– Землеподобных? – переспросил Хеллборн. – Вы говорите о размерах, я вас правильно понял? А как же воздух, вода, свет? Как человек может жить в этих мертвых, темных и замороженных мирах?
– Вы верно подметили – замороженных, – кивнул Лещинский. – Достаточно их разморозить – и у вас будет в избытке воды и кислорода. Что же касается света – все в наших руках. Нам подвластен атом…
– Вы забыли сказать – "мирный атом", – хитро улыбнулся Мартелли.
– Именно так! Советский Союз всегда выступал за использование атомной энергии в мирных целях! – вскинулся генерал Воскресенский.
– А между тем ваш премьер…
– Валентина Ивановна Матвиенко – не премьер. Она – председатель Совета Министров, – машинально поправил Воскресенский.
– А еще – segretario generale del Comitato centrale del Partito comunista dell'Unione Sovietica! – подхватил Мартелли. – Я ничего не перепутал? И эти люди говорят о свободе, равенстве и братстве! Какой шикарный титул – римские цезари просто обязаны лопнуть от зависти, даже на том свете. С другой стороны, это в какой-то мере справедливо – Советская Империя давно превзошла по размеру и могуществу жалкую державку траянов и августов…
– Не смейте так говорить! – вспыхнул советский генерал. – Не смейте произносить этих слов!
– Каких? – наивно захлопал ресницами санмаринец.
– Вот этих вот – "советская империя"! Советский Союз – не империя, а добровольная федерация равноправных социалистических республик! Термин "империя" совершенно не применим к СССР, как с точки зрения политического, так и общественного устройства!
– А разве это не одно и тоже? – усомнился Мартелли.
– Что? – в свою очередь не понял Воскресенский.
– Ну, общественное и политическое устройство? Впрочем, неважно, – великодушно отмахнулся капитан-арбалетчик от раскрывшего было рот советского генерала. – Вы мне лучше скажите, Маркс писал что-нибудь о вассальных государствах и протекторатах?
– Афганистан, Польша, ГДР – не вассалы и не протектораты! – окончательно разозлился советский генерал. – Это независимые государства, добровольно вставшие на путь…
– Конечно, конечно, – снисходительно кивнул Мартелли. – Но вы сразу поняли, что я имел в виду!
– …Венгрия – не вассал!
– Госпожа Илона Сталлер с вами не согласна, – заметил Биорди.
– Мнение этой недобитой содержанки хортистов меня не волнует!
– Но это действительно независимые государства, – заметил полковник Лещинский. – Такие же как и Сан-Марино.
– Смелое заявление! – восхитился Мартелли. – Браво, сamerata сolonel!
– Афганистан, Польша, Югославия, – проворчал генерал Джонсон. – Что будет завтра?
– Мы спасли Югославию от ужасов гражданской войны! – заметил Воскресенский.
– Вы разделили ее с фашистами! – возмутился американец. – Разрезали пополам! Очередной пакт Молотова-Риббентропа! Ничего не поняли и ничему не научились!
– Что вы себе позволяете, генерал?! – в свою очередь возмутился маршал Биорди. – Мы – честные фашисты, и не надо сравнивать нас со всякой нацистской сволочью! И мы действительно спасли хорватов и словенцев от сербского империализма…
– …нет, это мы спасли сербов от хорватских мясников! – не согласился Воскресенский.
– А между прочим, что будет с троном короля Томислава? – задумался вслух Мартелли, но в этот раз его не услышали.
– Фашизм начинался с атомных бомбардировок мирных немецких городов!
– Кто бы говорил! Лицемеры! Палачи Хиросимы и Кокуры!
Коммандер Джеймс Хеллборн пожал плечами и перебрался на другой конец стола, где разговорился с Вальтером Сталлоне.
– Ферминаторы! Бальбуины!
На какой-то миг в банкетном зале воцарилась тишина.
– Это было особенно мощное оскорбление! – радостно захлопал в ладоши санмаринец. – Я включу его в свой персональный цитатник.
Его реплика позволила разрядить обстановку, пусть и ненадолго.
– Но вы говорили, что уважаете маршала Бальбо! И тем не менее собираетесь использовать это ругательство? – удивилась Даниэлла Гузман.
– Я этого не говорил! – Мартелли поднял руки в протестующем жесте. – Я всего лишь собираюсь включить его в свой цитатник!
– Если бы "тигры" не убили дуче, Бальбо никогда бы не стал лидером! – зло бросил полковник Борбикони.
– "Тигры"? – снова удивилась сеньора Гузман. – "Тигры Освобождения Тамил-Илама"?! Разве это они убили Муссолини?!!!
– Нет, разумеется, – снисходительно улыбнулся маршал Биорди, – это были другие мерзавцы. Банда словенских террористов, известная как "Триест-Истрия-Гориция-Риека" – "ТИГР". Они и убили нашего дуче… Сволочи!
– Тогда почему вы решили освободить Словению от сербского имперализма?! – судя по всему, парагвайская летчица окончательно перестала что-либо понимать в хитросплетениях европейской политики.
