По-настоящему же уважают только специалиста, чтобы он не просто числился твоим начальником по должности, но и имел моральное право стоять выше тебя. Тогда, и только тогда выкажут не показное, а истинное уважение. Впрочем, оно не только в армии - везде и всюду, куда ни глянь.
Так что стрелял и я. Отличие лишь одно - палил наравне со всеми, но в зачете при определении победителя мои результаты не учитывались. У меня даже щит отдельный стоял. Маленький такой, а в нем никаких всадников - только круги, и все. Словом, обычная мишень. Мне хватало и этой неказистой, ибо стимул все равно имелся, только иного рода - не ударить в грязь лицом перед личным составом.
Не хвалясь скажу - в яблочко клал далеко не все пули, но в "молоко" не ушло ни одной. Диапазон же - от пятерки до десятки.
Короче, не миновать крымчаку смерти от моей пищали, а если бы участвовал в соревнованиях наравне со всеми, то алую шапку вряд ли бы кому отдал. Разве что раз в неделю, не чаще. Но она мне ни к чему - своя имеется. Между прочим, тоже алая.
Но тут я должен покаяться - были у меня поначалу некие дополнительные преимущества. Во-первых, ручницу я имел не простую - особенную. Делал мне ее самолучший коваль из Кузнечной слободы. Долго трудился. Вконец мужик упарился, однако изготовил именно такую, как я и просил, - с мушкой и прицелом. Правда, последний был не откидным и передвигать его выше-ниже я не мог, чтоб регулировать дальность, но и на том спасибо. С ними-то целиться куда как легче. Некоторым я со временем тоже заказал такие приспособления, но уже потом.
Была у меня и еще одна хитрость, и тоже немаловажная. Обычно народ здесь огненное зелье, то бишь порох, держал либо в роговых, либо в здоровенных деревянных пороховницах. Насыпали они его исключительно на глазок, и мне это жутко не нравилось. Я понимаю - глаз у людей опытный, рука верная, но ведь и тут возможны отклонения. Они незначительные, все так, но при заряде не то что грамма - двух-трех десятых достаточно, чтобы пуля изменила начальную скорость и соответственно получился либо недолет, либо перелет. К тому же опытный глаз и верная рука - это у них, а у меня?
Поначалу я попросту передавал свою ручницу Тимохе, чтобы он ее зарядил - тот как-то быстро, в отличие от меня, со всем этим освоился, так что можно было быть спокойным. А потом вспомнил родную армию и ее знаменитый лозунг "Несуразно, но однообразно", и решил - баста. Будем приводить все к общему знаменателю. И привел.
Времени я на это потратил немного. Вначале заказал что-то вроде кругленьких деревянных пеналов, напоминающих толстые патроны-жаканы. Каждый из двух десятков этих жаканов имел плотно притертую крышечку, чтобы внутрь не проникла сырость. Затем вызвал вечером Тимоху и велел зарядить ручницу, только на полку - это углубление сбоку, куда кладут затравочный порох, воспламеняющий тот, что в стволе, - ничего не сыпать. Мой стременной подивился, но сделал. Едва зарядил, как я этот порох хоп - и аккуратненько высыпал на чистый лист бумаги. "Заряжай по новой", - говорю. Тот с недоумевающими глазами стал насыпать заново. Вот так я его и гонял, пока на листах не образовался десяток кучек.
Дальше в ход пошли весы. Я их прикупил у одного английского аптекаря из Русской торговой компании, вместе с гирьками. Пока взвешивал, упарился. Хорошо хоть, что кучка от кучки отличались не очень - и впрямь рука у Тимохи верная, - от силы на девять-десять гранов, то есть чуть больше, чем пол грамма. Все переписал, поделил на количество, и получилась у меня средняя цифирь. Та, что нужна.
А дальше все просто. На одну чашу весов крохотные гирьки, строго по среднему весу, на другую - порох. А чтобы на будущее не обращаться к Тимохе, подобрал по весу заряда железячку и отнес кузнецу, который отковал мне "каплю". Носил дважды - почему-то в первый раз она получилась чуть легче.
Управившись с этим, стал думать о компактном походном хранилище - таскают-то кто где, а надо в нужный час не просто иметь все под рукой, но чтобы и сама рука работала на полуавтомате - влево за зарядом, вправо за кресалом и так далее.
Продумав все как следует, пошел к конюхам - они к упряжи привычные, суть уловили сразу. Правда, вдогон смотрели долго - спиной чуял, а во взглядах сквозило усмешливое: "Чудит фрязин". Ну и пусть себе. Хорошо хоть пальцем у виска не крутили - наверное, не принято это на Руси.
Дальше еще проще. Когда я впервые появился с этим нарядом, ратники тоже крякали да усмехались в бороду. Ну-ну. Зато на второй-третий раз стали присматриваться - и впрямь славно у князя-боярина выходит. Заряжает вообще не думая - раз и опрокинул в ствол все содержимое из очередного пенала. Да и остальное тоже сделано по уму - тут же мешочек для пуль, рядышком еще один - для кремня, а на отдельном ремешке стальное огниво. Пеналов для пороха я, правда, подвесил только десяток, а то выходит слишком много, но мне хватало. Да к ним еще одиннадцатый, побольше. В нем порох для полки. В нее и на глазок подсыпать не страшно.
