Сколько всего?!
Факеншит уелбантуренный… Четыре миллиона! Абзац подкрался незаметно. Из таблицы умножения.
Андрей завёлся нешуточно, даже брызгал слюной. Выплёвывая в меня свои эмоции:
- Дурень! Ботало берёзовое! Это - половина всей "Святой Руси"! Это против всего Залессья - впятеро, всемеро! Сколько лет от Бориса с Глебом до сюда?! Двести?! А отсюда до твоих… мунгал… шестьдесят-семьдесят? Так князья в Залесье пришли не на пустое место! Тут уже люди жили! А там-то - степь голая! Ты куда людей слать хочешь?! За булгары да за буртасы, промеж кыпчаков да торков, в пустой чужой земле землянки копать?! Сгноить-поморозить?! Господи боже, пресвятая богородица! Да с откеля ж такие пни вылезают?! Ведь не дай бог твои речи бессмысленные - люди малые услышат! Ведь сыщутся и другие глупцы да сволочи! Ведь поведут народ обезмозгленный на смерти лютые!
Он замолчал, вытер губы, посмотрел на меня с ненавистью. И подытожил:
- Рубить. Рубить голову, пока дурость твоя - в народ не пошла. Мало ли у нас иных зараз. Новой - не надобно.
Стоп! Как же так?! Это ж второе самое главное событие в русской истории! После Крещения. Это ж "Погибель земли Русской"! Это ж первоисточник и первопричина… ну, всякого всего! Русь, его "Святая Русь" будет разрушена! Русский народ разделится натрое, всё поменяется: язык, система управления, одежда, законы… Сотни лет войны на истребление, бесконечная "борьба со степными хищниками"… вековая оккупация большей части… вечная централизация для непрерывной мобилизации… А ему - плевать?! Боголюбскому плевать на судьбу "Святой Руси"?!
- Погоди… а как же… а чего ж делать-то?… ведь будет нашествие… ведь я же знаю… Ну, пророчество, грядущее же…
"Его уста сочатся ядом". Ядом убийственного сарказма.
- А ты, значит, во пророках. Может, тебя не Ванькой, а Иезекиилем звать-величать? Тебя сам Господь Бог вразумил? Показал тебе свиток кожаный? "И увидел я, и вот, рука простерта ко мне, и вот, в ней книжный свиток. И Он развернул его передо мною, и вот, свиток исписан был внутри и снаружи, и написано на нем: "плач, и стон, и горе"".
Я даже поперхнулся, прихлёбывая винцо из кубка.
Глава 343
Андрей был в бешенстве. От того что на миг поверил. От того, что сразу понял - ничего сделать невозможно. От возникшего на мгновение ощущения собственного бессилия перед грядущей опасностью. От того что задумался, представил, почувствовал. Оттого, что сам, на минуточку, увидел мои картинки, соприкоснулся с моей душой. Что между нами на мгновение возникла паутинка… нет, не дружбы, не единомыслия, но понимания, со-чувствия. Общности. А такого, между светлым князем и душегубцем кровавым - быть не может! Никогда! Чтобы "душегубец" не говорил!
Ибо "понять" часто означает "простить". Тяжко посылать на плаху человека, с которым ты… "со-чувствуешь".
Тыча в мою сторону мечом, он кричал мне шёпотом:
- Ты! Ехидна злокозненная! Поклёпы гадские на Русь складываешь! Всяко слово - ядом змеиным течёт! Выкормыш, выползок сатанинский! Для смущения душ христианских посланный! Чтобы дух наш русский расточился аки пар утренний! Не бывать этому!
Я отставил в сторону свою пустую посуду и, встав на четвереньки, сходно, шёпотом, заорал ему на встречу:
- А ты - руби! Рубани мечом святым до по лысой-то головёнушке! Враз замолкнет глас, глас пророческий! Не будет у тебя нужды-заботушки! Тебе! Государю! Нахрен-то думати?! Жрать да спать - мозгов не надобно! Ты тут кто - князь русский или в плетне дреколье замшелое?! Коль нацепил корзно - изволь знать! Хоть убей - да выслушай! Изволь об Руси заботу иметь! Ты… б-б… братец…
Андрей, кажется, опешил от такого моего ответа. От напора моего отпора. Пару мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Он - наклонившись ко мне навстречу со своего трона, странно изогнув спину, с чуть дрожащим, пускающим от этого зайчиков, мечом в руке. Я - стоя на коленях, почти на четвереньках, вытянувшись ему навстречу, с идиотским пустым кубком в руке.