– А они ее и не спасали! – поспешил воскликнуть генерал Джонсон. – Они ее оккупировали, чтобы отомстить!!! И Австрию тоже!!!
– Неправда! Мы освободили Австрию от нацистской банды убийц и педерастов! – возразил вице-король итальянского Марса.
– Я не думаю, что стоит акцентировать на этом внимание, – заметил Джонсон.
– На убийцах? – мгновенно среагировал санмаринец Мартелли. – Разумеется, мы же солдаты, мы все любим это делать.
– Я не это имел в виду, – нахмурился и одновременно покраснел американец.
– В самом деле?! Только знайте, генерал, вы не в моем вкусе! – расхохотался Мартелли.
– О чем это вы? – не поняла сеньора Гузман.
– Буржуазный капиталистический разврат! – прошипел генерал Воскресенский.
– Пока человечество находится в плену у столь темных предрассудков, мы вряд ли когда-нибудь доберемся до звезд, – печально вздохнул генерал Джонсон.
Сидевшие за столом были мысленно и морально готовы уже к любой выходке капитана Карло Мартелли, но он ухитрился их удивить. Едва американец произнес слово "звезды", как санмаринец согнулся пополам в воистину чудовищном приступе хохота. Не раньше, чем через три минуты, он ухитрился вернуться в прежнее "спокойное" состояние, и принялся вытирать лицо, красное и мокрое от слез, целой охапкой салфеток.
– Простите, извините, дамы и господа, но это было настолько сильнее меня… я только что придумал новый слоган. Красивый, в лучших традициях. "Per anus – ad astra!". ХАХАХАХАХАХА!!!
– Если бы вы только знали, насколько вы неоригинальны, – хладнокровно заметил полковник Лещинский. – Я впервые услышал эту "крылатую" фразу еще на первом курсе.
– В самом деле? – искренне огорчился капитан Мартелли и на некоторое время приутих.
– До ближайшей звездной системы, где могут находиться действительно землеподобные кислородные планеты – четыре с лишним световых года, – поспешно сменил тему (или вернулся к оригинальной теме разговора) генерал Джонсон.
– Вы куда-нибудь торопитесь, генерал?
– Нет, но вам не кажется, что это слишком долго? И ведь успех совсем не гарантирован! Мы уже видим небольшие планеты Альфы Центавра в телескоп, но что они из себя представляют? Еще один пустынный Марс? Еще одна раскаленная Венера? Еще один двуликий Меркурий? Если бы существовал способ полететь туда быстрее скорости света…
– Святой Альбертус запретил! – Мартелли важно поднял указательный палец. – Злокозненный еретик Келлерман посмел нарушить его запрет и поплатился за свои грехи!
На сей раз никто не стал спорить с его заявлением или задавать уточняющие вопросы. Эта история была прекрасно всем и каждому из покидающих пределы земной атмосферы.
Роберт Келлерман был французский астронавт, пытавшийся преодолеть световой барьер. Его атомный корабль разогнался до скорости 298 тысяч километров в секунду плюс-минус, после чего пропал с радарных экранов, и его больше никто и никогда не видел.
Такова была официальная версия французских ВВС, но не все ей верили, и уж точно – по-разному объясняли.
На Земле сложилась целая религиозная секта, члены которой верили, что майор Келлерман отправился прямиком в рай. Иные конспирологи утверждали, будто полет был успешным, но французские власти скрывают правду и в настоящее время планируют завоевать мир и всю остальную Галактику с помощью сверхсветовых звездолетов. Но это простые люди – важные ученые тоже не могли договориться. Одни считали, что корабль Келлермана превратился в красное смещение. Другие преполагали, что он сжался до полной сингулярности. Среди прочих было популярно мнение, будто он просто взорвался и разлетелся на мелкие кусочки. Как бы то ни было, все сходились в одном – майор Келлерман совершил нечто опасное и запредельное. Американцы вручили ему премию Дарвина, а родственники и наследники судились между собой и с французским правительством, которое так и не решило – признать ли астронавта погибшим или пропавшим без вести, считать ли его героем или дезертиром, платить ли семье пенсию или конфисковать банковские счета за предательство. И так десять лет подряд.
– В одном мы уверены, – внезапно оживился генерал Джонсон, – рано или поздно космос будет принадлежать нам!
– ???
– Вот, смотрите! – американец достал из нагрудного кармана марсофон и пустил его по рукам. – Узнаете картинку на экране?
– NGC 7000, она же LBN 373, она же Туманность Северная Америка, – кивнул полковник Борбикони. – Я мог бы забыть все остальные созвездия, изученные в школе астронавтов, но это забыть было трудно. И что вы хотите этим сказать?
– Это знак свыше! – важно заявил Джонсон. – Это знак, который нам посылают американцы из далекого будущего! Вселенная принадлежит нам, Соединенным Штатам Галактики!
Его собеседники не сразу нашли, что ответить, даже Мартелли счел за благо промолчать.