Фактически это была община. Все коренные жители приходились друг другу родственниками, в выходные дни чужих дачников здесь практически не было - все свои. Возились в огородах, рыбачили на озере, пили самогонку по праздникам и пели песни у костров. Двое патриархов, - бабушка Галина Савельевна, усатый здоровый дед Павло Иванович, и, на особицу от других, куркуль Мельник, жили в деревне постоянно. Вера, жена Георгия Борисовича, сумела найти общий язык с обоими старейшинами. Потому деревня приняла их легко и держала как бы за своих. Сейчас его неунывающая подруга жизни гостила у дочери в соседней деревне.
Свернули на узкую тропку, что петляла среди пыльной травы и выскакивала на ухоженный огород. Отцветали рядки с пышными кустами картошки, бугрились оранжевые шары тыквы, вороватые стайки воробьёв шныряли среди кукурузных листьев. Вот тропка прошмыгнула мимо стоящих во фрунт подсолнухов и нырнула во двор. Тут приветливо встречала гостей крепенькая сосна, покачивая зелёными лапами с молодыми шишками. Хозяин отомкнул висячий замок, широко распахнул перед гостями входную дверь на большую веранду, залитую лучами солнца.
- Добро пожаловать, господа.
Компания, сбросив тяжеленные сумки, быстро переоделась и рванула к озеру, что приманчиво играло бликами на воде. Вода смыла пот и усталость, подняла настроение и они, словно расшалившиеся мальчишки, затеяли весёлую возню. Подурковав вволю, они, уже не торопясь, пошли к дому, на ходу подхватывая одежду.
Горел в мангале огонь, дымок разгонял мошку, что зверствовала и не давала покоя повсеместно. Клименко с сосредоточенным видом нанизывал на шампуры куски маринованного мяса, помидоры и кольца лука. Строго говоря, хорошо готовить шашлык умели все присутствующие, но, по складу характера, Толстый был просто не в силах доверить такое важное дело даже своим друзьям.
Пока Георгий Борисович с Андреем нарезали овощи, хлеб, сало-колбасу, Василек нарезал круги возле холодильника, без трепета принявшего в свое стылое чрево и кристально прозрачную слезу водки и янтарь тяжело плещущегося в больших бутылках пива. Друзья, посмеиваясь, созерцали эти муки Тантала, жёстко пресекая робкие намеки, - питие водки под шашлык есть важнейшая составляющая русской национальной культуры и профанации не терпела. Не так часто Судьба дарила им такой шанс, - не только отдохнуть по-человечески, но еще и собраться всей компанией.
- Если кто-нибудь, - умышленно глядя мимо Соловья, веско произнес Слава, - будет совать рыло в холодильник, порву, как Тузик грелку.
- "Кто еще кого порвет, - сказала Тузику надутая до десяти атмосфер грелка", - Васька, как обычно, за словом в карман не полез, но угомонился и, тоскливо вздыхая, с видом зазря обиженного злой мачехой сиротки уселся в угол.
…Дружный мужской сабантуй шел своим чередом. В темноте рдели огоньки мангала, накрытый на веранде стол носил следы небольшого разграбления - наполовину пустая бутылка водки, куски остывшего шашлыка в тарелках.
В открытую дверь несло на волне ночной прохлады запахи травы и дыма от остывающего мангала. Шумела под налетающим ветерком стоящая во дворе сосна, попискивала какая-то ночная пичуга, слышался дальний лай собаки, гогот потревоженных гусей. Изредка до их слуха долетал приглушённый перестук колёс товарных составов, визгливый свисток поздних электричек. Шептала о чём- то своём сосна. Пёстрая кошка шмыгнула в избу с придавленной мышью в зубах, неся свою добычу котятам на забаву. Всё это навевали тихую благость, склоняло вести неспешную беседу.
Тема, в общем, значения не имела. На сей раз Славик, обычно предельно прагматичный, вдруг решил "воспарить над суетой". Видимо, только что закончившийся по телевизору "Каспер" настроил его "на лирический лад".
- Василич, ты с привидениями сталкивался?
- Нет, - рассеяно отозвался Андрей, - всегда удачно расходились.
- Ага, - радостно подхватил Соловей, - и всегда при этом вежливо раскланивались.
- Насмотрелся "ужастиков", - лениво констатировал Борисыч.
- Вам только языком чесать, - отмахнулся рукой Клим, - но ведь что-то есть?
- Что-то, - прищурился Андрей, - ну, что-то, безусловно, есть. Ну, с этим ты лучше к Борисычу. Это он у нас Вуду, астролог и Бог знает что там ещё…
- Добрый ты, Андрей Васильевич, - хозяин сделал страдальческое лицо, - взял так ненавязчиво и под танк меня…
- Танк - это ты, Толстый, - со вкусом прокомментировал Васька.
- Нет, Борисыч, серьёзно, - гнул своё настырный Славка.
- Ну, что тебя серьёзно интересует, неугомонный ты наш?
- Мужики, - оживился Соловей, - я читал недавно, что моменты провалов людей во времени учёные отследили по полицейским архивам.
