Пролив Па‑де - Кале - или как его еще называют: Дуврский Пролив, мы уже прошли и теперь чапали по Ла - Маншу, или как говорят бриты: по Английскому каналу. А если еще точнее, шли по заливу Сена. Особой разницы я не заметил, но вода стала гораздо мутнее - из‑за впадающей в залив реки. Как вы догадались, река называется Сена. По левую руку оставался порт Харфлер. Его едва было видно, над водой стелилась туманная дымка, да и ушли мы довольно далеко от берега. Я грешным делом поискал на карте Гавр, этот крупный порт как раз расположен в устье Сены, но не нашел - нет его еще, лет через сто только появится. Или около того - история явно не мой конек.
Внук почившего в бою папаши Тильгаута, занял освободившееся штурманскую должность по наследству и лоцию этих мест знал на зубок - дед вбил в голову намертво, но к сожалению, знания оставались большей частью теоретические, поэтому мы решили не рисковать и уйти подальше от побережья.
К обеду туман развеялся и стало припекать солнышко. Ветер усилился, но к счастью, сохранял попутное для нас направление. Шебека чуть кренясь на левый борт с легкостью резала волны, впечатляя своей скоростью. Я прикинул, что если и дальше с ветерком будет везти, то до Нанта - крайней точки нашего путешествия, мы доберемся за дня четыре. Ну, а у Шербура - последней промежуточной остановки, будем завтра поутру. В крайнем случае, пополудни. Хотя, как раз, мне в этом городишке останавливаться совсем не хочется. Там еще Нормандия, считай вражеская территория. Один черт знает, что может случиться, особенно учитывая наши 'подвиги' в Дьеппе. Голубиную почту еще никто не отменял. Послали депешу, однозначно. Да и вообще, я считаю, что мое путешествие не осталось без внимания; шила в мешке не утаишь, так что спокойно себя почувствую только в Бретани. Там на Паука плюют со спокойной ухмылкой. По крайней мере, хочется в это верить.
Пообедал наскоро, здоровенным - с локоть величиной, ломтем хлеба с паштетом из рубленых яиц, ветчины и трюфельного масла. А запил все кувшином великолепного грушевого сидра. Пока хватит, тем более некогда мне. За штурвалом стою - дело весьма ответственное и приятное. Хотя и тяжелое. Да и штурвалом, это устройство особенно не назовешь. Сам я только задаю направление, а рулят два здоровенных матроса, таская по мостику здоровенную хрень, что‑то вроде румпеля*. Ничего, построю новый корабль - на нем и появится, тот самый, всем знакомый по фильмам про парусный флот, красивый и элегантный штурвал. Обязательно - это я про корабль новый… и про штурвал, соответственно, тоже.
Румпель - рычаг для поворачивания руля вручную или механическим приводом.
Клаус, как‑то разом отошел от морской болезни и ошивался рядом со мной. А потом не утерпел и задал очередной вопрос, поинтересовавшись: а уместно ли, целому барону, блестящему командиру лейб - гвардии и прочая, на глазах у подлого люда так позориться, руля вот этой странной штуковиной.
Пришлось отвечать…
- Представь себе, что ты командир кавалерийской эскадры.
- Я? - недоуменно переспросил Клаус, а затем видимо представив такую блестящую перспективу, гордо согласился. - А что? Я могу ваша милость.
- Тебе надо вести ее в атаку. По ходу перестраиваться, отдавать команды и вообще очень много всего. Так же?
- Ну да, монсьор, - немного приуныл парень.
- Ты храбр, благороден, готов крушить врагов в капусту, но вот со знаниями у тебя пока не очень. А сержант, старый служака, все это прекрасно знает, но он всего лишь сержант и вести эскадру в бой, ну никак не может, ведь есть ты. К тому же, к примеру, он подлого сословия. А вести надо, если не сейчас, то в скором времени. Как выйти из положения?
- Как? - озадачился Клаус. - Ну… надо срочно научиться? Так монсьор?
- Правильно, мальчик мой. А учится надо с самых азов. Вот я и учусь. И это совсем не зазорно, ибо командир знающий воинскую, а в данном случае - корабельную науку хуже своих подчиненных, вовсе не командир, а фигляр ряженный. Понятно?
- Ну да, монсьор, - согласно кивнул головой Клаус, а потом замялся. - А это… а если…
- Тоже порулить хочешь? Ну, давай… становись рядом…
Вот так, не только клинком махать приходиться, но и педагогический талант проявлять. Но ничего, главное зерна падают на благодатную почву. Иоста потерял по собственной глупости, хоть этого постараюсь спасти.
Ветер продолжал усиливаться обещая перерасти в настоящий шторм, к тому же, переменил направление и несмотря на маневрирование нас стало относить к берегу. Течение ветру в этом значительно способствовало. Тудыть его в качель - течение это. Можно было уйти в открытое море, но дело близилось к вечеру, поэтому было принято решение спрятаться в бухте, благо подходящая как раз подвернулась. Верней, не бухта, а относительно спокойный участок воды прикрытый от ветра высоким мысом и цепочкой рифов.
