Всадница показалась на боковой тропинке. Сидела она по-мужски, ни в какую не признавая дамской посадки. Даже одета была, словно и не барыня вовсе, а молоденький парнишка. Разве что развевавшиеся черные волосы напоминали о ее женской сущности.
Эх, егоза! Архип наметанным глазом отметил, как девушка уверенно держится в седле. Конечно, в отчаянный галоп она еще не пускалась, по буеракам скакать ей тоже рановато, но по дорогам и тропинкам носилась уже прилично, хотя обучать гостью верховой езде пришлось едва не с азов. Оставалось только восторгаться ее бесстрашием и упорством.
- Дядя Архип! - Юлия в считаные минуты догнала бричку.
- Здравствуйте, барышня! - Отставной вахмистр невольно залюбовался девушкой. Светлая, очаровательная; казалось, будто солнечный свет исходил не с неба, а от нее.
Может, закончится война, и Арсений Петрович, наконец, остепенится?
Вон и старый Прокоп всурьез недоволен бобыльской жизнью его высокоблагородия. Давно пора юных наследников понянчить! Кому перейдет по наследству отчий дом? Всё в природе обязано продолжаться. Сам-то Архип как вышел со службы, так и взял себе покладистую вдовушку и теперь был отцом четырех детишек разного возраста и пола.
Эх, Арсений Петрович!
- Какие новости?
Здесь, вдали от губернского города, пока что-нибудь узнаешь! Интернета-то нет. Даже газет никто не носит. Да и газеты - скукота!
- Наши армии, наконец-то, встретились под Смоленском! - Отставной вахмистр сдернул фуражку и степенно перекрестился. - Будем верить, что скоро накостыляют Буонапартию!
Разубеждать его девушка не стала. Опять решат, будто шпионка. Да и к чему? Если покинувший имение гусар не ведал, где находится Бородино, то уж его камердинер и подавно не знает. Будут знать аборигены о грядущем или не будут - закончится-то всё победой. Только и разговоров, что о вторжении, словно иных тем не существует!
Невольно вспомнился здешний помещик. Как он спокойно, ничуть не рисуясь, уезжал в армию, хотя - Юлия узнала о том от дворовых - перед тем был в отставке и не обязан был рисковать жизнью. Но просто так надо - и всё. Словно без него не справятся.
Да и дядя Архип стремился туда же. Но - обещал владельцу присматривать за хозяйством, оборонять его в случае неблагоприятного поворота дел и скрепя сердце выполнял обещанное.
Странные люди, даже привлекательные в своей странности. Цельные какие-то, без фальши. На таких можно положиться.
- Наши обязательно победят! - Юля поняла, что отставной вахмистр ждет от нее чего-то подобного. Жалко сказать, что ли? Тем более - правду.
- Кто б сомневался? Эх, поднялась Россия! Кто в рекруты пошел, кто в ополчение, - Архип вздохнул и тронул длинный ус. - Силища-то какая!
- Ты узнал, что я просила? - словно невзначай задала "главный" вопрос девушка.
- Это о знакомом твоем? Так отпустили его давно. Еще до войны, - Архип внимательно посмотрел на барышню. - Чего его держать, коли невиновен? Где он теперь, один бог ведает!
- Спасибо, дядюшка! - Юлия едва смогла скрыть охватившую радость.
Еще заподозрит, старый хрыч! Вон как уставился!
Ничего. Главное - Саня на свободе. Теперь немного подождать. Он обязательно найдет ее и не просто найдет, а сумеет занять достойное положение в здешнем обществе.
Не всё зависит от происхождения. Кое-что и от таланта…
Архип немного слукавил. Он проявил дотошность, благо это было не столь трудно. Не барышни ради, только во имя собственного спокойствия. Молодца даже искать не пришлось. Прямо в доме губернатора и подсказали, что искомый человек вроде пристроился младшим приказчиком. Мух там не ловит, звезд с неба не хватает. Так, кто-то видел в городе.
Потом другой уточнил: загремел он в рекруты по последнему набору. Один, без роду и племени, сословия мещанского, толку от него мало, вот и забрили ему лоб. Даже пикнуть не успел. Так что всё получилось чудесно. Оно надо, такие знакомые?
Но это - с точки зрения отставного вахмистра. Саня считал совершенно иначе. Он в свое время от армии откосил. Родители замолвили словечко, помогли любимому чаду. Жаль, тут помощников не нашлось. Хоть губернатору пожалуйся, что ему судьба какого-то безродного человечка?
В рекрутском депо Саня едва не впервые пожалел, что не отправился вовремя на поиски Юлии. Слышал, будто ее увез разодетый гусар, ну и решил, что девушка, со свойственной ее полу практичностью, отказалась от прошлого во имя настоящего. Ну и взыграла гордость. Еще посмотрим, кто в жизни более значимый - пожилой гусарский офицер или умный молодой современник!
Теперь Саня сто раз проклял свою гордость. Отправился бы на поиски, глядишь, и сумел бы пристроиться по знакомству управляющим, счетоводом, иной мелкой шишкой. Не столь важно кем, главное - не загремел бы на полную катушку, страшно сказать - на двадцать пять лет!
