Руководил лабораторией (под присмотром чина из СС, разумеется, но ведь мы все взрослые люди, геноссе, мы понимаем, что такое режим секретности) некто профессор Эрвин Шульц. Человек он был небесталанный, одаренный даже, однако в личной жизни глубоко несчастный. Супруга его, Марта, в девичестве Реттих, полностью оправдала свою фамилию, бросив бедолагу профессора десять лет назад, всего через год после свадьбы, ради молоденького аспиранта-еврея. Можно ли представить, насколько идеи национал-социализма сразу стали близки бедняге Шульцу? Впрочем, пугаться не стоит – профессор занимался вовсе не медициной, так что людей он если и мучил, то исключительно своих подчиненных, и то во имя работы и в силу взрывного темперамента, который недруги именовали мерзким характером. Занимался Шульц радиоэлектроникой… В некотором роде.
Будучи ученым, исследователем, он изучал радио- и электромагнитные волны, что, согласитесь, совершенно невозможно без знания устройства приборов, их самостоятельного совершенствования под личные нужды, а то и вовсе – собирания по винтику и проводочку.
Как и при каких обстоятельствах он познакомился с Гиммлером, истории неизвестно. Достоверно установлено только то, что случилось это еще до прихода НСДАП к власти, и что при упоминании имени профессора рейхсфюрер морщился и тер левую скулу. Впрочем, таинственные обстоятельства знакомства ничуть не помешали Гиммлеру, когда оказалось необходимо организовать лабораторию по изучению радиоэлектронных приборов из будущего, вспомнить о Шульце, и охарактеризовать его фюреру как "человека не привыкшего сносить насмешки… хм… судьбы с христианским смирением, отступаться перед… гм… трудностями, а также, безусловно, склонного к нестандартному подходу… кхе-кхе… в научных изысканиях, и, несомненно заслуживающего… ммм… высочайшего доверия". Правда, некоторые данные указывают на участие в назначении профессора и Германа Геринга, который во время беседы фюрера с Гиммлером и Шульцем ошивался в приемной Гитлера с наидовольнейшим выражением лица. Будучи принят следующим, он вышел от рейхсканцлера ровно через семь минут, под громкий хохот вождя германского народа.
Как бы там ни было, мобильник и МР3-плеер были переданы на изучение в "Лабораторию 116", и теперь всемогущий рейхсфюрер СС прибыл проверить результаты. Ими, надо прямо сказать, он остался крайне недоволен.
- Это немыслимо, непостижимо, геноссе Шульц! - кипятился он, поблескивая стеклами своих очков и надувая и без того пухлые щечки. - Проклятье, да это же саботаж! Мы доверили вам новейшую лабораторию с самым точным и совершенным оборудованием, и что? Что я вижу?
- А что вы видите? - Эрвин Шульц долготерпением тоже не отличался и начал заводиться "с пол-оборота".
- А ничего не вижу! Результата нет! Нет, нет и нет результата!
- Как нет? Мы уже изготовили опытный образец радиостанции на десять процентов меньше и легче существующих аналогов, к тому же более надежную, - повысил тон профессор.
- Это не результат! С этим справится и инженер-кустарь! Самоучка справится!
- Я неоднократно требовал более совершенное оборудование, мне его не хватает, - прорычал Шульц.
- Каких именно приборов вам не хватает? Вам мозгов не хватает!!! Оглядитесь – все самое совершенное оборудование для изучения вокруг вас!
- Оно недостаточно совершенное!
- Так изобретите подходящее!
- А я чем весь этот месяц занимался?! - взревел профессор.
- Ерундой! - энергично заявил рейхсфюрер, рейхсляйтер и т. д., и т. п. - Эти технологии обошли нас на какие-то шестьдесят лет!
- А у меня их не было, этих лет! - громыхнул кулаком по столу Шульц. - У меня был жалкий поганый месяц на то, чтобы понять, как эти штуки вообще работают!
Окружающие, и из свиты Гиммлера, и из сотрудников лаборатории, взирали на эту картину с тихим ужасом, а вот Гиммлер вдруг успокоился, снял очки, протер, вновь нацепил их на нос, и заговорил уже иным, совершенно спокойным тоном.
- Резонно. Так говорите, новый образец рации?
- Испытываем, - буркнул Шульц, которого все еще подмывало гаркнуть на посетителя. - В приборах было несколько оригинальных технических решений, обкатываем. Через год-два сможем уменьшить рации в полтора-два раза, а вот про надежность сказать сложнее. А персональные рации-телефоны ждите не ранее чем лет через десять, и то – если повезет.
- Понятно. Есть продвижения в иных областях?
- Негусто, - честно сознался Шульц. - Пока только теоретическая часть, но…
Он развел руками.
- Вечно с вами, учеными, так, - вздохнул Гиммлер, чем вновь заставил вспыхнуть профессора. - Говорите, что вам нужно в первую очередь. Попробуем через другие лаборатории изготовить. От первостепенных задач, между прочим, отвлечь.
- Во-первых, микроскопы, которые смогут разглядеть схемы артефактов, а во-вторых, паяльники тоньше человеческого волоска. Сможете достать, партайгеноссе? - голос Шульца прямо-таки лучился ехидством.
