"Ну вот барин, ты прямо как скажешь, так всю душу перевернёшь… жалко! А что поделаешь? Нет, жечь мы вас будем всенепременно…"
"Да что же, вы меня с акушеркой прямо на мороз выкинете… или, может, убить нас хотите?"
"Хосподь с Вами! Что же мы, душегубы? Нет, мы Вам поможем вещи собрать, да и перевезём в бобылью… там, где девки на вечёрки ежедён собираются! Ничего, шалавы, обойдутся! Меньше блядства будет… а избу Вашу пожжём! Вот так вот!"
Час спустя Анна Иосифовна, рассовав узлы по углам новенькой, пахнущей смолой избы, грея руки у отличной, свежебелёной печки, задумчиво говорила про себя:"Ну, Абраша, ты, конечно, как хочешь… но я до тебя нынче же доберусь! Решено, выхожу за тебя замуж, хоть ты сам об этом и не знаешь пока… А то что же это такое – чужих детей принимаю, а своих у меня до сю пору нет как нет? Нет! В этих-то хоромах – детишек заводить можно! Первенца Лёвушкой назовём… Нет, нет, своего я уж сегодня точно не упущу…"
… У околицы ясным пламенем занималась кривобокая жидовская хибара… а жертва погрома, Абрам Григорьевич, тиранил старосту на предмет выделения для фельдшерского пункта розвальней и пары лошадей… староста насчёт розвальней вовсе не возражал, но по вопросу о закреплении пары лошадей категорически сопротивлялся, говоря, что и поп, и даже землемер на одной обывательской лошади ездят…"Вот и зовите тогда на операцию не меня, а землемера!" – горячился земский доктор, а староста с сомнением чесал затылок…
…"Как?! Как это могло случиться?!Боже мой, Боже мой… какое горе… да нет ли здесь ошибки?! Ведь это же нонсенс – крейсер сражается с поездом?"
Лорд Ленсдаун, Министр иностранных дел Его Величества, являлся сторонником намного более осторожной, уравновешенной и дальновидной политики, чем та, которую стремился проводить Кабинет. Он, тем не менее, хорошо понимал, что необходимо учитывать как про – японский настрой английского общественного мнения, так и то, что в Японии политика невмешательства могла быть воспринята как "предательская".
Ленсдаун полагал, что русско-японский конфликт нанесет ущерб Великобритании во всех отношениях и прежде всего ударит по ее престижу. Глава Форин Оффис находил желательным достижение "согласия" с Россией в отношении дальневосточных дел, но не хотел и лишаться ценного союзника в лице Японии.
С другой стороны, "руски" – это было, со времён наполеоновских войн, удобное, и главное – дешёвое пушечное мясо, canon fodder, для сдерживания сердечного друга – Франции и возникшей с помощью бисмарковского "железа и крови" Германии… Отсюда и основная идея Ленсдауна: Британия должна выступить в качестве посредника между двумя державами, заставив их в какой-то степени умерить свои требования. Министр заявлял: "Я хотел бы, чтобы Правительство Его Величества лучше протянуло руку как посредник или, при всех обстоятельствах, как дружески настроенный советчик, чем ждать, когда можно будет выйти на сцену в роли освободителя народов от царской тирании".
Но то, что сотворили эти звери, эти грязные московитские варвары…"Неужели… нет никакой надежды?! О-о-о, негодяи… подлецы! Да как они в поезд-то попали? Ведь корабль – неустойчивая платформа для орудий, не так ли? А поезд -то движется!"
Секретарь наклонил голову с безукоризненным пробором, открыл папку тиснёной кожи:"Господин министр, наш военно-морской атташе сообщает, что "руски" в поезд не попали… они попали в насыпь, полностью её разрушив! В эту воронку состав и свалился… и поэтому Ваша коллекция фарфора была разбита."
"Неужели весь фарфор?!"
"Да, весь!"
"О-о-о… я этого не вынесу… Фарфоровые вазы и блюда из мастерских Сацума, Кутани, с их изысканной красотой прозрачно – белого цвета… блюда из мастерских Арита стиля Кикаэмон, которые стали очень известны в Европе с начала семнадцатого века, как драгоценные и очень дорогие предметы, иметь которые стремились все монархи! Расписанные яркими красками, золотом и серебром, изображающие цветы и травы, драконов, удивительных птиц, животных, сцены из жизни самураев… а чашечки стиля Имари! О-о-о… моё сердце разбито, разбито… ну, что там ещё?"
"Вчера состоялась беседа посланника в Лондоне Хаяси с Майкрофтом Холмсом. Упомянув о желательности нейтралитета Китая, Хаяси прямо поставил вопрос о возможности прохода через проливы русского Черноморского флота, заявив, что рассчитывает в этом деле на "добрые услуги Правительства Его Величества". Поскольку под "добрыми услугами" подразумевалось многое – от любезной беседы британского посла в Петербурге с Ламздорфом до уничтожения русского флота у выхода из Дарданелл – Холмс также дипломатично ответил, что не знает, какого рода действия предприняла бы Великобритания, но она посмотрела бы на это, как на тяжкое нарушение договорных обязательств."
"Это верное решение… а какую позицию занимает Сиятельный Диван?"