Он попытался было намекнуть на начальную грамотность и знание арифметики, однако старый седой унтер лишь качнул головой:
- Ты вот что, паря. Если знаешь - хорошо. Проявишь усердие, отличишься в сражениях, может, даже в офицеры выйти сумеешь. Да только пока зелен ты. Службы не знаешь. Куда тебе?
Вот и приходилось с утра до вечера отрабатывать строевые приемы. Ничего не получалось, по вечерам Саня падал без сил, но утром вновь бил барабан, и приходилось подниматься, напяливать ненавистный мундир, весьма неудобный, словно специально придуманный для дополнительных страданий, и опять в несчетный раз тянуть ножку да боязливо коситься на суровых унтеров. А ну, как накажут!
Про себя парень решил, что обязательно сбежит, как только подвернется удобный случай. В мирные дни служба хуже каторги, а сейчас война. Нашли дурака переть на чужие пушки или получать удар холодным штыком! Даже в писаря не переведут. Саня потихоньку стал осваиваться с ятями и ерами, но помимо грамотности ценился почерк. От руки писать - не по клаве барабанить.
Только как сбежать? Поймают - прогонят сквозь строй. Лучше пусть сразу расстреляют.
Расстрела Саня тоже не хотел. Он вообще желал лишь одного - жить. Богато, комфортно, на худой случай - при минимальном достатке, но жить. Смерть, впервые помаячившая рядышком, а не в некоем далеком будущем, пугала до одурения. Порою, невзирая на усталость, Саня видел сны, в которых на него неслась кавалерия, рубила его острыми саблями или вдруг рядом вырастал здоровенный дядька с длинным ружьем, и, казалось, живот чувствует вонзающийся в него и разрывающий внутренности штык. Это было невыносимо. Парень просыпался в поту, долго всматривался в окружавший мрак, боясь материализации пронесшегося кошмара.
Страх терзал и днем. Странно, прочие собратья по несчастью вели себя много спокойнее. Понятно, они меньше уставали. Быдло, привыкли к физической работе, вот и нипочем им тяжелое ружье, нагруженный ранец на спине, труд без начала и конца. Даже грубая пища, и та не вызывала у рекрутов неудовольствия. Охотно грызли черствые сухари, наворачивали кашу с маслом и были довольны, будто обедают в лучшем ресторане.
Почему у героев книг получалось с ходу занять положение в обществе, продемонстрировать дикарям внезапно появившиеся умения, а в реальности всё оказалось наоборот? Крестьянские парни, неграмотные, дремучие, свято верующие и в Бога, и в императора, в жизни гораздо приспособленнее просвещенного либерала, умеют работать руками. Рубить дрова, обустраивать лагерь, даже штык осваивают быстрее, словно речь не о смертоносном и страшном оружии, а о каких-то вилах? Да еще держатся один за одного, ведать не ведая, что каждый должен жить для себя.
Стать для рекрутов авторитетом не получилось. Новоявленные защитники Отечества ценили лишь обычные умения, крепость тела и духа, а попытки рассказать им что-нибудь о грядущем, иносказательно, разумеется, были встречены откровенным непониманием.
Влип! Ведь знал же о войне! Попали бы чуть позже, хотя бы на пару лет, и обошлось.
Интересно, если напрячь память, вспомнить что-нибудь из Пушкина… Юный пиит уже живет на свете, только до его известности еще годы и годы. И издатели наверняка занимаются иными делами, и литераторы пока сплошь из людей родовитых.
Надо было все-таки искать Юльку! Ее нынешний ухажер - офицер, дворянин. Вдруг удалось бы через него познакомиться с нужными людьми?
Ревность - чувство глупое, когда речь идет о грядущей судьбе.
Где его теперь искать?
- А ты молодцом, майор! - Командовавший полком князь Вадбольский ободряюще улыбнулся. - Я специально отметил в реляции твою атаку. Считай, представлен к ордену. Да и за Витебск тебе полагается.
- Не за ордена воюем, - отозвался Арсений. - Да и какие награды, когда всё равно отступаем?
- Не скажи, - полковник не удержался от вздоха. - Главное - дали армии возможность беспрепятственно ретироваться. Сам же видел - позиция у Смоленска была неважная, противник легко бы мог обойти нас с любого фланга, а тогда… Нет, Барклай прав. Только потеряли бы армию. Ничего. Скоро, думаю, встанем.
- Это точно, - Арсений вспомнил гостью. - Не знаешь, где у нас такое Бородино?
- Понятия не имею. Мало ли деревень в округе? Тебе-то зачем?
- Так, услышал, и запало в памяти, - ушел от конкретного ответа Раковский. - Сам не пойму.
Армии вновь отходили. Только недавно позади остался Днепр и памятная Валутина Гора - там мариупольцы приняли участие в жарком сражении. Наполеон мог перерезать там пути отхода, и небольшая поначалу схватка вовлекала всё новые и новые силы с обеих сторон. Раковский несколько раз ходил в атаку, разок весьма успешно опрокинул французских драгун и хоть немного отвел истомившуюся душу.