Башкир скривился, как будто лимон раскусил.
- Э-э-э, давай!
- Ты хоть невольницу покажи, - вмешался Павел, - вдруг это старуха немощная!
- Твоя правда, смотри товар!
Башкир махнул рукой. Из-за кустов вышел ещё один башкир - в драном войлочном халате. Он тащил за волосы молодую девушку - девчонку почти.
- Смотри, урус!
Лицо девчонки было в синяках, одежда местами порвана.
- Дяденьки, спасите от поганых! - взмолилась девушка. И тут же получила от башкира кулаком в спину.
- Молчи, невольница, а то я тебе язык отрежу! Видишь, мужчины разговаривают!
Ушкуй подошёл поближе к берегу, но не пристал. Михаил оторвал кусок ткани, завернул монеты и бросил их на берег. Башкир в колаксыне ловко поймал монеты на лету, развернул, пересчитал.
- Всё честно. Забирай товар.
Он подтолкнул девушку. Та рванулась, вошла в воду, замерла на мгновение - уж больно вода холодна. Потом дёрнулась вперёд, протянула руки. Сидевший на носу Трофим ухватился, приподнял её и поставил на палубу ушкуя. С подола мокрого платья стекала вода, босые ноги посинели от холода.
Команда оттолкнулась от мелководья вёслами, отошла от берега и вывела ушкуй на стремнину. Полагаться на порядочность незнакомых людей, тем более - неверных, как прозвали на Руси мусульман, было бы верхом неосторожности.
Не занятый греблей Михаил подошёл к девушке. Та без сил опустилась на палубу, не в состоянии ещё поверить в неожиданное спасение.
- Как тебя звать?
- Елизаветой батюшка нарёк.
- Лиза, значит. Откуда ты, из каких краёв?
- Рязанская я.
Рязань была удельным княжеством, не подвластным великим московским князьям.
- Как к башкирам попала?
- Он меня у татар перекупил, видно, к себе в улус думал привезти, а тут распутица. Кони у него из сил выбились, а подо мною - пал.
- Отдыхай, поешь вот.
Мишка достал из холщового мешка краюху хлеба и кусок сала, быстро нарезал и протянул девушке. Но Лиза взяла только хлеб и жадно впилась в него зубами.
- А сало чего же не берёшь? Неужто тебя в мусульманство обратили?
- Так ведь сейчас Троицкая седмица, пост, мясное вкушать грешно.
- Странствующим, воинам и болящим - можно. Что-то ты набожная сильно!
- Так отец мой убиенный, царствие ему небесное, священником в селе был, пока татары не напали.
Девушка осенила себя крестом.
- Так ты сирота теперь?
- Выходит - так.
- А меня Михаилом зовут, я приказчиком у купца Аникея служу. Мы из села Чижи, что рядом с Хлыновым. Да ты ешь, ешь.
Мишка отошёл к стоящему на корме Павлу.
- Чего теперь с ней делать-то?
- Сам купил, сам и решай. К деду с бабкой своим определи, пусть домашнюю работу делает - печь истопить, похлёбку сварить, в избе подмести, кур накормить.
- Верно, и как я сам сразу не догадался.
Первым делом по приходу в Хлынов они стали разгружать ушкуй. Не бросать же его с товаром у пристани!
Когда первая подвода с тканями подъехала к лавке Аникея, купец удивился:
- Это что ещё такое?
- Да вот - невольницу купил, Лизаветой звать.
Купец неодобрительно посмотрел на Михаила.
- Сколько на свете живу, отродясь невольниками не торговал. Богомерзкое это дело!
- Да ты что, дядя Аникей! Я же не торговать её взял - из плена башкирского выкупил. Сирота она, из Рязани.
- Тогда совсем другое дело! Ну, раз сам купил, сам с ней и определяйся.
Они продолжили разгружать товар.
Уже поздно вечером, при свете лучины, стали подсчитывать, сколько чего куплено и почём.
Сидевшая до того в углу лавки Лиза подошла поближе к Михаилу, писавшему на восковых дощечках, вгляделась.
- Любопытствуешь?
- А можно мне?
- Неужто писать-читать умеешь?
- Батюшка научил.
На Руси писать-считать умели монахи, люди боярского и княжеского звания, немногие купцы да житии люди - писари и столоначальники. А уж грамотные женщины - редкость необычайная. "Хм, похоже, приобретение ценное".
У Аникея сразу ушки на макушке, стойку сделал, ровно охотничий пёс. И к Мишке ласково:
- Зачем тебе ещё один лишний рот в избе? Продай её мне.
- Не торопись, дядя Аникей, я и сам ещё с Лизаветой не определился.
Похоже, Лизавета - грамотный работник, удачно Михаилу в руки попала. Хитёр Аникей, с ходу ситуацию оценил, перекупить предложил. Однако если она и в самом деле грамотна да прилежна - самому пригодится.
Они закончили подсчеты, Аникей отсчитал Михаилу деньги, и молодой приказчик отправился с невольницей к себе домой. Супротив ожиданий дед с бабкой встретили невольницу приветливо. А уж когда Мишка объявил, что Лизавета сирота и выкуплена им из неволи, то и вовсе стали относиться к ней, как к дочери.