"Британский посол в Вене сообщил, что тамошний японский посланник узнал из секретных документов о запросе Россией турецкого правительства, может ли она рассчитывать на проход своих военных кораблей в Средиземное море. Официально Порта будто бы ответила категорическим "нет", а неофициально дала понять России, что якобы не будет возражать при соблюдении Черноморским флотом полной секретности…"
"Какие негодяи, эти азиаты! Турки всерьёз, видимо, возомнили, что Босфор и Дарданеллы – это их собственная территория!"
"Лорд Бальфур выражает озабоченность Правительства Его Величества и предлагает дать подробные инструкции в Петербург послу Скотту. Если бы к тому поступила информация о передвижении Черноморского флота в сторону Босфора, давление на Россию должно неуклонно нарастать: сначала предлагается потребовать объяснений, затем уведомить "в очень серьезном тоне" о твердой позиции Великобритании и уже после форсирования проливов поставить вопрос об отзыве посла из Петербурга, но, конечно, пока без объявления войны. Одновременно требуется сосредоточить соответствующие военно-морские силы в Восточном Средиземноморье."
"Имеется только один пункт, по которому может возникнуть действительно серьезное беспокойство Кабинета, и это – вопрос о Проливах. В случае, если русские корабли пройдут через них, они должны быть остановлены силой! Мы загоним разбушевавшегося кровавого зверя в его вонючую берлогу!
О-о-о, мой фарфор…"
…"Сколько-сколько?!"
"Четырнадцать, Ваше Императорское Величество!"
Михаил Александрович погладил ноющую руку, которая покоилась в накинутой на шею чёрной косынке, и с сомнением покачал головой:"Конечно, я был бы очень рад, что нас воспринимают настолько серьёзно… черноморцы, конечно, у нас герои – Чесма, Синоп и всё такое… но! Четырнадцать британских броненосцев против "Святителей" и "Апостолов"… мучают меня смутные сомнения, что перехват нашего отряда – это только предлог…"
Джунковский справился с записной книжкой:"В составе английской эскадры – два лайнера компании "P O" – на них Ланкаширские Стрелки, Валлийские Чёрные Йомены и морская пехота…"
"Пехота, говорите, морская? А не пора ли отнестись к Чухнину? О начале операции "Баязет Молниеносный"?"
"Уже, Ваше Императорское Величество… транспорт "Дунай" в настоящее время входит в Босфор, имея на борту сотню кубанцев – для защиты нашего посольства от нападений…"
"Каких нападений? На наше посольство не было никаких нападений, Ламсдорф мне ничего не говорил…"
"Были, были нападения, Ваше Императорское Величество… где-то с полчаса тому назад…"
Однако Джунковский заблуждался. Нападений на русское посольство ещё не было…
А вот небольшой, в 1382 тонны, совершенно мирного вида, пароход, с тонкой высокой трубой и двумя "сухими" мачтами действительно уже приближался к устью Пролива…
… По узенькой улочке Галаты, распихивая по дороге прохожих, бежал молодой человек, в узеньких брючках-дудочках и в пикейном жилете под коротковатым пиджачком… не очень-то уместная одежда для зимы – хоть и средиземноморской… но молодому человеку было явно не до хлюпающих под ногами ледяных луж. Уж очень он торопился, будто куда-то опаздывал…
Вбежав по скрипучей лестнице, прилепившейся к наружной грязно-белой стене убогого домишки, молодой человек толкнул жалобно зазвеневшую треснувшим стеклом входную дверь… на топчане, лицом к стене, мирно дремал другой, не менее молодой человек, почёсывая во сне одну ногу другой… на ногах были носки разного цвета, причём на левой ноге носок был к тому же и дырявый…
Увидев спящего, первый молодой человек схватился обеими руками за кудлатую голову:"Вай, вай! Ара, ти ещё здесь? Вставай, Гамлэт… бежать надо!"
Гамлет приоткрыл выпуклый глаз:"Вах, Ростом! Здравствуй, да? Зачэм бижать, слющай…"
Ростом просто рухнул на топчан:"Гамлэт, ми посольство вызырывать будэм, да?"
"Э-э, какой посол-мосол, слющай… зачем, вызырывать, я так ничего и нэ понял…"
"Я маму твою лубил… Наша партия нэ может согласиться с теми, кито желает только дыпломатическим путем добиться своих целей, поскольку чистая дыпломатия нэ считается с человеколюбием. Наши дыпломаты руководствуются собственным интэресом и правом силного. Эвропа нэ для нас, пусть знают армяне, что они ничего нэ получат, пока армянская зэмля нэ будет пропитана кировью!"
"Э, я сам твою маму лубил! Так би и говорыл… аванс полючил, да?"
"Да, полючил!"
"Харашо. Вызырывать так вызырывать…"
И спустя несколько минут отважные борцы устремились в посольский квартал…
Турецкий аскер Исфандияр-Оглы запустил толстые пальцы в банку с рахат – лукумом и горестно вздохнул… О Алллах, Всемилостивейший, Милосердный! Как быстро кончается всё хорошее… и как долго тянется это дежурство… Сиди тут, охраняй… кого? Гяуров… от кого? Один Совершенный, Которому ведомо всё, знает…