******
К утру следующего дня, векиль Абдурахман, все-таки, принял окончательное решение, покинуть своего господина. Соблазн был так велик, а искушение так сильно, что он решился на измену. Прихватив с собой чистую одежду для Завулона, он покинул Анжи-дворец и направился в сторону молчавших колодцев. Стража первого рубежа пропустила его беспрекословно, но на втором участке охраны, у самой темницы, его остановили.
– Именем, наместника Абескунской низменности и моего господина, приказываю вам, вывести из зиндана пленного иудейского мудреца и передать его мне, под мою ответственность. А так же, я требую охрану из двух воинов, для сопровождения узника в город.
Начальнику караула, не показались сомнительными слова векиля, он поверил ему, и через некоторое время, Завулона достали из темницы. Щурясь от яркого света, он вдыхал полной грудью воздух свободы. Векиль протянул ему чистую одежду, которую тот принял с едва заметной ироничной улыбкой, но впрочем, ее вряд ли кто заметил. Быстро переодевшись в чистое, под надежной охраной, Завулон покинул стены Анжи-крепости и направился в сторону городского базара.
Чайхана Исаака пользовалась хорошей репутацией у посетителей, но в это летнее утро их попросту не было. Исаак сидел в безделье под старым платаном, отгоняя мух от вазы, наполненной до краев восточными сладостями. Он очень удивился, когда в его заведение зашел векиль Абдурахман, но его удивление еще больше усилилось и сменилось изумлением, когда следом за ним, показалась стража, которая вела за собой Завулона со связанными спереди руками. Исчезновение Аарона с семьей и арест его гостей, не остался незамеченным в Семендере. В беседах, жители города много чего говорили по этому поводу, выражая сочувствие общине иудеев, но Исаак, как хранитель сокровищ, знал всю правду. Закон "Галаха" предписывал молчать, поэтому, визит векиля и связанного Завулона, посеял в душе старого иудея нехорошие сомнения. Однако он не подал виду, низко поклонился, и с раболепством, начал свою приветственную речь:
– Хвала Всевышнему, что он направил стопы ваших ног, достопочтимый Абдурахман, в мое убогое заведение! Чем я заслужил такую милость?
– Мы к тебе, Исаак, по делу, – ответил векиль.
– Какие могут быть дела, когда у меня в доме такой дорогой гость! Прошу вас, присаживайтесь и отведайте того, чего пожелает ваша душа. Все, что есть у меня, недостойного, в вашем полнейшем распоряжении.
Распинаясь в хвалебных комплиментах к гостю, Исаак усадил векиля за достархан под платаном и, продолжая заискивать и раскланиваться, кликнул слуг:
– Эй, вы, несите все самое лучшее, что только у меня есть. Хвала Всевышнему, он подарил мне сегодня самого дорогого посетителя, человека, которому нет равных во всем Семендере, кроме, пожалуй, самого наместника!
Успокоенный приятной обволакивающей лестью, Абдурахман, уселся на ковер под старым деревом. Он снял с головы чалму и начал поглаживать голову, проводя рукой по плешивой макушке.
– Пожалуй, я выпью холодного шербета, денек сегодня выдался знойный.
– Прошу вас, отведайте моего дивного молодого ягненка, с тушеным урюком, черносливом и изюмом.
– Нет, нет, в другой раз. Вели подать чего-нибудь попить своему соплеменнику, он изнывает от жажды, и так просил меня зайти на минутку к тебе, словно не пил несколько дней.
– Позволю себе полюбопытствовать, достопочтимый Абдурахман, что натворил этот человек, он вроде иудей? В чем его вина?
– Этот человек имел глупость не угодить самому наместнику, в этом-то и все его преступление.
– Тогда поделом этому паршивому псу, если он хочет пить, то пусть пьет воду из колодца, она холодная и прозрачная. Люди говорят, что она самая вкусная в городе.
