- Назначим в город генерал-губернатора, - весомо ответил Алексеев. - Предлагаю на эту должность генерал-лейтенанта Деникина Антона Ивановича. Надеюсь, возражений нет?
Площадь прошумела, зароптала, но живо успокоилась.
- Покидая Дон, выходя в поход, - продолжил Корнилов, - мы не предрешали форм будущего строя, ставя их в зависимость от воли Всероссийского Учредительного собрания, кое хотели созвать по водворении в стране правового порядка. Но ныне я понимаю - это было нашей ошибкой. В России победит тот, чьи цели поймёт и разделит народ! Наша цель - объединение различных частей России в широкую федерацию, основанную на свободном соглашении и на общности интересов. Наша цель - самая широкая автономия составных частей Русского государства и крайне бережное отношение к вековому укладу. Наша цель - немедленный приступ к аграрной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения, для укрепления права бессословной частной земельной собственности. Наша цель - немедленное проведение рабочего законодательства, ограждающего трудящиеся классы от эксплуатации государством и капиталом. Наша цель - единая, великая и неделимая Россия!
Тут уж толпа не выдержала - загалдела, загомонила, горячо одобряя и поддерживая Верховного правителя.
Из дверей собора вышел старенький священник с седою окладистой бородой и в серебряных очках. Генерал Алексеев почтительно спросил его:
- Можно начинать, батюшка?
Батюшка, не скрывая счастливой улыбки, мелко закивал.
- Смирно-о! - разнеслась зычная команда. - На молитву, шапки - долой!
Добровольцы - и статные седые генералы, и безусые гимназисты - обнажили головы.
- С Рождеством Христовым, братцы! - разнёсся над площадью голос Корнилова.
- Ура-а-а! - грянули "братцы" в ответ. - Покорнейше благодарим, ваше высокопревосходительство!
Солдаты клали на лбы тяжёлые мужицкие кресты и низко кланялись. А батюшка запел неожиданно низким и мощным басом:
Спаси, Господи, люди твоя
И благослови достояние твое…
Вся площадь благоговейно внимала молитве. И чудилось Кириллу, что весь Екатеринодар притих, что вся Россия прислушивалась к архиерейскому басу…
Авинов шагал по ночной Графской улице, ведя за собой патруль - отделение текинцев. Прямо за его спиной шёл вперевалочку великан Саид, очень довольный новыми сапогами. Сбоку ковылял Махмуд - его задела красноармейская пуля.
Авинов вторые сутки не спал, но настроен был бодро. В нём всё ещё тлело дневное воодушевление, тот подъём, который он ощутил при оглашении "корниловского манифеста". Пожалуй, даже не сами цели Корнилова вызвали в нём всплеск эмоций, а то, как показал себя Лавр Георгиевич, как себя поставил, - Кирилл увидал истинного Верховного правителя России, испытывая гордость за принадлежность к Белой армии.
Саид стал о чём-то спорить с Абдуллой, и Авинов весело прикрикнул:
- Разговорчики в строю!
Батыр мигом смолк, но Кирилл будто видел его широкое лицо и зубастую улыбку.
- Смотрите в оба, - построжел поручик, - а то нарвёмся ещё…
Белогвардейские патрули бдили по всему Екатеринодару, частенько натыкаясь на скрывавшихся большевиков, - в бедном рабочем предместье Дубинка пряталась целая сотня. Иные из "красных" быстренько ухватывали суть происходящего, бросали оружие, переодевались - и будто растворялись в толпе горожан. Но находились и те, кто отказывался признать поражение. Такие были вооружены, очень опасны и всегда готовы исполнять приказы бывшего военного коменданта Сошенки: "Я инвалид, и, как поставленный во власть коменданта, слежу за свободой и искоренением всякой сволочи, которая не хотит замазать свои белые руки. Предупреждаю всю буржуазию, что за нарушение правил, выказанных против трудящихся, буду беспощадно расстреливать негодяев трудового народа…" …Впереди показался человек в солдатской шинели без хлястика, однако в свете фонаря блеснули погоны и странно привешенные аксельбанты. Увидав патруль, он резко свернул в сторону.
- Стой! - рявкнул Махмуд. - Стрелять буду!
Кирилл подошёл поближе, хмуро разглядывая подполковничьи погоны на подозрительном субъекте.
- Кто вы такой? - осведомился он.
- Я полковник Лукашин, - нетвердо ответствовал опрашиваемый, вытягиваясь по-солдатски.
- Где вы служили?
- В штабе Северо-Западного фронта.
- Вы из Генерального штаба? - вкрадчиво спросил Авинов.
- Да…
- А почему у вас погон золотой и с синим просветом?
Лукашин замялся, теряясь, судорожно ища подсказку.
- Я… кончил пулемётную школу! - выпалил он.
