- Но как… - Кайша замялся, а Пердикка вдруг приникла губами к его губам в жарком затяжном поцелуе… Руки молодого воина скользнули под халат…
- Приведешь? - отстранившись, томно спросила дева.
Кайша ответил, не слыша себя:
- Да…
- Тогда тебе будет награда, - проведя рукой по его лицу, смеясь, пообещала Пердикка. - А сейчас уходи. Хозяин давно ищет меня. Прощай.
- До завтра… - прошептал молодой воин, решивший, что завтра во что бы то ни стало приведет Твора на постоялый двор ромея. Раз Пердикка просила… И обещала награду! Ну, завтра он ей напомнит, осталось лишь уговорить Твора. Впрочем, чего его уговаривать? Он ведь еще не женат, кажется…
- Какая еще танцовщица? - выйдя из караульного двора, недоуменно переспросил Твор, - Откуда она меня знает?
- Не знаю, - Кайша пожал плечами. - Сказала, что ты будешь рад ее видеть.
- Ну, что ж… - Твор покачал головою. - Эх, только бы Вятша не проведал.
Они вышли к постоялому двору Костадиноса со стороны Щековицы, где было вполне безлюдно, а значит, меньше риска повстречать какого-нибудь знакомого, который, конечно уж, поинтересовался бы, с каких это пор младшие дружинники шляются по ромейским вертепам.
Пердикка встретила их у входа. Бросилась было с улыбкой и тут же остановилась, виновато хлопнув ресницами.
- Ой, прошу прощения. Кажется, я не того имела в виду.
- Жаль, - усмехнулся Твор, во все глаза разглядывая танцовщицу.
- И все равно не уходите! Оставайтесь оба - я так рада, когда людям нравятся мои танцы.
Притворяясь равнодушным, Твор пожал плечами. Ну, раз девушка просит, так и быть, можно и остаться.
- Сядем там, в уголочке. - Он неопределенно кивнул куда-то в полутьму залы.
Едва успели сесть, как зарокотали бубны, и вокруг низкого стол а ярко вспыхнули зажженные расторопными слугами свечи. Твор так и не заметил, откуда именно танцовщица ворвалась в залу, - просто пролетело мимо что-то невесомое, закутанное в длинную шелковую хламиду, вспрыгнуло на столешницу. Зрители одобрительно засвистели. Пердикка поклонилась - из-под капюшона хламиды видны были только ее глаза. Серые… нет, голубые…
Девушка махнула рукой, и где-то рядом невидимый арфист тронул пальцами струны, затем заиграла флейта. Медленная поначалу, мелодия постепенно становилась быстрее - танцовщица изогнулась, бросила конец длинного подола сидевшему у самого стола купцу. Тот потянул, и девушка закрутилась, медленно обнажая смуглое тело. Вот показались атласные плечи, маленькая грудь, живот, бедра… Разом ухнули бубны. Освободившись от одежды, Пердикка прошлась по краю столешницы на руках. Зрители взвыли в восторге. Сладострастно изогнувшись, дева вдруг исчезла за занавесью и тут же вернулась, неся перед собой небольшой сундучок, обитый медными полосами. Поставив сундучок на середину, откинула крышку, достав оттуда длинную флейту. Бубны и арфа смолкли. Танцовщица приложила флейту к губам, заиграла. И тут вдруг все собравшиеся в зале ахнули, увидев, как из сундука, покачиваясь, поднялись две треугольные змеиные головы. Гады не шипели, лишь распускали кольца, пристально глядя на флейтистку - та, оторвав от губ флейту, протянула к ним руки - змеи, словно того и ждали, обвились вокруг, поползли к шее. Поднявшись на ноги, Пердикка закружилась в танце, ловко подхватила в воздухе сорвавшихся было змей, пронеслась по краю стола, держа в руках отвратительных гадин.
- Горгона, - прошептал кто-то из ромейских купцов. - Медуза Горгона.
- Можно тебя ненадолго, воин? - Твор с Кайшей уже собрались уходить, когда, выглянув из-за занавеси, Пердикка поманила к себе десятника. Тот, приказав Кайше ждать во дворе, сглотнул слюну, пошел вслед за девой, оказавшись в узких покоях с тускло горевшей плошкой светильника.
- Садись. - Танцовщица показала на узкое ложе. Твор медленно сел, тараща глаза на красавицу.
- Ты красивый. - Та вдруг провела рукой по его щеке. - Жаль, я тебя плохо знаю.
Улыбнувшись, девушка медленно расстегнула пуговицы и, сбросив халат, осталась в одних тонких шальварах. Обвила шею Твора руками.
- Целуй же меня, воин…
Твор совсем потерял голову, чувствуя жар горячего женского тела. Руки его ласкали грудь красавицы, гладили живот и спину, он рванул шальвары…
- О нет! - Расхохотавшись, Пердикка оттолкнула его, выскользнув, словно змея. - Не сейчас… Позже. Ты ведь придешь еще?
Юноша кивнул, сглатывая слюну.
- Приведи сюда вашего старшего, - неожиданно попросила дева. - Я его, кажется, знаю.
- Какого старшего? - удивился Твор. - Вятшу или Хаснульфа?
- Э-э… - Танцовщица вдруг замялась. - Я забыла его славное имя. Знаю только - он большой человек и когда-то спас меня от плена. Хочу отблагодарить. Ты поможешь мне в этом?
- Помогу… - кивнул воин. - Только скажи точнее, кто именно тебе нужен.
