- Не ври дальше, ульчиец, - махнул рукой Юсуф. - Если бы вы пересекали Акдингез, то молва о вас достигла бы наших ушей скорее, чем ты думаешь. Кроме того, в Садум или Альман гораздо опаснее плавать, чем ты даже можешь себе представить. И не только оттого, что путь туда и обратно занимает два года, но и потому, что садумцы или галиджийцы никогда не пропустят вас через артанский или чулманский путь.
- А почему ты уверен, что мы не воспользовались другим путем? - осторожно начал Иван, опасаясь попасть впросак.
- С вашей реки, Батлика, попасть можно только на артанский путь или верховья Кара-Иделя, ульчиец… Это ни для кого не секрет, разве что для такого сухопутного существа, как ты. Как не секрет и все то, про что я говорил. К тому же даже если твой путь и существует, то мне не нужны твои тайны, за которые можно поплатиться головой. Так что помолчи о том. Меня интересует лишь одно - как много такой утвари и по какой цене ты можешь предложить мне? Однако для начала все-таки реши окончательно, какую виру ты с меня и Ильяса хочешь взять?
- Виру? Это немного зависит от причин вашего нападения. Ответишь честно, тогда…
- Мне врать ни к чему, ульчиец. Вы для нас словно тати, вне всяких законов Бохмита, потому что твои лодьи принадлежали ранее буртасским купцам, точнее - почтенному Ибраиму, бывшему сотнику курсыбаевцев.
- А то, что эти буртасцы напали на наши поселения, дабы увести в полон и продать на невольничьих рынках наших родичей, нас никак не оправдывает?
- Это всего лишь твои слова, ульчиец…
- А слова почтенного Ишея, который раньше служил у Ибраима, видимо, тебе тоже не послужат оправданием? - Иван кивнул в сторону своего кормчего.
- Хм… нет. Я его не знаю, - отрицательно покачал головой Юсуф. - Хочешь сказать, что он теперь твой холоп?
- Пленником раньше был, холопом не был никогда. Ныне он - свободный человек, - мотнул головой полусотник, задумавшись. - А десятника Алтыша знал ли ты у Ибраима?
- Немолодой уже? Вечно ворчащий по поводу старых буртасских традиций? - задумался Юсуф и неожиданно закончил: - Нет, не знал.
- Э… не проходил ли тут верблюд? А! Старый, хромой и косил на левый глаз? И навьюченный бурдюками с холодным молодым вином? Ах, прелесть, что за вино! - подхватил от неожиданности Иван. - Нет, не проходил…
- Я слышал о нем, но не был знаком, - криво улыбнулся шутке полусотника Юсуф.
- Тогда привози в начале лета к нам на Ветлугу того человека, который знает его и доверяет ему. Но уж потом будь добр рассказать своим правителям, каков на самом деле был ваш Ибраим и как он грабил купцов на Волге.
- Что? Татьбу он вел на хорысданском пути? - задумался Юсуф. - Если это так, то случай сей достоин того, чтобы его разбирали на диване… Я заберу у тебя того десятника. Тебе за это выправят прощение, не беспокойся.
- А теперь ты меня послушай, купец. - Тихий, шипящий голос полусотника ощутимо понизил температуру общения. - Если он сам захочет, то поедет, куда его глаза глядят. А если не захочет, то никому его отдавать я не собираюсь.
- С чего бы этот полоняник тебе так дорог стал? Или жизнь его не стоит всех ваших?
- Стоит, Юсуф, еще как стоит. Но мы дали ему свое слово. Если он честно отработает на нас год, то затем будет свободен. А словами мы не бросаемся. Если Алтыш захочет после срока своего к вам уйти, то скатертью дорога, а если нет… А к вам он не захочет: ведь казнь его лютая ждет за грехи Ибраима, так?
- Кто знает, - пожал плечами купец. - Законы ислама справедливы, так что если нет на нем вины…
- Ты сам знаешь, что после того, как из него вытрясут правду, от него уже ничего не останется, кроме поломанных костей и порванного мяса, так что… Пусть те, кто отвечает у вас за то, чтобы купцы плавали по торговым путям без опаски, пришлют с тобой своего человека. Я обеспечу ему с десятником разговор с глазу на глаз и вмешиваться не буду. Даже, может быть, разрешу Алтышу покинуть меня пораньше, если будет на то его желание. Все-таки он мой личный пленник.
- Лучше я передам твои слова сардару курсыбая Субашу, - помедлив, ответил Юсуф. - Кто знает, что за силы тут замешаны! А его я как раз знаю, честный воин… Буду у тебя в начале лета. Мнится мне, что к тому времени у десятника буртасского малый его срок в полоне закончится, так? У нас самих пленники лишь после шести лет свободу получают… Ну так что с вирой нашей будем делать?
- Ну раз мену мы с тобой провели… Расскажи еще, что ты слышал про отравление половецкого хана Аепы. Если по нраву рассказ нам твой придется, то и спрашивать с вас больше ничего не будем.
- Аепой вы его называете. А мы звали ханом кипчаков Айюбаем, и народ свой он водил около реки Шир… Не знаешь? Дон, по-вашему. Ты лучше привыкай к нашим именам, ульчиец, все-таки на вашем языке иному и названия нет. Так вот, стал хан этот некоторое время назад прорываться к Сувар-илю, а потом и вовсе перекрыл Бухарскую дорогу через Саксин. Торговля встала. А потом… Если коротко сказывать, то из Руси на булгарскую службу перешел сын нашего бывшего царя Ахада бек Колын Селим. Он еще Балын защищал, когда его сожгли…
- Суздаль защищал? От кого? - недоуменно переспросил ветлужский воевода.
- Да, Суздаль, по-вашему. От Йолыга караджарского… - Купец поправился, видя недоумение собеседников: - Олега, князя Черниговского, два десятка лет тому назад. Вон он как раз и заманил Аепу в западню под Буляром, а там уже его уничтожили.
- И все? Негусто, только запутал нас всех. Булгарец от русского князя наш город защищал, надо же такое выдумать, - покачал головой Трофим. - Иван, может, оставить нам себе доспехи бронные? Разбрасываешься ты таким богатством…
- Хорошо, слушайте, - сдался Юсуф. - Про Балын сами поспрашивайте, речь не о нем, а об Айюбае. О том вся Булгария ныне говорит не смолкая. И опять дело касается той же джирской дани, кхм… Колын организовал свадьбу внука нашего нынешнего царя Адама на дочери предводителя кипчакского племени, подчиняющегося Айюбаю. Сумели договориться, что праздник состоится в Биляре, куда пригласили и самого великого хана. Тот на свадьбу взял с собой всего тьму отборных воинов и всех своих сыновей, хотя у него в степи оружных людей ходило в десять раз больше. В сам Булгар хан с собой привел две тысячи, а остальных разместил в окрестностях. Но, когда Айюбай подходил к городу и проходил уры… засеки по-вашему, на их защиту вставали вои из племен, особо злых за татьбу кипчаков. Хан попался в ловушку. На свадьбе же всех степняков усердно угощали медовухой. Когда гости захмелели, Айюбаю свои же поднесли кубок с отравой, не подозревая об этом. Хан спокойно выпил за счастье молодых и рухнул кулем на пол. А когда он упал, наши воины набросились на кипчаков с обнаженными мечами и перебили многих. Из всех их воев вырвалась в степь только одна тысяча, и только один сын хана остался жив. Теперь дороги на Саксин, Хорезм, Киев и Дима-Тархан стали свободными.
- Хм… А что же так невесело ты об этом рассказываешь? Подумаешь, гостей перебили, хана отравили… Интересно, кто же дело теперь с вами будет иметь? Без опаски, что вы его потравите? Как, воевода, ты считаешь, - кивнул своему соратнику Иван, - стоит ныне доверять слову булгарскому?
- Это были враги! - неожиданно вскипел Юсуф. - Они уничтожали наши села и мирных игенчеев. Мы могли так поступить с ними!
- Ага, - кивнул в знак согласия полусотник. - Они же варвары, зачем с ними поступать как с цивилизованными народами. Эх, как я выразился! - удовлетворенно хмыкнул Иван, глядя на озадаченного купца, не ожидавшего, что с ним согласятся, хотя и совсем непонятными словами. - Главное в этом деле определить, кто будет варваром…
- Да мы…