- Вот оно что… - протянул Кирилл. - А что вы ещё придумаете?
- Я не вру!
- Да ну? - комически изумился поручик. - Тогда почему вы носите аксельбанты так, как их никогда никто не носил?!
Лукашин смолк и потупился. Пальцы его рук сгибались и разгибались, выдавая смятение.
- Ракло ты, а не полковник! - резко сказал Авинов. - Обыскать его!
Лукашин сильно вздрогнул и сам дрожащими руками принялся вытаскивать из карманов бумаги - и на полковника, и на поручика, и на унтер-офицера.
- Не убивайте! - запаниковал он.
- Мы не "красные", - процедил Кирилл и скомандовал: - Алимбек! К коменданту!
Здоровый текинец ткнул Лукашину в спину стволом винтовки, указывая направление движения. Тот, поникший и раздавленный, направил стопы куда было указано.
И снова хруп-хруп-хруп из-под сапог, снова молчаливые, тёмные громады домов зажимают пустынную улицу.
Внезапно Саид остановился и промолвил неуверенно:
- Вроде кричал кто-то… Вот, опять!
Авинов прислушался и разобрал одно слово: "Помогите!"
Из подворотни выбежал перепуганный мужик - всклокоченный, босой, в одних кальсонах. Увидав патруль, он сперва замер, тормозя на мёрзлых булыжниках, а потом отчаянно закричал:
- Помогите, ради Бога! Там "красные"! Забрались ко мне в фатеру!
- Ведите! - коротко сказал Кирилл. - Много их?
- Много! Четверо или пятеро… Не разобрал!
- Саид, Махмуд, Абдулла! За мной!
Мужик в кальсонах побежал впереди белогвардейцев, выводя патрульных во дворик, наверняка уютный и тенистый летом, а ныне, в канун Нового года, холодный и пустой.
- Тута они! - Пострадавший остановился, указывая на обшарпанный двухэтажный домик. - На втором этаже, где балкон! А дверь моя дерматином обитая!
- Махмуд, - тихо сказал Кирилл, - жди во дворе. И следи за балконом.
Дверь чёрного хода стояла распахнутая настежь, и в подъезде дуло. Осторожно поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, Авинов на ощупь отыскал дверь, "дерматином обитую", и толкнул её. Сразу стало светлее - в прихожку пробивалось оранжевое сияние керосинки, и доносились грубые голоса:
- Сбежал, паскуда! Ещё приведёт кого…
- Кого?! Жандармов нема!
- Да мало ли…
- И чё? Опять на улицу?
- Можно на чердак…
- Да пошёл ты!
Кирилл оглянулся и на пальцах показал: Саид со мной, Абдулла стоит здесь. Повесив винтовку на плечо, Авинов вооружился "парабеллумом", в левую руку взял "маузер" - и ворвался в комнату.
- Руки! - заорал он, не желая стрелять первым.
В комнате находилось четверо в шинелях и солдатских папахах. Один тискал винтовку обеими руками, словно никак не мог с нею расстаться, другой маячил у окна, сгорбившись и заложив руки за спину, а ещё двое сидели на разобранной постели.
Увидав перед собой два тускло блестевших ствола, сидевшие тут же вскинули руки вверх. Солдат с винтовкой передёрнул затвор, разворачиваясь, но выстрелить не успел - Саид нанёс мощный удар прикладом, заваливая красноармейца.
Сгорбившийся отреагировал мгновенно - прикрыв голову руками, высадил окно и выпрыгнул во двор. Тут же грохнула винтовка Махмуда, а этот текинец никогда не промахивался…
Авинов отвлёкся на секунду - этого хватило сидевшим на кровати. Оба бросились на него, хватая за руки, и повалили на пол. Саид прицелился - и размозжил одному из них голову прикладом. А второй всё пыхтел, гнилостно дыша, тянул скрюченные пальцы к горлу Кирилла.
"Маузер" поручик выронил, а рука, сжимавшая "парабеллум", была прижата коленом красноармейца, навалившегося на него. Авинов нажал на курок, простреливая большевику колено, освободил руку и уткнул дуло врагу в живот. Выстрел прозвучал глухо, "красный" дёрнулся, и тут уж Саид не подкачал - Батыр ухватился за подстреленного, рыча от злости, сдёрнул с Кирилла, крутанул и приложил о стену. Готов.
- Спасибо, - сказал Авинов, поднимаясь и брезгливо отирая кровавые брызги с полушубка.
Подобрав "маузер", он обошёл "фатеру" и в маленькой угловой комнате обнаружил пятого красноармейца. Пятую. Это была девушка в солдатской шинели. Кирилл обессиленно опустил пистолет.
- Даша? - сказал он полувопросительно-полуутвердительно. - Что ты тут делаешь?