- В смысле? - заинтересованно развернулся в кресле Георгий Борисович, - по отчётам, что ли? В таком-то году доклад, что мещанин Иванов ушёл из дома и не вернулся…
- Хрен! - радостно возопил Василий Викторович, - ещё круче! Хотя, в целом, поляну просёк верно. Только пример был по Великобритании. Значит, полицейский чин Бобсон… ну, на даты и фамилии у меня память не "ах"…
- Рождённый пить…, - бросил, жизнерадостно скалясь, Славик.
…- морда толстая!…, так я так, "от фонаря". В общем, докладывает рапортом: так, мол, и так, сегодня, 15 апреля тысяча восемьсот лохматого года, рабочий каретных мастерских Добсон, переходя среди бела дня мостовую по улице Пупкин-стрит, пропал прямо перед изумлённой мордой лошади извозчика Педерсона, чему свидетелями были такие-то и такие-то, список, в общем, фамилий на пять.
В дверь просунулась морда большого лохматого пса. Вежливо потоптавшись на пороге, войти внутрь он, всё же, не решился. Уронил тяжёлую задницу на крыльцо и вытянул мощные лапы на порог, положив на них умную морду и уставился на Соловья, как бы говоря: "Ну-ну, ври дальше". Трёхцветная старая кошка, подойдя к другу, упала рядом и привычно потёрлась головой о его бок. Мужики с интересом наблюдали за этой, не совсем обычной, картиной. Первым опомнился Толстый.
- А дальше-то что? - подтолкнул он в бок Ваську.
- Дальше ещё интересней. Погоди-ка, - прервавшись, он нацепил на вилку солёный огурчик и шпротину, аккуратно уложил на кусочек хлеба. Придирчиво оглядел закуску и, выплеснув остаток водки в рот, с удовольствием захрупал тарталетку и продолжил.
- Через пятнадцать, к примеру, толстых папок, обнаруживается пожелтевший рапорт полицейского инспектора Питкина, что среди бела дня прямо посреди мостовой по улице Пупкин-стрит, такого-то числа тысяча девятьсот, к примеру, одиннадцатого года, под лошадь извозчика…
- Кэбмена, - не выдержал Андрей.
- … один хрен… Кэбмена Подсона попал неизвестный человек. Извозчик… тьфу!.. кэбмен клянётся на Библии, что пострадавший появился перед лошадью прямо из воздуха. Что самое интересное, это утверждение подтверждается показаниями трёх-четырёх-пяти прохожих. - прикурив от зажигалки, с наслаждением вдохнул табачный дым и обвёл взглядом друзей.
- А сам потерпевший называет себя рабочим каретных мастерских Добсоном, придя в себя, озирается кругом и, выкатив глаза, вопрошает всех: где он находится и как сюда попал? Ибо последними его воспоминаниями перед ударом лошадиной груди были, аккурат, та же самая улица, только 15 апреля тысяча восемьсот лохматого года. И таких примеров, как утверждают, не счесть.
- Викторыч, ты должен помнить те пачки дел в кабинетах розыскников. Они все, кстати, говорят, что такое количество криминалом и несчастными случаями не объяснишь - несоизмеримо. Согласен?
- Естественно, - отозвался Соловей, - Акела, ты не промахнулся.
Позывной "Акела" Борисыч приобрёл на Северном Кавказе, будучи там в одной весёлой командировке. После одного случая сержант Вадик, поддразнивавший его "старой собакой" (как родившегося в год Собаки), назвал его "старым волком" и, засмеявшись, добавил "Акела!"
С тех пор по рации его весь отряд называл только так, а нередко и просто в разговоре. Он и в охране по привычке пользовался старым позывным. У Славы с Василием позывные были, соответственно, Клим и Соловей.
- Слушайте, мужики, - задумчиво потёр румяную щёку Клим, - как же так получается? С одной стороны - всё это рядом, с другой - никто про это ничего не знает.
- Парадокс, - пожал плечами Андрей.
- Настоящая истина всегда парадоксальна, - заметил хозяин дома.
- Кто это сказал? - поинтересовался Соловей.
- Как кто? Я.
- Ну, ты даёшь, Борисыч. Я думал, кто-то из классиков.
- Ну, погоди немного, я же живой пока.
- Да он и сам прекрасно понимает, - махнул рукой Андрей, - просто сделал тумблер "ДУР" в положение "ВКЛ".
- А всё-таки? - поддержал друга Василий.
- В смысле "всё-таки"? - уже, слегка раздражаясь дотошностью товарищей, спросил Георгий Борисович, - всё это интересно, пока самого не зацепило. "Кинжал хорош для того, у кого он есть…"
- Стреляли… - хмыкнул Соловей.
- Саид, почему у тебя седло в кале? Стреляли… - поддел друга Славка.
- Тьфу, на тебя, - обиделся Васька. Но, обладая хорошим чувством юмора, засмеялся, - гады вы, но без вас скучно. Слушайте, что это за тишина какая-то странная?