- Да от тебя же, - сказал мой товарищ, - чтобы не сбег куда-нибудь, когда придет время ответ держать за слова сказанные.
- Спасибо, Симеонушко, подсуропил ты мне по-дружески, - сказал я и поклонился подьячему.
- Не серчай на меня, Андрюха, - сказал парень, - ничего личного, служба есть служба.
- Иди, служи, - махнул я рукой, - ошейник именной заслужишь и конуру с дверцей.
- Ты тут кузнеца просил, так вот я привел его, - сказал Симеон, распахнул дверь, впустил мужичка в простой одежде и сам вышел.
Я смотрел на кузнеца и думал, а зачем же мне он нужен? Я сделал себе медное перо, и оно мне прослужит столько лет, сколько мне отпущено Всевышним. Хотя, перо так перо.
Я подробно рассказал кузнецу, какое мне нужно писчее перо, какой толщины, какой пружинистости и с отверстием в конце разреза пишущей части. На кусочке бумажки нарисовал сверло для проделывания отверстий. Кузнец внимательно смотрел на меня, на рисунок и в глазах его ощущался неподдельный интерес к тому, что я говорил.
Еще я заказал кузнецу складной ножик с выбрасывающимся лезвием. Как-то в интернете я нашел копию старой книжки - справочного пособия для членов ленинского коммунистического союза молодежи, где были чертежи нескольких таких ножей. Мы ребята-ежики у нас в карманах ножики.
- Ты смотри, - сказал кузнец, - сделать-то я это сделаю, да только есть сомнения, что механизм этот работать будет.
- А ты закали пружинку, и она будет работать, - сказал я, - и перо так же закали, чтобы оно хорошо пружинило.
Кузнец ушел, а ко мне подбежала Дарья и, глядя в глаза, испуганно спросила:
- Так ты, правда, ведун? Расскажи, что меня ждет? Будет ли у меня муж, а у детей моих отец? И не ты ли тот, кто сужен мне?
Погладив ее по голове, я ничего не сказал. К чему это? Скажи женщине тайну, положишь на ее душу огромный камень, который будет давить ее, пока она этот камень не сбросит. А как сбросит она этот камень, рассказав о тайне своим товаркам, так и придет конец мне. А мне это нужно?
Вечером я еще поиграл с ребятами, готовил им селянку - омлет на основе молока и яиц без добавления муки.
А ночью ко мне на широкую лавку под мой полушубок пришла Дарья. Я раз за разом утолял ее голод и чувствовал, что он все больше и больше и нам нужно остановиться, чтобы не раствориться друг в друге.
- А Сашка все допытывается, не ты ли его тятька, - сказала мне в ухо Дарья, крепко обхватив меня за шею.
Глава 43
Солнце уже шло к полудню, как пришел Симеон. Пройдясь по горнице, он хлопнул в ладоши и сказал мне:
- Все. Собирайся. Пойдем к дьяку. Заинтересовал ты его своими сказками.
После этих слов отчего-то заревели дети и заплакала Дарья.
- Хватит реветь, - прикрикнул на них Симеон, - никуда он не денется, придет и гостинцев принесет.
Мы вышли на улицу и пошли пешком, благо до княжеских палат было не так далеко. Впереди нас шли два дружинника и сзади сопровождали двое.
Предки наши были совсем не дураками и знали, как политес соблюсти и безопасность обеспечить.
Резиденция посольского дьяка была в сторонке. Около крыльца ее стояло несколько кошевок, прохаживались люди в заморских кафтанах и сновали мужики с продовольствием.
- Никак дипломатический продовольственный распределитель? - спросил я.
- Да, пожалуй, так и есть, - согласился Симеон, - кормление послам выдаем, что указом князя определено, а остальное они сами покупают.
- Никто не отказывается? - поинтересовался я.
- За копейку удавятся, - засмеялся мой провожатый, - на людях нос воротят, а как до кормления доходит, так за каждый золотник дерутся.
В горнице дьяка было многолюдно. Везде разбросаны свитки. В стороне за отдельным столом сидят писцы. Кто-то приходит. Кто-то уходит.
Увидев нас, дьяк махнул рукой и все стихло.
- Идите все и покушайте, - сказал он и указал нам пальцем на дверь в дальнем конце присутствия.
Мы прошли туда. Вскоре пришел дьяк, и слуга внес поднос с похлебкой, вернее, с мясным супом, который оказался очень вкусным. Еще была картошка со сметаной, томленая в русской печи. Как-нибудь потом я вам расскажу рецепт ее приготовления в условиях городской квартиры. Попробуете - пальчики оближете.
- Ну, рассказывай, что с нашим князем приключится, - миролюбиво предложил дьяк, - а мы тебя послушаем, да и решим, что с тобой делать.
- А что я могу сказать нового, - сказал я, - сами знаете, что междоусобица привела к монголо-татарскому игу. Да и сейчас ханство Казанское вас не шибко жалует, грабит пограничные земли, а людей захваченных в Кафу продает. Разве не так? Так. А короли западные как на Русь смотрят? Как на свою будущую вотчину, а на Руси нет закона о престолонаследии, и поэтому все стараются великими князьями стать. И князь Василий Васильевич тоже не будет исключением.
