- Это все сказки, - ухмыльнулся мой наставник. - Все дело в первой сигнальной системе. Зажгли лампочку - закапала слюна. Как водка - налил стакан и сразу смотришь, чем же закусить. Это у нас, у высокоразвитых - у sapiens. А эти только палку и понимают. Пробовали мы с ним лаской и прочими приемами, никакого толку. Сколько дракона хлебом не корми, он в тебе видит только мясную закуску. Все морги и скотобазы на нас работают. Жрет-то скотина в три горла. По документам у Кассама другое имя - Революция. Но Кассам имя звучное, легко выговаривается и зверем лучше понимается. Сейчас полетим, держись крепче за поручень, что перед тобой на седле. Ноги держи в стременах. И ремень привяжи к поручню. Упадешь, он тебя как червячка на лету подхватит. Еще одно. Видишь, я вожжи к ранцу подключил. Вожжи тоже электрические. Сейчас я разверну ветродвигатель, чтобы на лету подзаряжать аккумуляторы. Как только он почувствует, что электричества нет, то тут нам конец придет. Он же змей и нас слопает с пребольшим удовольствием, а потом его придется сбивать зенитными пушками. Их и так всего два экземпляра осталось.
Я слушал инструктора и неприятное чувство то ли страха, то ли предстоящей мерзости мурашками ползло по моему телу, превращаясь то в изморозь, то в нестерпимый жар и зуд в тех местах, до которых трудно дотянуться. И я не понял, чего два экземпляра осталось, зенитных пушек или драконов.
- А разве нельзя управлять им при помощи рыцарского меча? - спросил я.
- Ножичком? - засмеялся инструктор. - Ему этот ножичек только для маникюрных целей, фолликулы на когтях поправлять. Длина меча - один метр, а у дракона размах крыльев под тридцать метров. Вся схватка только между драконами, кто быстрее сшибет всадника. Либо своего, либо чужого. У всадника одна судьба - либо разбиться в лепешку о землю, либо сожрут его прямо в воздухе. Поэтому тебя кухарка заранее и погладила по голове как покойника. Останешься в седле, будешь головы отрывать тем, кто тебя в это седло посадил. А пока учись этому делу настоящим образом. Это для тебя нужно. Я как-нибудь и выживу, а вот тебе трудно придется.
Кассам вышел из ангара и расправил крылья. Махина. Мне кажется, что и летчики транспортной авиации перед взлетом мысленно крестятся и не знают, взлетит или не взлетит в воздух громадина, в которой они выглядят как муравьи на спине огромного слона.
Глава 81
На улице Кассам покрутил головой, как бы привыкая к солнечному свету, затем сделал десяток больших шагов и взмыл в небо.
Телячьи восторги от первого полета на драконе оставьте девочкам и мальчикам пубертатного возраста, которые еще ничего не представляют в жизни, но уже разок потрахались и считают себя знатоками современной жизни. Эти недоросли при столкновении с жизнью, как правило, сдуваются как презервативы, использованные в виде праздничных шариков.
Мне сразу вспомнился фильм времен "холодной войны", когда командиру американского бомбардировщика B-52 дали команду бомбить СССР. В связи с тем, что атомная бомба долго не использовалась, то электрооборудование в бомбоотсеке испортилось и стало искрить. И командир самолета в ковбойской шляпе стал исправлять неисправность, как вдруг створки бомбоотсека открылись, и майор на своей атомной бомбе полетел вниз, крича проклятия и ругательства по адресу тех, кто послал его в этот полет. Так вот, у меня было состояние американского майора, летящего вниз на атомной бомбе.
Кассам летит сам по себе, то есть туда, куда ему вздумается. Нет никакого "сахэйлу", которая бы устанавливала связь между драконом и всадником. Инструктор его немного подправляет электровожжами. Ветер дует. Облака выжимают на нас воду. Крылья у дракона становятся мокрыми, и он с трудом машет ими, стремительно теряя высоту. Так он произведет "жесткую" посадку, мы вывалимся из седел, а дракончик склюет нас как откуда-то взявшихся крупных червячков. Поворачиваем дракона в сторону ангара. Посадка. Загоняем Кассама в ангар, и служители заковывают его в цепь.
Я с трудом разжал пальцы и слез с седла на приставленную лестницу и на пол. Дракон рыкнул на меня и обдал зловонным запахом. Никогда не поверю, чтобы сероводород от разложения в желудке мясных продуктов различных сортов мог самовозгораться на воздухе и сжигать все живое. Если бы это было возможно, то тогда туалеты были бы самыми опасными местами на планете, сразу после вулканов. Бросил окурок в очко и сразу маленький атомный взрывчик.
Я шел в отведенное мне помещение с твердой мыслью о том, что плевал я на их революцию и пусть они делают со мной чего угодно, но больше я ни на шаг не подойду к этому Кассаму. Пусть промышленник Жаров на нем летает.
