- Цивилизация филателистов, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством, - сказал как-то Вей, улучивший момент, чтобы посетить своего бывшего студента. - Ты еще не видел ритуалы их Наукультов. Ручаюсь, рано или поздно они превратят весь углерод, циркулирующий в биосфере, в алмазопамять. И что нам останется делать?
- В Архиве нет всей возможной информации, господин. Это же не Библиотека Времен. - В ее голосе прозвучала нотка благоговения, как если бы Библиотека была чем-то совсем уж особенным. - У нас нет дозволения читать запрещенные дневники, о господин. Нам остается довольствоваться теми крохами мудрости, какие наши многоуважаемые гости соблаговолят бросить своим прихлебателям.
- Я не ваш господин. Вы можете называть меня Пирсом, если хотите.
- О да, мой… Пирс… мой господин.
- Как мне следует обращаться к вам? - поинтересовался он после паузы.
- Ко мне? Да я никто, господин мой Пирс! Я всего лишь скромная журналистка на посылках…
- Чушь, - ткнул он в нее пальцем, внезапно по-новому увидев все: и это платье мнимой студентки в оборку, и эти колечки со вставками из драгоценных камней на пальцах и в сосках, и ее собранный тугим узлом шиньон. Это была высокоэнергетическая, но очень бережливая, неукоснительная в ограничениях демонстративного потребления цивилизация: будь она обычным человеком, а не дворянкой, ее бы самое малое выпороли за нарушение общественных приличий, оденься она таким образом. - Кто вы на самом деле такая? Почему вы так заинтересовались мной?
- О, если вам так уж надо это знать… я постдок, меня зовут Сири, я дочь доктор - доктора профессора-архивиста, Его Совершенства Имада, декана исторического факультета, и заслуженной доктора-профессора факультета горячих сверхъюпитерианских лун в отставке, Ее Женственности Лейлы. - Она улыбнулась застенчивой улыбкой. - И меня послали к вам, чтобы я изучила вас с возможным тщанием и доложила о результатах своим наставникам. Они приняли во внимание все мои заслуги и почет, которых я уже удостоена как ученый. Они посоветовали относиться к вам как персонажу одной из глав моей первой диссертации. О героях на службе Стражи Времен.
- Вашей первой диссертации… - она родилась в семье профессора и декана, но прозвучало это так, будто она сказала "шейх и баронесса". - А у меня вообще есть выбор?
- О, вы можете отказаться. - Ее передернуло, и она поглубже закуталась в шаль. - Но я не могу.
- А почему? Что случится, если вы откажетесь?
Ее затрясло.
- Я завалю свою докторскую работу. Это будет просто позором! Мои родители… - на миг он увидел в светлых глазах, как броня ее оптимизма дала трещину, - будут ославлены. Моя профессиональная пригодность будет поставлена под сомнение.
А стоит ли ошибка в выборе жизненного пути почетного самоубийства? Пирс затряс головой, глядя на нее.
- Но я всего только интерн!
Он потянулся к пульту управления кроватью и нажал нужную кнопку, чтобы поднять подушки выше и подпереть спину. Беседа становилась неконтролируемой, ее течение вынесло его в глубокие воды, и лежа так, он чувствовал себя утопающим.
- За пределами этого мира я - никто!
- Откуда вы знаете, о мой господин? Как знать, быть может, вам уготована великая слава. - Она снова поправила шаль и улыбнулась - инженю, строящая из себя загадочную даму.
- Но у меня… - Он отнял палец от кнопки, когда оказался с ней на одной высоте, посмотрел ей прямо в глаза и тут же быстро перевел разговор на другое. - Ваши люди встречали меня прежде?
Тяжелее всего, как он вскоре обнаружил, было не глядеть на ее груди. Она была и вправду прекрасна собой, но ее высокое происхождение не давало ему права слишком увлекаться такими мыслями, так что для нее угроз тут было меньше, чем для гремучей змеи.
- Нет, - она улыбнулась чуть шире. - Таинственный молодой человек, красивый, как бог, и отважный, как герой из Времени. Они разве что сообщили нам о причинах вашего прибытия…
Впервые за много месяцев Пирс перескочил на свой родной язык.
- Черт! - Он посмотрел в окно, потом снова на Сири. - Такое впечатление, что всем только того и нужно, что изучать меня, - признался он. - Не знаю, почему. Я и правда… - Он скрестил руки на груди и покосился на нее. - Ну ладно. Изучайте меня. Я в вашем распоряжении. - По крайней мере, ощущения должны быть приятней, чем на перекрестном допросе у Кафки.
- О, я вам так благодарна, мой господин! - Жестом собственницы она положила руку на его одеяло. - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы получили удовольствие.