Я сдался первым. Уселся на пятки, отвёл глаза, заговорил спокойно, миролюбиво:
- Зря ты на меня так, зря пророком ругаешь да насмехаешься. Мы все - пророки. Всяк, кому язык дан - грядущее предсказать может. Кто больше, кто меньше. И ты, Андрей, тоже… "во пророках".
- Чего?!
Надо помнить, что издевательская фраза соседей Иосифа Плотника: "Вот и Иисус во пророках" - здесь у всех на слуху.
"Издевательская" - ибо "пророков" в то время в Палестине было великое множество. Так называли наглых попрошаек, болтающих на религиозные темы, напрашивающихся на дармовое угощение и приворовывающих по мелочи. Бродяги-демагоги. А продолжение этой евангельской фразы: "Разве его сёстры не в жёнах у нас?" - станет апокрифом. Ибо предполагает, что Иосиф, не только плотничал, но и заделал Пресвятой Деве кучу детишек. Такое уравнивание голубя и еврея, хоть бы и частичное, в области их… воспроизводства - для христиан труднопереносимо.
Андрей снова убрал меч себе на колени, успокаивался, не поднимая на меня глаз, как-то усаживался по-удобнее. Однако моё наглое заявление о наличии у него пророческого дара, вновь вызвало приступ ярости.
Тут уж лучше показывать, чем рассказывать. Я поднял пустой кубок, заглянул в него. Как фокусник покрутил, показывая Андрею со всех сторон пустую посудинку. Поднял на вытянутую руку перед собой.
- Ежели я его отпущу - чего будет?
Андрей несколько мгновений раздражённо рассматривал то - меня, то - этот оловянный стаканчик с ножкой. Запахнул полы шубы и зло сказал:
- Ха. Известно что - упадёт.
Я улыбнулся ему в лицо. И отпустил кубок. И он - упал.
- Вот, Андрейша, ныне и ты во пророках. Хоть и недалекое, несложное, но будущее - предсказывать можешь. Ты о "не-наступившем" молвил. Прорёк. И исполнилось по слову твоему. По твоему пророчеству. Упал.
Первый раз я увидел, как у Боголюбского отпадает челюсть. Он растерянно переводил взгляд с меня на стаканчик и обратно. Что упадёт - очевидно. Но ведь предсказал же! До падения. Или предсказание очевидного, но не наступившего - не предсказание? Но что такое "очевидное"? Что просто одному - сложно другому…
"Чукча залез на дерево, пилит сук на котором сидит. Мимо идёт геолог:
- Чукча! Упадёшь!
Допилил, упал.
- Ты, геолог, шаман, однако".
Момент растерянности от наглядности проявления собственного "пророческого дара", быстро сменился стандартной реакцией - приступом раздражения:
- Ты мне тут фокусы…!
- А вот теперь что будет?
Я снова поднял стаканчик и радостно посмотрел на Боголюбского.
- Да я ж сказал! Упадёт! Да что ты мне голову…!
Я отпустил стаканчик. Правой рукой. И подхватил его у земли. Левой.
- Не упал. Видишь? Предсказал, а не сбылось. Теперь ты, Андрейша - ложный пророк.
Кажется, он икнул.
Андрею, как это часто бывает у людей начальствующих, свойственно было при столкновении с чем-то непонятным, приходить в состояние раздражения. Ибо, как показывает повседневный опыт, почти все непонятности есть следствие бестолковости, лености да нерадивости подчинённых. Простейшее и эффективнейшее средство для разрешения таких коллизий и несуразностей - рявкнуть. Все с испугу забегают, напрягутся быстренько - и всё станет правильно.
Увы, с мной эта метода не работала. Не тот случай. "Забегать быстренько"… я как-то… не устремляюсь.
- Ты! Ты сам ложный пророк! Об мунгалах, об степняках твоих… О тебе сказано Иисусом: "Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные"!