- Откуда ты все это знаешь? - удивился дьяк. - Ты никак ведун и со старыми богами общаешься.
- Никакой я не ведун, - открестился я от такой чести, - есть такая наука - история, так вот она и рассказывает, что до нас было.
- А наука твоя не сказала, кто я такой? - поинтересовался дьяк. - Ну-кось, расскажи мне, кто я такой и что мне уготовано?
- О тебе, дьяк, история совсем молчит, - сказал я, - ничего про тебя не прописано, кто ты, как прозвище твое и какие у тебя заслуги перед князем. Как будто тебя вообще и не было.
- Как это не было? - подскочил дьяк. - Да я думной дьяк Рябоконь, меня в других царствах люди знают, все грамоты мною скрепляются, я всех послов и посланников принимаю, да я…
- Не прописано про тебя ничего, дьяк, - сказал я примирительно, - и про Симеона тоже ничего не прописано. Историю пишут люди, да вот только пишут они о своих начальниках, которые право имеют людей казнить или миловать, начинать войну или заканчивать, подати увеличивать или уменьшать, школы открывать или закрывать, а о других так прямо и пишут - другие.
За столом воцарилось молчание.
- Ладно, - как-то нехотя сказал дьяк, - я ужо писцам внушу, чтобы титло мое и прозвище прописывали почаще, чтобы потом про меня прочесть могли. Так что ты предлагаешь, чтобы князя нашего спасти?
Наивные люди. Пытаются обойти историю и судьбу. Что в судьбе прописано, то так и будет. Не мытьем, так катаньем, но все исполнится.
Тут как-то мне рассказывали про мужика одного, который два раза стрелялся, и пистолет два раза давал осечки. Вот мужик тот уверовал, что его Бог или по его поручению ангел-хранитель хранит и стал куролесить по-всякому. И что вы думали? Напился пьяный и замерз в сугробе. Не иди поперек судьбы. А если я это им и скажу, что от судьбы не уйти. Ведь прикончат как заговорщика против князя.
- Надо готовить шар воздушный, - сказал я, - чтобы князя от убийц увезти в безопасное место, где бы он смог силы собрать и заговорщиков призвать к ответу.
- Как это шар воздушный? - изумились Рябоконь и Симеон.
Я им стал объяснять устройство воздушного шара, попутно сам думая о том, а из чего его можно строить, если я получу на это согласие. Предложение дать легко, а вот как его реализовать в начале пятнадцатого века? Из чего строить воздушный шар?
Глава 44
Мои собеседники смотрели на меня так же, как архимандрит Рязанский в 1731 году смотрел на подьячего местного воеводы Крякутного (по другим сведениям - крещеного немца Фурцеля), который сделал из шкур шар и надул его дымом. Шар де этот взлетел выше берез и опустился.
Говорят, что вскоре после легендарного полета Крякутного в Россию приехал другой фантазер - Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен, который очень хотел познакомиться с воздухоплавателем и написал тому письмо:
В город Нерехту, подьячему Крякутному.
Дорогой друг и коллега!
Я недавно приехал в Россию и с удивлением узнал, что в маленьком городе Нерехта нашелся отважный воздухоплаватель, совершивший полет на воздушном шаре.
Я летал на многих снарядах: на ядре, на утках, на парусном корабле. Теперь, вдохновленный Вашим подвигом, я намерен построить собственный воздушный шар и научиться на нем летать.
Поэтому я хотел бы встретиться с Вами, пожать вашу мужественную руку и получить советы бывалого воздухоплавателя.
Остаюсь Ваш преданный друг, Барон фон Мюнхгаузенъ.
Почему я так точно назвал год этого якобы первого русского полета на воздушном шаре за 52 года до братьев Монгольфье? В 1956 году почта СССР выпустила марку, посвященную 225-й годовщине со дня полета Крякутного или Фурцеля. Потом доказали, что никакого Крякутного-Фурцеля не было, но я уже прикидывал в уме количество потребного мне материала. Я же не Мюнхгаузен, мне нужно было спасать реального Великого князя Василия Второго.
- И что же тебе нужно, чтобы построить такой шар? - спросил меня Рябоконь.
А вот вы сами прикиньте, что нам нужно? В наше время воздушные нары изготавливаются из лавсана или капрона. Где его взять? Сгонять в супермаркет? А голова тебе для чего дана?
Если взять льняную материю, то шар будет таким весом, что его нужно будет перевозить на телеге и двух лошадей впрягать. Нужен китайский шелк, что наиболее вероятно, или индийская ткань тонкой работы, чтобы огромный кусок материи проходил через кольцо. Но такая ткань очень дорога и наличествовать может в считанных метрах, а мне для двадцатичетырехэлементного шара высотой двадцать метров с объемом не менее 2200 кубических метров для перевозки двух-трех человек потребуется четыреста восемьдесят погонных метров шелка или девятьсот шестьдесят локтей. А это вылетит в круглую копеечку.
Вот это все вместе с рисунком шара, гондолы я и выложил думному дьяку Рябоконю. Он посмотрел на эти расчеты, почесал затылок и говорит: