- Э… кхе, красавица… - Подошедший помощник Захария сначала раскланялся с Петром, а потом уже начал перебирать утварь. - А сказывала, что ушкуй мой до половины забьешь. Тут же одним чихом все накрыть можно.
- Товаром моим и два твоих судна забить легко, - парировала Улина. - Только пока ты чихать тут будешь, местный глава весь товар мой заберет! Вишь, приценивается. А вот бренчит ли в мошне твоей серебро, еще неизвестно. Маленьким крючком большую рыбу не выудишь!
- Ишь, стрекоза, чего надумала, серебро наше с Захарием подсчитывать…
- Ох, наше! Гляньте на него, люди добрые, никак он кошель Захария со своим перепутал!
- Кхм… - покраснел Федор, недовольно оглядывая собирающуюся толпу, привлеченную громким зазывным криком Улины. - Ныне я купец, за него. Давай-ка цены называй свои, а не языком попусту трещи как сорока. И товар показывай!
- Так смотри, за погляд с тебя не возьму ни куны! Только как бы не расхватали до тебя все! - Улыбчивая черемиска размашистым круговым движением показала на потенциальных покупателей, которые сгрудились вокруг нее тесным кругом и неторопливо передавали из рук в руки железную посуду, простукивая ей днища и пытаясь даже принюхиваться.
- Ты меня с ними не равняй, милая, - неожиданно успокоился Федор, понявший, что его пытаются вывести из равновесия. - Я у тебя скопом все возьму, если в цене сойдемся, даже ваш воевода, гхм… не сдюжит против меня, - покосился он на Петра и подпустил чуть ехидства в голосе: - Если ты, конечно, не преувеличила, бабонька, и утвари у тебя хватит на целый ушкуй.
- Хватит, хватит! Только вот не знаю уже, что и спросить с тебя. Воевода местный мне заранее кое-что предложил…
- Тогда прежде поведай нам, какую цену ты хочешь и о чем вы с ним сговаривались!
- Да что говорить-то тут…
- Да ты скажи! - послышалось из толпы, внимательно следящей за происходящим торгом.
- Да что сказать?! Сами товар видите! Такого и в Новгороде не найдешь…
- Да видим мы все, - не выдержал Федор. - От какой цены нам плясать? Давай не рассусоливай!
- Да ты не робей, говори, - опять вмешался какой-то голос, донесшийся из второго ряда людей, тесно обступивших место торга.
- Эх, была не была! Отдаю все по дешевке! Котлы большие по полторы гривны, малые по гривне и пятнадцати кунам пойдут, сковороды по полгривны, а горшки железные с цветами по гривне кун отдам.
Окружающая толпа притихла, и стало слышно, как заблудившийся трудяга-шмель басовито пролетел в сторону леса навстречу холодной осени и своей гибели.
- Одурела, что ли, лапотница? - Федор вытаращил глаза и шагнул в направлении Улины. Та успела рукой придержать Петра, ринувшегося было к ней на защиту, и выставила перед толпой изящный сапожок, чуть приподняв край поневы.
- И в том, что лапотница я, не прав ты, - невинным голоском произнесла черемиска. - И то, что продавца хаешь, в укор тебе пойдет! Может, и цену за такие речи набавлю.
- Да ну тебя! Сколько ты хочешь на самом деле? Ишь заломила!
- Да ты сам скажи, купец, почем взять хочешь?
- Кха… Ну, по десять кун за горшок, по пятнадцать за котел малый и по двадцать пять за большой.
- Тю… Да ты надурить меня хочешь! - возмутилась Улина, уперев руки в бока. - Потом всем рассказывать будешь, как посмеялся над глупой бабой! Надо мной же похохатывать все будут! Скажут, за сколь купила, за столь и продала, да еще все лето рать на свое серебро кормила, что в страны заморские плавала вместе со мной за товаром. Стыд-то какой мне будет!
- Да брешешь ты все! Как баба в заморские земли ходить может?
- А может, и брешу насчет того, что была там! Только много ума не надо, чтобы ратников нанять да купца с ними отправить! А уж ныне это мой товар, не в убыток же себе его отдавать?! А ты задарма все забрать хочешь!
Замолчавшая толпа оттаяла, и даже послышались голоса поддержки смелой черемиски от слегка ухмыляющихся жителей Переяславки.
- Так держи, девонька! Вона какие котлы, без шва единого, даже от молота кузнечного следов нет, истинно чудо заморское!
- Ну… - спустя минуту такого гомона Федор пошел на попятный. - По сорок котел большой возьму и горшок по двадцать. Все, последнее мое слово.
- Будто ты не знаешь, купец, сколь надо припасов для рати судовой! - Улина завертела головой в разные стороны и потащила из толпы новгородца, который недавно купил у нее утварь. - Да я вот ему, как первому покупателю, котел большой за полторы гривны отдала… Так ведь, родненький? - Острый каблучок сапожка впился ратнику в ногу. - А тебе только за то скинула, что ты скопом все берешь! Пойду на Вятку ту же - большая утварь по две гривны разойдется! - Второй каблучок ненароком прошелся по сапогам Петра.
- Да уж что на Вятку идти, красавица, тут расторгуешься хорошо, - вздрогнул Петр, но тоже подключился к торгам. - Я бы у тебя и по гривне все котлы походные скупил. Рать растет, а сухой кусок воям в горло не лезет…
- Ну, твоя взяла, красавица, - обреченно махнул рукой Федор. - Беру все большие по его цене, но на остальную посуду все же убавь половину стоимости.
- Ох, ласковый мой, да я бы с превеликим удовольствием, - всплеснула руками Улина, показывая на пробирающегося через толпу Кузьму. - Но видишь, еще один покупатель идет, а он уж точно на все мои цены согласится. Как уговаривал меня поутру, с товаром встретив, как обхаживал… Только вот имени своего не сказал. Все вы такие, кобели проклятые!
- Кузьмой меня кличут, молодица, - растолкал всех любопытствующих от товара подошедший новгородец и начал перебирать железную утварь. - Только напраслину ты на меня возводишь, хая словами погаными, товар я твой обхаживал, а не тебя. Хотя, не будь ты такова… какая есть, то кобели бы около тебя не крутились.
- Ох, срезал девку на лету, - послышалось из толпы.
- Срезал, срезал, родненький. Поставил на место лапотную, - безропотно согласилась Улина и тяжело вздохнула: - А что делать? Нрав свой на торгу не покажешь - так разденете, разуете и без единой куны оставите. Сколько ты, Федор, за котлы большие дать хотел, по гривне за штуку? Отдать тебе, что ли, весь товар?
- Давай, красавица, - подобрался тот, протягивая ладонь и чуть смущаясь, что скреплять договоренность придется с бабой. - Все возьму. Вот тебе в том мое слово!
- Ну-ка охолонь, Федька! - резко вмешался Кузьма, заставив того отдернуть протянутую руку. - Какое имя от родителей получила, молодица?
- Получать легко, отдавать трудно. Ну да ладно, бери за так, купец: Улиной меня родные зовут.
- Так вот, Улина, набавь куну к каждой цене, что тебе этот… купчишка сказал, и товар на мой ушкуй грузи.
- Эй, Кузьма, да что ж ты делаешь? - Возмущение было написано большими буквами на лице Федора. - Не пожалует тебя Захарий за такое твое вмешательство!
- С Захарием я сам разберусь, если… когда он поправится. И между прочим, Федька, за лечение его я сговаривался заплатить, хотя его монеты все у тебя в мошне лежат целехонькие. Не пришел ты вечор ко мне и не предложил серебро своего хозяина за его же здоровье выложить!
- Кгхм… моя вина, Кузьма. Однако же и ты не прав.
- Ну, раз признал, то отойдем в сторонку и сговоримся, - кивнул в ответ купец и повернулся, чтобы начать выбираться из толпы.
- Ох, теперь гораздо проще все стало, - облегченно вздохнула Улина, провожая взглядом развернувшихся новгородцев. - Ну что, воевода, верно ли то, что возьмешь ты весь мой товар за ту цену, что называлась тут?
- Сговаривались лишь насчет котлов, - подыграл ей Петр. - Однако же и по поводу другого товара я поторговаться не прочь. Прибыток сулит эта утварь изрядный, если развезти ее по поселениям нашим. Однако не уверен я, что такую цену готовы заплатить людишки. Поиздержались они мехами в этот год… Разве что отдать в расчете на зимнюю добычу?
Замершие при первых словах черемиски новгородцы переглянулись и вернулись обратно к разложенному товару, стараясь не обращать внимания на его хозяйку.
- А не дурят ли нас, Федька, а? - внятно произнес в толпу Кузьма. - Вечор сказывали, что черемисы те княжьими ратниками являются. А окрест сей девицы более никого из ее племени не наблюдается…
- Точно! - просиял Федор. - Она же нам про рать толковала, которую нанимала, дабы на полудень ходить. А где она, эта рать-то? Нечистое дело тут творится, сговорились они.
- Что скажешь, девица? - кинул Кузьма вопрос в задорные, полные бесенят глаза Улины.
- А то и скажу, купец, что зря ты пытаешься камешки подводные в таком простом деле найти. Думаешь, что такой поход без ведома ветлужского кугуза мог случиться? А монеты на сей товар я у себя взаймы взяла, мошну из-под поневы достав?! Ох, да что я мелю-то, пустоголовая! - запричитала Улина. - И зачем я тебя обманываю, купец честный новгородский! Да сами они тут горшки эти клепают! Каждый второй у них тут кузнец! И бабы, и дети!
- Ладно, остановись! - потряс головой Кузьма, не обращая внимания на оторопелые взгляды, которыми награждали черемиску Петр и другие общинники в толпе. - Аж звон в ушах пошел от придумок твоих… А почему товар в этой веси? Пошто не самому кугузу отвезли, дабы лицезрел он плоды дел своих торговых?