- Почет да здравие тебе, невестушка! - хором проговорили жрецы, а Чернобог глянул недобро, с ухмылкою.
- Пошли.
Радослава махнула рукой.
- Погодите, сейчас хоть приоденусь.
- Не надо, - покачал головой Чернобог. - Уже приготовлено все. Идем!
Девушка вдруг ощутила, как подкатывает к самому горлу горький противный комок, холодный-холодный, такой, как бывает от недавней обиды, горя или от нахлынувших вдруг нехороших предчувствий.
- Ну, коли пора, так идем, - справившись с собой, севшим голосом произнесла Радослава.
Жрецы еще раз поклонились. Первым, постукивая по снегу посохом с привязанными к нему колокольчиками, пошел Чернобог, за ним - Радослава, а уж следом и Колимог с Кувором.
Утро выдалось теплым, как, впрочем, и ночь. Ярко слепило глаза растопившее тучи солнышко, мокрый снег поскрипывал под ногами, на ветках старой березы, что росла у дворища волхва, весело чирикали воробьи. Полнеба было ярко-бирюзовым, светлым, а другая половина все еще клубилась разноцветными тучами - фиолетовыми, желтыми, палевыми. В воздухе пахло навозом, сыростью и неумолимым запахом близкой весны. Еще месяц - и появятся проталины на лугах да лесных опушках, растает снег и первые ростки ярко-зеленой травки потянутся к небу. Жаль, Радослава этого уже не увидит, не побежит уж больше с девками на луга, не совьет венки, не запоет песню, укрываясь в лощине от теплого, внезапно нахлынувшего дождика.
Дождь, дождь,
На бабину рожь,
На дедову пшеницу,
На девкин лен
Поливай ведром.
Погрустнела Радослава, задумалась о своем, однако ж видела - истово кланяются ей люди. Не Чернобогу, не волхвам, а именно ей, невесте. Что ж, может, оно так и надо?
У ворот во дворе Чернобога уже ждали старухи. Поклонились в пояс, взяли девушку под руки да с ласковым шепотом повели в избу. Творимира туда, ясное дело, не пустили.
- Эй, Твор-Творша, что, не знаешь, что с сестрицей делается? - Тут же подскочили ребята, откуда и взялись. Принялись дразнить, насмешничать, ну, уж это как водится - от зависти, с чего ж еще-то?
- Да знаю я все, - отбивался покрасневший отрок.
- Так расскажи, расскажи! Мы-то никогда не видали.
- И расскажу!
- Ага, расскажешь, как же. Видали мы, как тебя со двора погнали, ровно пса худого.
- Сами вы псы! - обиделся Твор. Нагнулся, подвязал покрепче на ногах лапоточки. Онучи знатные наверчены были - белые, льняные, с вышивкой красными нитками - сестрица вышивала, - тут вам и солнышко, и снопы, и коровы, и страшная богиня Мокошь с мертвыми головами, и Род с Рожаницами. Пока подвязывал Твор лыковые завязочки, кто-то из отроков забежал сзади, пнул - на, мол, тебе, чтоб не врал! Творимир ткнулся лицом в грязный снег, обиделся, что лжецом обозвали.
- А ну-ка, - сказал, поднимаясь, - я не я буду, коль не посмотрю, как там все происходит, как приготовляются да что пьют-едят. Ну, а уж что на капище будет, вы и сами знаете, да и в этот раз, чай, припретесь.
- Да уж придем, куда денемся. Сестрицу твою проводим с почетом. Ты нам поведай только, как там все происходит, перед капищем, а то кто что говорит.
- Ужо. - Твор стряхнул налипший к коленам снег. - Поведаю. Подмогните только чуток на дворище проникнуть.
Ребята помогли. Отвлекли слуг да рабов-челядь, двое стали к частоколу-ограде, по их спинам ловконько вскарабкался Твор, - глядь - а он уже и на дворище. Большой двор у волхва Чернобога, просторный. Две избы, соединенные клетью, амбары, конюшня, птичник, хлев с овином да с ригою. Еще и маленькие избенки - для слуг, да будки для цепных псов. Бона, унюхали чужого, аспиды, разбрехались, загремели цепями. Как бы мимо них пробежать? А вон, за челядью!
Четверо рабов заносили в дом тяжелые кадки с водою, Твор и проскочил за ними, никто и не спросил зачем да куда, - не рабское это дело спрашивать, на то у ворот страж имеется, мосластый парняга с дубиною, мимо которого да мимо псов вошь и та не проскочит, не говоря уж о каком-то там отроке. Ну, а раз здесь он, значит - пропущен, значит - зван, значит - так и должно быть. Неслышно скользнув вместе с рабами в полутьму дома, Твор притаился за кадками. Хорошее было место, удобное - и темно, и от очага тепло, и все, что вокруг делается, видно. А дела в волхвовской избе творились странные. Полностью лишенная одежды Радослава возлежала на широком ложе, составленном из трех скамеек, накрытых тяжелой ромейской тканью. Левой рукою девушка опиралась на подложенную под голову кошму, в правой держала серебряный кубок, из которого время от времени отпивала и как-то неестественно смеялась. Твор невольно залюбовался сестрой - какая она все-таки красивая! Длинные стройные ноги, узкая талия, живот - плоский, как точильный камень, грудь… не большая, но и не маленькая… Творимир неожиданно покраснел, почувствовав, как нахлынуло вожделение - это к собственной-то сестрице, невесте Рода! Отрок быстро перевел взгляд на жрецов - те сидели за столом, что-то пили и откровенно таращились на девчонку, свистящим шепотом отпуская скабрезные шутки. Радослава-то их не слышала - судя по пустым глазам и дурацкому смеху, она, похоже, уже парила в каком-то своем мире, - а вот Твору все было слышно прекрасно, и услышанное вовсе не прибавляло уважения к волхвам, а сестрицу почему-то становилось жалко.