- Погода сегодня нелетная, - сказал подошедший инструктор, - а так драконы летают вполне неплохо. Пробовали мы делать кабину для всадника, но кабины все время сваливались, и всадники погибали. Когда Кассам чувствует, что с двух сторон прикреплены тюки с доппайком, а у всадника есть пика-вилка, он более послушен и ласков. Завтра я это покажу, а потом будете летать сами, пусть дракон привыкает.
- А что такое доппаек? - спросил я.
- Долго объяснять, - сказал инструктор, - пойдемте, покажу.
Мы вместе зашли в подсобное помещение, в котором было холодно, и мне показали два фанерных ящика с дырками. Заглянув в один, я сразу отшатнулся от него. В ящике лежали обрубки человеческих тел и куски животных.
- А вот и пика с крючьями, - сказал инструктор, показывая длинное копье со скобой где-то в средине древка. - Втыкаем в кусок мяса. Крюк не дает ему свалиться с острия. Протягиваем мясо Кассаму и нажимаем на скобу, чтобы Кассам мог снять мясо. На каждые пятьдесят километров полета нужен кусок мяса, чтобы дракон был сыт и не отвлекался от того, что ему нужно делать.
- А что ему нужно делать? - спросил я.
- У него основная работа, - сказал инструктор, - сбить дракона противника, убить его, а затем сожрать всадника и дракона.
- А нельзя ли просто устроить бой двух драконов? - спросил я.
- В принципе, можно, - сказал мой наставник, - но тогда какой это будет поединок за место правителя?
- Хорошо, - сказал я, - а как победителю спастись от Кассама?
- Нужно уйти потихоньку, пока дракон жрет поверженных врагов, - улыбнулся инструктор.
Глава 82
Вечером приехал курьер от Жарова с письмом, в котором сообщалось о необходимости моего срочного приезда.
Слава Богу, что я уеду из этого ужасного места и от этого ужасного животного.
Курьера сопровождали два правительственных солдата. Они сопровождали и меня к работодателю Жарову.
Еще интереснее выглядела моя встреча с промышленником.
Он был в сопровождении двух солдат, и я был под такой же охраной.
- Что случилось? - спросил я.
- Тебя вызывает сам Правитель, - сказал Жаров.
- Откуда он обо мне знает, - спросил я, - и зачем охрана у меня и у вас?
- Это все твоя охрана, - хмуро ответил промышленник, - они следят за тем, чтобы я тебя не убил, потому что если с твоей головы упадет хоть один волос, то мне и Касыму Сладкому просто перережут горло. Вот он, - повернулся Жаров к офицеру, - забирайте. Жив и здоров, ничего с ним не сделалось.
- Прошу, - сказал офицер, и мы вышли на улицу, где нас поджидал экипаж типа дилижанса, на котором я приехал с фермы. Я все пытался выяснить, в чем причина столь высокого вызова меня, но офицер молчал и только подносил указательный палец к губам, как бы говоря, что говорить то ли запрещено, то ли нас прослушивают.
Через полчаса мы остановились у дворца. Дворец был серый и издалека чем-то напоминал Собор Парижской богоматери с неисчислимым количеством башенок и стрел. Как потом я узнал, в каждой башенке были апартаменты придворных чинов.
Скороход с большой палкой в руках повел меня по анфиладе коридоров к лифту. Лифт оказался ручным. Слуги крутили ручку, и система шестерен и тросов поднимала кабину на нужный этаж. Странное дело. У них везде электричество, а все делается по старинке.
На четвертый этаж мы поднимались довольно долго. Я хотел сесть в бархатное кресло, но скороход сделал испуганное лицо и замахал руками.
Наконец, лифт остановился. Мы снова пошли по коридорам и через небольшую дверь попали в огромную залу, где находилось около сотни людей, одетых в разноцветные одежды. Они ходили по зале, собирались в группки и снова распадались на единицы, кучкуясь где-то в другой стороне зала. От их разговоров создавался непрерывный шум, который начал магически воздействовать на меня, создавая некую торжественность моего нахождения на государственном Олимпе и сопричастность с его управлением.
Это была приемная. Во все времена приемные должны были поражать людей роскошью или сковывать своим аскетизмом, показывая, насколько никчемна личность, считавшая себя каким-то пупком там, где он проводит основную часть своего времени.
На пороге отделанной золотом двери появился гофмаршал с жезлом, украшенным фигуркой дракона с распростертыми в сторону крыльями. Стукнув жезлом по полу, придворный громко произнес:
- Северцев Андрей Васильевич!
Внезапно приемная зала замолкла, а от двери прямо ко мне образовался живой коридор из любопытных лиц, не понимающих, почему какому-то чужаку в непонятной одежде оказана такая почесть, какая оказывается принцам крови и руководителям союзных государств.
Я прошел по коридору и вошел в огромный кабинет, украшенный портретом вельможи в военной форме, личность которого мне почему-то показалась знакомой.
- Чего стоишь? - раздался знакомый голос от огромного двухтумбового письменного стола. - Проходи, садись, сейчас мы это дело вспрыснем немного.