От командования меня отстранили, вежливо дав понять, что пока не по Сеньке шапка. Далее последовало настоящее колдунство - это как для непосвященного, и в скором времени 'Виктория' благополучно бросила якорь. А я направился прямиком в каюту, обмыться и переодеться пред ужином, попутно пообещав себе начертать и заставить моих механикусов отлить настоящий якорь - с лапами, штоком и прочими составляющими. А‑то, хрень какая‑то вместо него; бесформенная свинцовая чушка с дырой. Стыд один, а не якорь. А в каюте чуть не впал в ступор…
На кровати, скрестив ноги в шоссах моих гербовых цветов и сбив малиновый берет на затылок, сидел какой‑то мальчишка и что‑то там рукодельничал, мурлыча себе под нос смутно знакомую мне песенку:
- ах тяга к благородным у девушки простой…
- Что за нахрен? - рявкнул я грозным голосом наконец опознав в мальчишке Лидку.
- Ай!.. - девчонка пискнула от испуга и мигом слетела с кровати бухнувшись предо мной на колени. - Простите господин!..
- Монсьор!!! - из боковой комнатушке выскочили близнецы и склонились в поклоне. - Мы вам все объясним монсьор…
- Слушаю? - я как бы особенно не гневался, но грозный вид сохранил.
- Монсьор, это все мы… - начал Луиджи.
- Не она, а мы… - продолжил Пьетро.
- Платьишко у нее совсем пострадало…
- Право дело, не платьишко, а бесстыдство, дырища на дырище…
- Вот мы и осмелились…
- Женского платья‑то у нас нет…
- Неча матросне на хозяйскую женщину глядеть…
- Тем более переодеться ей было не в чего…
- Понимаем, грех бабе рядится в мужское платье…
- Но мы отмолим и готовы понести наказание…
- Она не хотела, ей богу не хотела…
- Мы силком заставили…
Лидия прижималась испуганной мышкой к моей ноге и украдкой поглядывала снизу - вверх - видимо уже представляла себя летящей за борт с ядром на ноге. Или что‑то вроде того.
Я захотел рассердиться и не смог. Перед глазами как живая встала Франсуа - Франсуаза, которую, порой, я нередко вспоминал. М - да… Экий ты стал сентиментальный бастард Арманьяк. Хотя нет - тут, все просто объясняется. Я добрый. Сентиментальный добряк и ничего поделать с собой не могу, хоть успел зарезать и извести разными другими способами немыслимое количество людей. Натура - она такая, всегда вылезет - как ее не прячь. М - да… сам себя не похвалишь - никто не похвалит.
Итак, что мы имеем? Картина на самом деле очень характеризующая - это конечно, если я все правильно понимаю. Лидка оказалась девчонкой весьма умненькой и навела первым делом контакты с близнецами. Не знаю чем она их взяла, но в результате, пацаны готовы добровольно получить тумаков, хотя, зуб даю - идея с переодеванием не их рук дело. И взяла она именно мозгами, а не своим телом - пацаны просто не осмелились бы, так как нынешнее свое положение весьма ценят. Да и тоже явно не дураки, совсем наоборот - ума близнецам не занимать. В данном лицедействе может быть и их расчет, натуру мою изучить успели и прекрасно понимают: особо гневаться хозяин не будет, а может даже и наградит за радение о хозяйской бабе. Да и за выдумку может. А вообще налицо тайный сговор. Но ничего, все тайное - рано или поздно становится явным - и тогда… У - ух…
Порычать что ли ради профилактики? Покрутил головой и обнаружил в каюте образцовый порядок - даже посуду в лотках кто‑то надраил до нестерпимого блеска. Явно женская рука прослеживается. Бельишко мое аккуратной стопочкой на кровати сложено. Ну да, как раз девчонка его в порядок приводила. Ну и чего рычать спрашивается?
- А ну‑ка встань… поворотись…
Лидка кокетливо развела ручки в сторону, несколько раз обернулась. И застенчиво покраснела. Или лукаво?
А что? Паж - как паж. Чрезмерно женственный конечно, грудка у девчонки скромноватая, но задок вполне впечатляющий. Мне и не привыкать - был уже один… Да и в свитах многих, если не всех, родовитых дворян, таких женоподобных полно. Особенно у тех, что из южных регионов. Тьфу - ты… содомиты хреновы. Инквизиции на вас нету. Верней есть, но не тем занята. А команде моей, такая метаморфоза с девчонкой вообще по - хрену. Капитан он второй после бога, да и мало что господину в голову взбредет. Чернокнижием не занимается, сатану не славит, да и ладно, а все остальное и не важно. Главное милостив и справедлив.
- Ладно. Но смотрите у меня! Шкуру спущу… А теперь мыться и переодеваться. Да… и это… дайте ей какой - нить кинжальчик на пояс, как‑никак на военном корабле. И не надейся, что постоянно так ходить будешь. В порт прибудем, обзаведем тебе женское убранство…
- Слушай адмирал, а нас при отливе на скалы не снесет? - выйдя из каюты, я первым делом озаботился о безопасности 'Виктории'
- Нет господин шаутбенахт. Мы на берегу мертвый якорь поставим, - Веренвен показал рукой на матросов суетящихся у баркаса.