Тимановский смолк, а капитан Сергеев начал раздавать приказы. И тысяча с лишним матросов послушалась командира. Одних страх сломил - уж больно много офицерья было, да марковцев с винтарями, другие обрадовались даже, что господа вернулись и снова будут всё за них решать, а третьи… Да кто их знает, этих третьих? Может, и в самом деле задумались. Раскаялись даже, жизнь новую начать решили, чтоб с чистого листа и без помарок. Наверняка были и четвёртые, и пятые - те, кто затаился, решив прикинуться послушными "барской" воле, и будут ждать момента, чтобы повернуть всё назад.
…Сотни моряков бросились отмывать, отчищать запакощенную "Императрицу Екатерину Великую", а в утробе корабля уже рождался басовитый гул - заворочались могучие машины, дымки показались над трубами. Оживал и "Император Александр III" - светло-серая громада с ржавыми потёками по бокам. На его палубе тоже было заметно бойкое шевеление.
Кирилл, малость успокоившись за судьбу операции, приблизился к фальшборту. Светало. Розовое полотнище распахивалось над бурыми холмами, у подножия которых выделялись цементные заводы. По набережной проехал первый фаэтон с сонным извозчиком на облучке, понурый ослик потащил громадную арбу.
Тимановский постоял рядом с Авиновым, уютно пыхтя трубкой, а после поднял голову к крылу мостика, где каперанг разминал папироску, и громко сказал:
- Пора сигнал нашим подавать. Стрельнуть бы на манер "Авроры"!
Сергеев кивнул - иезуитская улыбочка зазмеилась на его губах.
- Ох и приголублю я "краснюков"! - проворковал он и скрылся в боевой рубке. - К бою - товсь!
Минуту спустя загудела носовая орудийная башня, разворачиваясь к западу, в "эту сторону". Приподнялся один левый ствол, выцеливая здание ревкома Черноморской Советской Республики. Скрытая бронёй, шла напряжённая и слаженная работа - дальномерщик измерял дальность и передавал данные по артиллерийскому телеграфу в центральный пост, расположенный на третьей палубе непосредственно под носовой боевой рубкой. Матрос-гальванер вводил дальность до цели в задающий прибор прицела, и тот передавался на все орудия разом. Упреждённая дальность до цели… Курсовой угол цели… Поправки… Целик…
Наводчик, командир башни и старший артиллерист будто соревновались в скорости и точности. И вот…
- Огонь!
Палуба под ногами сотряслась, а двенадцатидюймовка так ахнула, что Кирилл присел. Мысли вынесло из головы, в ушах звенело, Авинов всё глотал и глотал открытым ртом воздух, остро и едко вонявший сгоревшим кордитом, глотал, как рыба, и так же, по-рыбьи, таращил глаза на "эту сторону".
Снаряд-"чемодан" ушёл, шурша, и ударил по далёкому особняку. Белёный двухэтажный дом с красным флагом мгновенно вознесло тучей обломков, пыли комков земли. Уши Авинова плоховато различили громыхание далёкого взрыва.
- Боевым постам - дробь! - скомандовал довольный каперанг. - Вернуть стволы в диаметральную плоскость. Пробанить орудие.
Кирилл смотрел вокруг, как зачарованный, словно выстрел снял пелену с глаз, явил мир резким, ярким, чётким.
Где-то за горами сейчас трогался бронепоезд, с гулом входя в туннель. Скоро засвистят паровозы, поспешая следом. Добровольцы атакуют Новороссийск, занимая город с вокзала, отжимая "красных" к берегам моря и бухты, опрокидывая противника, топя в холодных волнах…
А линкоры тем временем сбрасывали с себя оковы швартовов и торжествующе гудели, словно гигантские чудовища, укрощённые офицерами флота - и выпущенные на волю.
Загрохотали лебёдки, полезли из глубины мокрые цепи, показались облепленные илом якоря. Взбурлила вода, закрученная четырьмя винтами, и "Императрица Екатерина Великая" медленно отвалила от причала. Следом шёл "Император Александр III".
"Катюша" плавно вышла из бухты. Море встретило её сурово - серыми волнами, солёными брызгами, шквалистыми порывами ветра, но линкор одолевал стихию. Острый форштевень "Императрицы Екатерины Великой" не выпирал книзу, как у римских трирем и старых броненосцев, он отвесно опускался в воду, по прямой, разваливая пенные валы, разрезая волны. Воля!
Глава 14
КРАСНЫЙ ПЕНТАКЛЬ
Сообщение ОСВАГ
"Конница Эрдели и Хан-Девлет-Гирея освободила Туапсе и Сочи от грузинских захватчиков, наголову разбив войска под командованием генералов Мазниашвили и Валико Джугели. Грузины бежали, бросая винтовки, оставляя пушки и боеприпасы, зерно и фураж, обоз и полевые госпитали. В ходе молниеносного рейда наша доблестная кавалерия заняла Сухум и Кутаис, где объединилась с частями Кавказской туземной дивизии, и продолжила наступление на Тифлис. Местное население радостно встречает отряды Белой армии, надеясь, что их штыки принесут в Закавказье мир и порядок".