- Что, правда? - В тоне, каким она это сказала, было что-то заставившее его оглянуться в мыслях назад, будто он ответил на вопрос, которого теперь не мог припомнить. Пирс с куда большей охотой согласился бы стать подопытным кроликом, чем отдать свою голову тем, кто жаждал увидеть ее на колу. Больше того, Сири ведь, мягко говоря, и так была усладой для очей. Но с другой стороны… Так, туда вход запрещен, напомнил он себе.
- Когда начинаем?
- Прямо сейчас, я думаю, - сказала она, скользя рукой по его простыням.
- Эй… эй! Я… Ох-х. - Пирс не без тревоги осознал, что ее шаловливая ручка уже добилась своего. - М-м, я не хочу показаться неблагодарным, но нельзя ли … не могли бы мы… не могли бы вы отключить камеры?
- Я много читала о вашей культуре, - она устроилась рядом с ним на постели под шорох шелковых одежд. - В каком-то смысле обычаи показались мне знакомыми. Разве у них не было принято записывать все, что с ними происходило? Разве не было принято у них судачить о людях, которые, так сказать, женились или вышли замуж за свою работу? Ну так вот, именно это мы и делаем.
- Эй, но этоже просто метафора! - Он отвел было ее руку, но не слишком решительным движением.
- Тсс, - на этот раз по его телу прошла сладкая дрожь. - Вы - предмет моей диссертации! Я намерена получить о вас всю мыслимую информацию, и это будет работой всей моей жизни! Как же я счастлива! Просто расслабьтесь, о господин, и получите удовольствие. Все будет чудесно. Не беспокойтесь, я изучала обычаи вашей цивилизации, и они оказались не слишком чужды нашим. Завтра мы можем обсудить приготовления к свадьбе, но сначала вы должны будете встретиться с моим папенькой.
Опустевшие дворцы
Сопротивление оказалось бессмысленным. Без малого двадцать субъективных лет промелькнули в мгновение ока, и половину из них Пирс прожил рядом со своей новоявленной женушкой. Сири, как и обещала, нанизала свою жизнь на его собственную извилистую времялинию: сперва как его обожаемая жена, затем, сперва к его изумлению, а затем к растущей гордости, как мать трех его детей и доктор-профессор в своем полном праве. Ее диссертация стала ее жизнью. Едва заглянув, как ему казалось, за край времени, он тут же получил права подданного Гегемонии и соответствующий статус в обществе, и жизнь консорта при ослепительно прекрасной дворянке уже представлялась ему вполне естественной - чего еще он мог ожидать? Сири не возражала против молниеносных отлучек Пирса из их семейного гнездышка (любезно предоставленного отцом-деканом), тем более что занимали они обычно пару секунд субъективного времени. Она не протестовала, когда он возвращался молчаливым, чернее ночи, и надолго уходил в себя, хотя такие дни все учащались. В то же время она умела быть требовательной к дополнительным данным для работы всей своей жизни, и ей даже удавалось вытянуть истину из его беспорядочно зашнурованных неисторических воспоминаний. Он мог отсутствовать час, а вернуться постаревшим на год, однако медицинские услуги, предоставляемые Стазисом, распространялись также и на Просветленных. Оставалось еще довольно времени. Много десятилетий и веков.
Пирсу же вторая половина его тренировочного курса показалась куда легче первой, ведь теперь у него была семья, куда он мог вернуться. Империя Стазиса простиралась на многие триллионы лет, но была на удивление малолюдной. Основное правило его работы состояло в том, что к его услугам прибегали только в интересные времена, бурлящие неожиданностями самого разного толка. От пика нефти до испанки, от Карфагена до Холодной войны. Эти три тысячи лет - сущая юдоль скорбей, нищенский худосочный кошмар в сравнении с десятитысячелетней Гегемонией изысканных манер, сыто дремлющей в своем довольстве. Его однокурсники предпочитали гедонистические услады Империй наслаждений, но у Пирса было свое мнение на их счет, и он мог только поздравить себя с открытием более достойного источника удовлетворения.
Впервые возвратившись к тренировкам после полного выздоровления, Пирс был очень удивлен, когда его вызвали в палату Суперинтендант-схолиаста Мэнсона.
- За время выздоровления у вас появились личные связи, - сказал Мэнсон, подняв на него взгляд водянистых глаз. - Это нежелательно, поскольку отвлекает студентов от обучения. Тем не менее Оперативники уже отмечали, что в пределах тысячелетия от вашего, гм-м, домашнего очага нет ни одного постоянного Резидента. Это открытое общество, но не настолько, как нам бы хотелось, так что вам будут даны соответствующие инструкции, которые подготовят вас к фиксации и дальнейшей работе в этом времени. Думаю, излишне уточнять, что это будет лишь побочной вашей специальностью.
У Пирса подкосились ноги.
Не без труда овладев собой, он спросил:
- Кому я должен буду посылать свои отчеты, мастер-наставник?
- Вашей супруге, студент. Прикажите ей все записывать. Мы читаем все такие диссертации. Там. В конце.