- А кто ведает стражей? - Рука прекрасной танцовщицы проникла за ворот рубахи Твора. - Какая у тебя гладкая кожа, совсем как у девушки! Так кто же?
- Младшей дружиной командует Вятша, старшей - варяг Хаснульф.
- О да, да! Хаснульф! Я вспомнила. Именно так его и звали.
Выпроводив обнадеженного Твора, обворожительная куртизанка велела ему чуть подождать, сама же выбежала за ворота и тихонько позвала Кайшу. Тот вздрогнул, не поверив своим ушам. Кажется, танцовщица ушла с Твором?
- О Кайша, славный мой воин, - подойдя ближе, засмеялась Пердикка. - Я помню, что обещала тебя отблагодарить.
- Пустое…
- Нет-нет, не говори так. Я всегда исполняю обещанное…
- А как же Твор? - ревниво спросил отрок.
- Твор мне тоже нравится, - потупила глаза дева. И тут же чмокнула Кайшу в щеку. - Но ты - больше. Не забывай меня, приходи, приводи друзей.
- Если б это было так просто, - растаял юноша. - Но постараюсь.
- Рада буду увидеть тебя. - Танцовщица растаяла в темноте ночи. Обогнув двор, подошла к Твору: - Ждешь?
Тот вздрогнул.
- Фу ты, напугала. Ходишь словно призрак.
- Я и есть призрак. - Пердикка показала язык. - Призрак НОЧИ.…Я так хочу… Хочу остаться с тобою на ночь. Вот только когда? Когда ты приведешь Хаснульфа?
Твор вздрогнул.
- Это не такое простое дело. Кто я - и кто он?
- Ну, постарайся, прошу тебя.
- Сделаю…
Оглянувшись, танцовщица крепко поцеловала Твора и резко отпрянула.
- А теперь иди. Жду скоро.
Киевский воевода Хаснульф - дородный, краснорожий, спесивый - имел все основания быть довольным жизнью. Почетная должность, уважение, богатство и честь, - нет, не зря он когда-то поддержал молодого Хельги. Князь оказался благодарным, да и сейчас во всем советовался с воеводой, прямо шагу без него не делал. Правда, так казалось лишь самому Хаснульфу, бывшему явно не семи пядей во лбу. Ну, не так чтоб уж совсем дурень, но к тому близко. Прямой, как стрела, и все его хитрости - махинации с оружейными мастерскими, с сукном, с рабами - были видны издалека, стоило только присмотреться. Хельги не присматривался, хотя мог бы. Зачем обижать верного человека, который, при всех его недостатках, вполне лоялен, к тому же держит дружину железной рукой? Вот князь и не обижал. В конце концов, не так уж и много ворует Хаснульф, при его-то положении мог бы и больше, да тут уж тот самый случай, когда бодливой корове боги совсем не дают рогов. Впрочем, и без того старый варяг процветал, можно сказать, благоденствовал. Хоромы на Подоле, пожалуй, не хуже княжеских, собственные кузницы, тележная мастерская, три жены да с десяток молоденьких наложниц - чем не жизнь? Вот и жил воевода, поживал, ни о чем плохом не думая, покуда не лишил его покоя молодой десятник Твор рассказами о какой-то заморской танцовщице-деве. И, говорит, дева эта за что-то ему, воеводе Хаснульфу, благодарна… Интересно, за что? Много чего случалось на протяжении всей бурной жизни варяжского воеводы, всего и не упомнишь.
Хаснульф велел Твору привести танцовщицу в свои хоромы. Не дело воеводы таскаться по разным ромейским притонам. Приказал десятнику обставить все в тайности, чтоб ни одна собака не узнала. Впрочем, если и узнает, быстрехонько можно пасть заткнуть - возможностей хватало. Твор задумался - а пойдет ли Пердикка на воеводский двор? Как бы не опростоволоситься, не нажить себе могущественного врага. Да уж думай, не думай, а назвался груздем… Сказать по правде, не очень-то и хотелось Твору вести танцовщицу к воеводе - юноша даже испытывал нечто вроде ревности, до такой степени приворожила его заморская куртизанка. Тем не менее, здраво рассудив, привел - тем более что сама Пердикка настойчиво об этом просила.
В хоромы вошли с черного хода, ближе к вечеру. Предупрежденные слуги быстро провели их в дальнее крыло дома, велели подождать в людской, пока хозяин не покончит со всеми делами. Ждали, впрочем, недолго - едва уселись на лавку, как появился Хаснульф - толстый, красномордый, пахнущий чесночной похлебкой и брагой, надменная физиономия его выражала крайнее любопытство.
- Говорят, ты меня знаешь? - нагло рассматривая девушку, вместо приветствия осведомился воевода.
- Знаю, - с улыбкой кивнула та. - Ты когда-то спас меня от своих воинов. Помнишь, когда ваши войска осаждали Константинополь?
- Помню, как же! - Хаснульф довольно кивнул, хотя, конечно же, ничего конкретного не помнил. Правда, во время осады ромейской столицы каких только случаев не было. Вполне возможно, что встречался тогда с этой девой, вполне…
- Я хочу танцевать для тебя, о великий архонт. - Вскочив с лавки, Пердикка поклонилась в пояс.
Воевода ухмыльнулся.
- Танцуй. Только не здесь - в горнице… А ты, - Хаснульф обернулся к Твору, - отправляйся по своим делам. Мои слуги сами отвезут гостью.