- Ишь, красивая девка, - отхлебнув прямо из корца бражки, усмехнулся толстомясый Кувор. - Такую можно с хотеньем попользовать, а, брате Чернобог?
- Уймись покуда! - грозно прикрикнул на него Чернобог. - После меня отпробуете, как и с прочими было. А сейчас не время еще, вон, девка-то не доспела. - Повернувшись к девушке он умильно улыбнулся: - Пей, пей, дева!
- Пью, - засмеялась Радослава. - Питье у тебя, волхв, уж больно пьяное.
- Так ведь ничего не жаль для невестушки! Волхвы противно загоготали, а возлежащая на ложе девушка томно смежила веки.
- Эвон, девка-то, - старый волхв Колимог ткнул в бок Кувора, - как бы не заснула!
- Заснет - разбудим, - захохотал тот. - Верно, брат Чернобог? А ведь такую красу можно было б и в наложницах оставить, а?
- Не стала б она наложницей, - скривился Чернобог. - Горда больно. Что ж, тогда пусть подыхает лютой смертию да думает, будто станет невестою Рода. Так он ее и ждет, дурищу!
Жрецы снова расхохотались, "Что они говорят такое?! - с ужасом подумал Твор. - "Лютая смерть", "дурища", "горда больно"… Это ведь они про сестрицу! Опоили уже чем-то… А та-то и впрямь поверила… Ой, не зря хмурилась матушка Хотобуда, не радовалась, а мы-то, дурни… Спасать надо сестрицу, спасать!"
Решив так, отрок еще более затаился и, почти не дыша, слушал. Впрочем, волхвы уже больше не говорили - действовали. Первым начал Чернобог. Поднявшись из-за стола, он скинул портки, подбежал к ложу, погладил лежащую Радославу по животу и, издав звериное рыканье, навалился на нее, задергался, оглаживая заскорузлыми ладонями податливое девичье тело.
- Умм! - дергаясь, рычал Чернобог, потом отвалился в сторону, уступая место передравшимся между собой жрецам.
- Я сначала, я! - брызгая слюной, кричал Колимог. - Я ведь старше!
- Ах, ты так, старая колода? - Толстый Кувор с неожиданным проворством схватил лежащий на лавке посох и изо всех сил звезданул старика по хребту. Тот взвыл и выхватил из-за пояса нож.
- Уймитесь вы! - Чернобог наконец поднялся с ложа. - Чай, на всех хватит невестушки. - Он глухо захохотал, пошел в угол - Твор распластался по полу и прикинулся тенью, - помочился в кадушку и, довольный, возвратился к ложу. - А ну, подвиньтесь, братие! Да переверните-ка ее на живот. Во-от…
Радослава никак не реагировала на все, что с ней делали, лишь легонько стонала. А вот Твор… он стал серым от ужаса.
- Похотливые твари, - с ненавистью шептал он. - За что вы ее так? За что? - Из ярко-голубых глаз отрока катились крупные злые слезы. Творимир уже примерился схватить лежащий на столе нож да броситься на похотливцев… Однако сдержался. Так он сестре не поможет. Все равно убьют. Принесут в жертву… Тоже мне - "невестушка Рода". Что же, однако, делать? Что делать? Пожаловаться вождю, старому Житонегу? Так ведь Радослава объявлена невестою Рода - и все, что сейчас делали с ней жрецы, может, так и должно оно быть? И все равно - гнусно… Да и не станет Житонег ссориться с могущественным волхвом из-за какой-то там девки. Мало ли в роду дев?
- Ну, все, братие! - вдоволь натешившись, решительно заявил Чернобог. - Кликните бабок, пусть вымоют девку да готовят к ночи.
Кто-то - кажется, Колимог - проворно подскочил к двери.
- Эй, Чернозема, Доможира, Хватида!
Волхвицы уже толпились в сенях, словно давно дожидались зова. Быстро, без суеты, вошли в горницу, подхватили под руки спящую, глупо улыбающуюся Радославу и понесли через сени в другую избу.
- Ну, вот и славно. - Надев порты, Чернобог потер руки. - Теперь еще одно дело. Дожидается тут меня один охотничек от соседей, из рода куницы. Но вам его не доверю, сам позову - сие дело тайное.
Подмигнув соратникам, волхв вышел наружу. Отсутствовал он недолго, Твор так и не сумел незаметно покинуть свое убежище, только собирался, выбирал подходящий момент, вот уже привстал, приготовился выпрыгнуть - и тут же хлопнула дверь.
Вошел Чернобог в сопровождении неприметного человечка в овчинном полушубке и кожаных постолах, с охотничьим луком за плечами. Человечек уселся на лавку, поближе к очагу, протянул к горячим углям руки - видно, озяб.
- Испей-ка лучше медку, брат Ждажире. - Чернобог подвинул гостю кувшин. - То Ждажир, кудесник из славного рода куницы, - повернувшись к жрецам, пояснил волхв. - Дело у него к нам… Да и у нас к нему. Тут все свои, говори, Ждажире!