- Паяльники обещать не стану, а вот насчет более совершенных микроскопов – постараюсь помочь. Честь имею.
Киль, Военно-морское училище
24 декабря 1938 г., пять часов вечера
- Слушай, Карл, а ты куда собираешься на зимние каникулы? - Йоган Арндт оторвался от мытья полов и посмотрел на Геббельса. - Пара дней до отпуска осталась.
Заболеть после спасения с "богоспасаемого корыта" никто из них не заболел – спасибо заботе герра Оберманна и его домочадцев, однако ж по освобождении с гауптвахты всем четверым (отчего бы это?) начали доставаться самые грязные и неприятные наряды, причем гораздо чаще, чем раньше. Конкретно сейчас Йоган и Карл надраивали полы в длиннющем коридоре в хозчасти. Эта часть училища отапливалась чисто номинально, так что парни согревались ускоренным выполнением наряда, а вода в ведрах не сильно отличалась по температуре от той, в которой не столь давно умудрились искупаться пятеро морских кадетов.
- Не знаю… - Карл-Вильгельм тоже оторвался от работы и растерянно поглядел на приятеля. - К тетке, наверное.
- Ку-уда? - хохотнул Йоган. - В Данциг? Это кто ж тебя в иностранное-то государство, будущего офицера и хранителя жу-у-утких военных тайн о способах утопления кораблей в бухте Эккендорф, пустит? Тебе ж припишут дезертирство и переход на сторону врага.
- Данциг нам не враг, - наставительным тоном произнес Карл. - Мой однофамилец утверждает…
Тут парни не выдержали и оба расхохотались – "родство" Карла с министром моментально стало темой для шуток всего училища.
- Слушай, ну зачем тебе к тетке? - спросил Арндт, когда оба они отсмеялись. - Ты ее и не помнишь же. Да и она тебе, ни в госпиталь, ни сюда ни разу письма не прислала, ты ж рассказывал.
- Ну а куда я поеду? - погрустнел Геббельс. - Буду, значит, в экипаже околачиваться. Не турнут же меня на улицу?
- Турнуть конечно не турнут, - согласился Йоган. - Но и веселого мало.
- Не трави ты душу, - нахмурился Карл, вновь берясь за швабру, которую успел прислонить к стене.
- Эй, приятель, ты чего? - возмутился Арндт. - Я тебя к себе в гости позвать хотел.
Амнезирующий пришелец из будущего недоуменно воззрился на приятеля.
- Поехали, говорю тебе! - горячо начал убеждать тот. - Я тебя с кузиной познакомлю.
- Да ну тебя, - вспыхнул Карл.
- Ой-ой-ой, вы глядите какой образец целомудрия, покраснел-то как, - снова расхохотался Йоган. - А кто с дочками герра Оберманна, в одном пледе на голое тело, собирался знакомиться, Отто, что ли?
- Иди в пень! - пробурчал окончательно смутившийся юноша. - Если я этого не помню, значит этого не было. А я не помню!
Последнюю фразу он прорычал жутким голосом.
- Ну ладно, ладно! Ты – образец порядочности и настоящий офицер, - Йоган продемонстрировал белоснежную, но до жути ехидную улыбку. - Слушай, поехали. Ну?
- Да неудобно как-то…
- Неудобно целоваться с девушкой, стоя на потолке – то у тебя фуражка свалится, то у нее подол задерется. - назидательно произнес Арндт.
- Ты б хоть родителей сначала спросил, - буркнул Карл. - Может, им это не понравится?
- Слушай, ты прямо дикий какой-то. С какого черта им это должно не понравиться? Приехал сын на побывку, с другом… Не понимаю я тебя, честное слово.
- Ну ладно, ладно! Хватит меня уже тут опускать.
- Куда? - опешил Йоган.
- Ниже плинтуса, - охотно пояснил Геббельс.
Пару мгновений друг недоуменно смотрел на него, а потом расхохотался, да так, что едва не сполз по стенке на пол.
- Ну ты престидижитатор, - простонал он. - То нормально говоришь, то ляпнешь такое… Надо будет запомнить это выражение. Надо же: "Опущу ниже плинтуса"! Ой, не могу, я сейчас уписаюсь!
- Мыть сам будешь, - сказал Карл и тоже захохотал. Больно уж заразительно умел смеяться Йоган.
- Ну все, решили? Едешь? - спросил Арндт, когда приступ хохота наконец отпустил обоих.
- Да от тебя разве отвяжешься? - хмыкнул Геббельс. - Кстати, я давно тебя хотел спросить – ты откуда? Я твой выговор определить не могу.
- У-у-у-у… - протянул Йоган. - Тебе интересно куда мы едем, или где я родился?
- Э… Ну, и то, и другое.
- Едем мы в берлинские окрестности, - парень выдержал поистине театральную паузу.
- Ну не томи же, дружище, - укоризненно сказал Карл.
- Из Испании. Правда, мы уже девять лет как вернулись на родину отца. А мама – она испанка.
- Так это у тебя кожа смугловатая? А я думал, ты летом на каком-то курорте так загорел!