Однако прошла неделя, а новшество мое - ни пенальчики, ни саму упряжь - принимать никто не торопился. Те, кто постарше, ворчали, что на глазок сподручнее, а тем, кто помладше, лень возиться. Ладно, думаю. Коль народ упрям, то мы с ним как Екатерина Великая с картошкой. Тоже ведь никто не хотел сажать, пока она не приставила охрану к общественным полям. А тогда дело другое. Раз охраняют, значит, ценное. Такое и украсть не грех. Ну и разворовали для себя.
Потому я заявил во всеуслышание, что зарядцы эти - большущий секрет, потому как имеется у меня заветная капля, по весу которой я отмеряю порох, и благодаря ей у меня такая меткая стрельба. Да и сама упряжь непростая. Я ее сделал в точности как у мудрого царя Берендея. Кто-то начал просить на время, чтобы изготовить похожую, - отказал наотрез. Сказано же - тайна. И не простая - великая.
Тогда они стали подкатывать к Тимохе. И так его улещали, и эдак. Но мой стременной - человек стойкий. Красть - смертный грех.
"Да не красть, - увещевают. - Ты на время вынеси, а мы себе такую же у кузнеца быстренько закажем".
На третий день, согласно моей тайной инструкции, он сдался. Народ был очень доволен. А упряжь мою так и прозвали берендейкой. Видать, понравилось словцо.
Правда, не обошлось без нюансов. Каплю-то они сработали по весу в точности как у меня, а стволы у всех по диаметру разные. Почти схожи, да не совсем. А тут лишний миллиметр имеет о-го-го какую силу - сразу выброс не тот. В лучшем случае получится недолет, в худшем - разорвет ствол. Снова стали ворчать, пока я не втолковал им, что капля должна весить в точности как настоящий заряд. Зато после соответствующей регулировки результаты стрельб намного повысились.
Была у меня и еще одна мыслишка. Решил я свою ручницу вообще изменить кардинальным образом. Уж больно капризная штука фитиль. Я хоть и приспособил для него особую трубку с дырками - и дождь не попадет, если что, и ночью враг огонька не увидит, хотя он и тлеет, - но все равно не то.
А тут мне в руки попалась пищаль немецкой работы. Там было приспособлено что-то вроде шестеренки в виде стального колесика на пружине, а внутри ручницы на самом курке закреплен кремень. Спусковой крючок нажимаешь - колесико круть, по кремню щелк, и искра летит на порох. Вроде и хорошо, а вроде не очень. Уж больно много новых сложностей.
Во-первых, в конструкции. Замучаешься подгонять - слишком тонкая работа для кузнеца. Во-вторых, для заводки колеса имелся ключик. Если он потеряется или сломается - пиши пропало. А коли это произойдет во время боя, что согласно закону подлости вероятнее всего и случится, - совсем хана. В-третьих, пять - десять раз бабахнул, и надо чистить колесо от нагара, иначе не сработает.
Но вот если его усовершенствовать и колесико с пружинкой ликвидировать, то может получиться весьма и весьма занятно. Только нужно как следует обмозговать замену - чем щелкать по кремню, как все это закрепить и так далее.
Когда приехал Воротынский, я первым делом к нему - мол, все отлично. Подготовил я тебе воинов - залюбуешься. Каждый второй - Робин Гуд, остальные - Вильгельмы Телли. Но он, к сожалению, мой труд не оценил. Вялая реакция, и никаких тебе рукоплесканий в партере. У меня даже азарт спал.
Правда, на мой вызов немецким стрелкам отреагировал живо. Единственно лишь опасался, что мы не сможем утереть нос иноземцам. Ведь тогда ему самому - ужас какой - придется вручать главный приз - серебряный кубок - кому-то из наемников дружины Георгия Фаренсбаха, которого князь на русский манер упрямо величал Юрьем Францбеком. Ну не верил князь, что я всего-то за пару месяцев, даже меньше, сумел подготовить достойных конкурентов.
Сам Фаренсбах - опытный вояка с пегими волосами, чуть припорошенными на висках сединой - насчет призов, которых предполагалось три, как раз не сомневался, будучи уверенным в том, что их непременно получит либо Иоганн, либо Готлиб, либо кто-то еще из десятка лучших его стрелков, выставленных им от своей многотысячной дружины.
Он и перед самым началом состязания выглядел хладнокровным, начав нервничать лишь после первого залпа, когда стало ясно, что Пантелеймон, Фрол - один из ребят-близнят, тихий Мокей и мой Тимоха лучше на целую голову, а результаты остальных тоже хоть и не так сильно, но все равно выше немецких.
Второй выстрел упрочил преимущество моих "спортсменов", а после третьего стало ясно, что догнать нечего и пытаться. Победу, как и следовало ожидать, одержали мои парни. Пантелеймон стал первым, Мокей вторым, заполучив кубок поменьше, а третье место и серебряную чару в упорном сражении с Фролом все-таки завоевал мой Тимоха. Кстати, всего двое из немецких стрелков вошли в первую десятку, да и то в самый ее хвост, взяв восьмое и девятое места.