Антонов-Овсеенко был доволен жизнью. Выдвинуться в наркомы по борьбе с контрреволюцией - это надо было суметь. Он сумел.
И вырвался, наконец, из надоевшего Таганрога, на простор кубанских степей. Задувало тут, дай бог, но трескучих морозов сей благословенный край не знал. И ступал вороной мерин наркома по блескучему снежному насту, фыркая от удовольствия. Знал - после недолгой проездки отсыпет ему хозяин корму полной мерой, четыре гарнца отборного овса.
Впереди и правее ступала, голову повесив, гнедая кобыла, всем видом выражая подавленность всадницы - Даши Полыновой.
"Кавалерист-девица" переоделась в мужскую одежду - на ней были штаны, затянутые в тонкой талии ремнём и заправленные в яловые сапоги, кофта-свита крупной вязки, полушубок и папаха. Очень хорошенький казачок получился.
А вокруг, и впереди, и позади, грохотали бесчисленные подводы, топали, фыркали, ржали кони, галдела, гоготала, матюкалась Таманская армия, надёжа и опора революции.
"Штык" насмешливо скривил губы: армия… Сброд. Босота. Командиры полков и батальонов - кто они? Вчерашние солдаты и матросы, бондари и рыбаки, уголовники и контрабандисты, в лихие дни сбившие шайки себе подобных и промышлявшие разбоем да грабежами. Нынче все эти главари сошлись под красное знамя, но верховодит ими отнюдь не революционная дисциплина, а всё та же буйная вольница.
- Товарищи-и, - донеслось издалека, - на митинг!
- Погутарим, хлопцы!
- Гей, на собрание!
Тысячи голов в лохматых папахах с красными ленточками, в изгвазданных фуражках, в войлочных горских шляпах с обвисшими краями повернулись к Антонову-Овсеенко. Тот выпрямился, подтянулся, насупил брови для солидности.
На низковатой, косматой лошадке подъехал Епифан Ковтюх, командир 1-й колонны. Он и сам был низким, грузным человеком с квадратным лицом, словно кто начал рубить его из дерева, да так и не дострогал. В гусарском мундире и красных шароварах, в серой папахе с красным верхом Ковтюх вскинул руку, призывая к тишине.
- Товарищи! - заговорил он хрипучим, с железным лязгом голосом. - Я хочу сказать… бились мы с козаками, с кадетами. Знаемо, за що з ими бились - за тэ, що воны хотять задушить революцию. Мы тут с вами не орда какая, а Рабоче-крестьянская Красная армия. Товарищи, я хочу сказать… А теперь, колы так будэ - толпой переть, то козачьё с кадетами разобьют нас к чертям свинячим! Вона, побили вчера козаки хлопцев Васьки Зюка… С чого ж воны погибли? Товарищи, я хочу сказать… они погибли с того, шо не слухали командиров! А теперь - всё. Хочь трошки неисполнение приказу - расстрел!
Войско зароптало, чёрная матерная брань повисла почти видимым туманцем. Даша покривилась, и "Штык" поднял руку.
- Шо скаже нарком? - всем телом повернулся Ковтюх.
Антонов набрал воздуху в грудь и заговорил:
- Когда мы разобьём кадетов, нам скоро снова придётся воевать - нам придётся либо обороняться, либо мы вынуждены будем вести наступательную войну, освобождая рабочих и крестьян стран империализма! Старый офицер умер - он не подходит к массе красноармейцев. Командир должен знать и понимать дух своих войск - старый офицер на это не способен! Советская республика должна воспитать своего красного командира. Республика должна ещё перевоспитать армию - армия у нас просто революционная, но не коммунистическая армия. Вся надежда на вас! И среди вас уже выросли настоящие красные командиры! - Владимир замолчал ненадолго, а затем торжественно провозгласил: - Товарищи! От имени и по поручению наркомата, разрешите наградить товарища Ковтюха золотым портсигаром с надписью: "Бессмертному рейдисту командиру 1-й колонны Таманской армии т. Ковтюху - на память от наркома Троцкого".
Хлопцы радостно взревели, начали стрелять вверх, а побуревший Епифан неуклюже принял награду, растроганно бормоча: "Добре, хлопьята, добре…"
- Золотые часы, - поднял голос "Штык", - с надписью: "Славному командарму Таманской армии т. Матвееву от Донского ревкома!"
Наградив командарма, Антонов передал ему и Почётное Красное знамя.
- Мы выступаем в беспримерный поход, - заголосил Владимир. - Наша цель - Новороссийск! Там мы соединимся с матросами Черноморского флота, наши силы прибудут, и мы сметём контрреволюцию Корнилова!
В рёве толпы утонули последние слова наркома, и лишь хрипун Ковтюх переорал армию:
- Хлопцы, я хочу сказать… На вас вся надия!
Матвеев стал выкликать батальонных да ротных:
- Гриценко! Глот! Карпезо! Хлонь! Хвистецкий! Ганжа! Куцай! Хилобок! Чтобы всё было как следует! Овёс не жалеть, коней накормить досыта. Патроны раздать по двести пятьдесят штук и наполнить двуколки. Через час седловка, а теперь - по своим частям галопом!