Бывшая невольница вскоре освоилась на новом месте. Работницей она оказалась хорошей. Каждый день Мишка отмечал перемены в избе: то занавеска новая появилась на печи, где дед спал, то стол до желтизны выскоблен. Миски намыты, приготовлено вкусно, в избе чистота. Не промахнулся с приобретением молодой приказчик. И набожна - каждое воскресенье спозаранку в церковь на службу ходит.
Через неделю Михаил со спокойной душой отправился на ушкуе в очередную ходку за товаром.
Они спустились по Вятке вниз и немного не добрались до Пижмы, когда вперёдсмотрящий Капитон закричал:
- Ладья впереди тонет!
Все сгрудились у борта. Прямо по курсу, в двух сотнях саженей, завалившись на правый бок, погружалась в воду ладья.
- Не иначе - с топляком столкнулись, - сказал Павел и сразу же: - Ну, чего рты раззявили - на вёсла! Людям помочь надо!
Гребли мощно, да течение мешало. Наконец они оказались у ладьи. Почти в ту же минуту она ушла под воду, пустив большой воздушный пузырь. В воде барахтались несколько человек. Команда хватала их за одежду и затаскивала на борт. Вытащить удалось двоих - остальных отнесло течением в сторону, и они скрылись под мутной водой.
- Эх, беда-то какая! Спаси, Господи, их души! - сказал Павел.
Спасённые лежали на палубе, хватая ртом воздух. Одежда промокла насквозь, людей трясло от пережитой опасности и от холода.
- Никанор, Трофим - быстро сухую одёжу! Принесли старенькую, но чистую и сухую одежду. Михаил взялся раздевать одного из спасённых. Тот схватился за кафтан:
- Не тронь!
Он сел на палубе, опершись на руки, потом ему удалось встать. Разделся донага, натянув сухое. Из промокшей одежды вытащил кожаную трубочку - вроде пенала, сунул её себе за пазуху. И сделал он это, вроде как бы укрывшись от чужих взглядов. Ладно, мало ли какие у человека секреты, может, деньги у него там!
Незнакомцы выжали свою одежду и повесили на верёвку - сушиться. Подошли к корме.
- За спасение - спасибо и низкий вам поклон. Оба поклонились. Павел и Михаил ответили тем же.
- Вы кто же будете? - полюбопытствовал Павел.
- Хлыновские мы. Я - Костя Юрьев, сотник. А это - товарищ мой, Василий. Кого нам благодарить?
- Я - кормчий, Павел.
- А я - приказчик, Михаил. Судно - купца Аникея, из Чижей, что под Хлыновым.
- Бывал я в твоём селе, многих знаю. Куда путь держите?
- Известно куда - на торг, в Нижний.
- Нас подбросите?
- А куда от вас деваться? Не на татарский же берег высаживать?
- Вот и ладненько.
Оба спасённых уселись на палубе у мачты и стали что-то тихо обсуждать.
- Повезло мужикам, что мы подвернулись, - повернулся к Павлу Михаил.
- Им-то повезло, - нахмурился Павел, - а нам - не знаю пока.
- Почему так?
- Костя Юрьев - в Хлынове личность известная. Храбр, не в одном бою участвовал. Только он к Москве тяготеет, под руку князя московского, Ивана Третьего, вятичей отойти призывает. Много у него сторонников, да не все. Потому и неизвестно, чем нам их спасение обернётся.
О таких верхах Мишка ещё не задумывался. Он просто торговал у купца, выживая.
За время плавания на ушкуе Костя часто беседовал с Михаилом.
- Тебе сколько уже?
- Четырнадцать вёсен.
- Парубок уже. Грамотный?
- Даже писать умею, - похвастался Мишка.
- Ого! Такие нам нужны!
- Кому это - нам?
- Позже узнаешь. Ты как к татарам относишься?
- Как к ним можно относиться? Одно слово - ироды!
- Верно! Так и дальше они славян гнобить будут, пока ярмо ихнее не сбросим.
- Больно велика тёмная сила.
- Потому что княжества раздроблены. Каждый князь сам за себя, ещё и у соседа норовит земельку оттяпать. В единстве наша сила, Михаил.
- А что я? Я - человек маленький. Делаю, что купец Аникей велит.
- У купца один интерес - мошну набить.
- А как же! Каждый человек свой интерес блюсти должен. Кто моих престарелых деда и бабку кормить-одевать должен?
- Деньги не только торговлей добыть можно. Ещё и на меч взять.
- Это на дороге разбойничать, что ли? Не по мне!
- Зачем разбойничать? Я и сам татей вешал бы вдоль дороги, чтобы другим неповадно было.
- Не пойму я что-то тебя, Костя.
- Рядом с нами, - вон берег, - черемисы, чуваши, удмурты проживаются, под рукой татарской ходят. Вместе с татарами нападают, кровь из народа нашего пьют.
- Татарва к Хлынову редко подходит, да и отбиваться у вятичей пока получается. Для них другие города - побогаче да полакомей есть: Рязань, скажем, или Москва, Псков да Владимир.
- Как баба рассуждаешь! Пусть соседа моего ограбят, лишь бы меня не тронули!
Помолчали.
- Ты, Михаил, каким оружием владеешь ли?
- Кистенём да ножом.