Исаак подошел вплотную к Завулону, и отвел его подальше от стражи, на ходу приговаривая:
– Вот тебе колодец, пей, сколько влезет. Ведро и веревка на месте.
Когда разделяющее расстояние было достаточным, чтобы постороннее ухо не смогло бы уловить смысл сказанного, Завулон тихо прошептал:
– Помоги мне! Я хочу скрыться в колодце, надави незаметно на рычаг!
Исаак понял все. Оставив Завулона, он направился к старому платану, громко приговаривая на ходу:
– Для такого злодея даже воды жалко. Такие как он, только позорят нашу общину.
Подойдя к дереву, он незаметно для всех привел в действие секретный механизм.
Никто не обращал внимания на Завулона, потому что бежать ему было некуда. Векиль, отвлекаемый хозяином, сидел за достарханом и вкушал холодный щербет. Двое стражников, дорвавшись до дармового угощения, потеряли бдительность и упустили узника из поля зрения. Дождавшись подходящего момента, Завулон скинул вниз деревянное ведро с привязанной к нему длинной веревкой, и нажал на высеченную, на камне шестиконечную звезду. Вода стремительно стала уходить в бездну, обнажая таинственный туннель. Завулон оглянулся и посмотрел по сторонам. Никто не обращал на него внимания. Ухватившись связанными руками за веревку, он бросился вниз, стараясь приостановить стремительное падение, крепко приживая к телу канат внутренней частью бедер.
Первым на исчезновение пленника обратил внимание векиль. Он сердцем чувствовал подвох со стороны Завулона, и его худшие опасения оправдались. С громким воплем отчаяния, он бросился к колодцу, но внизу, к тому времени, лишь болталась пустая веревка. Выполняя приказ Абдурахмана, один из стражников полез вниз. Не успел он добраться до бокового туннеля, как мощный поток воды, резко пошел вверх, закружил его в водовороте и потянул на дно колодца. Через миг, вода приняла свой обычный уровень. Какое-то время все было спокойно, но затем, на поверхности пошли пузыри, и через пару минут всплыло тело утонувшего стража.
Векиль в ужасе схватился за голову. Черные мысли одна за другой, чередой пронеслись в голове:
– Что делать? Как теперь вернуться во дворец?
Мысленно, Абдурахман, был готов к тому, чтобы покинуть пределы Абескунской низменности и выйти, таким образом, из-под юрисдикции наместника, но с долгожданным золотом. А теперь, не имея последнего, приходилось бежать от гнева Фархада, без ничего, с пустыми руками.
Пока из воды вытаскивали тело, под душещипательные причитания старого Исаака, которые сводились к тому, что теперь, его заведение будет обязательно разорено, из-за того, что в самом чистом колодце города, утонули два человека, одного выловили, а труп другого, остался гнить на глубоком дне.
Векиль Абдурахман, стараясь быть как можно незамеченным, быстро покинул чайхану. На случай внезапного отъезда из Семендера, он заранее собрал вещи, и теперь, выйдя за городские ворота, он нещадно гнал лошадь, под палящим солнцем Абескунской низменности. Стараясь как можно быстрее покинуть пределы равнины, он держал свой путь в Ширван, где как он считал, его не настигнет гнев Фархад Абу-Салима.
ГЛАВА 4.
Боярин Илья Просветов, шел вновь по бесконечно длинным коридорам Академии времени, которые извивались и петляли, превращаясь временами в большие просторные залы. Вокруг было все, как и прежде. Илье казалось, что время каким-то чудным образом застыло тут.
– Ничего удивительного, – думал он, – это только для меня прошло двенадцать лет, а здесь, в Академии, прошло всего-навсего каких-то несколько месяцев.
Вокруг, как и тогда, сновали люди все в тех же комбинезонах со вставками различных цветов, символизирующих принадлежность к определенным структурным подразделениям Академии. Некоторые здоровались за руку с его провожатыми, что-то тихо спрашивали у них и с живым интересом разглядывали Илью, словно какой-то музейный экспонат. В действительности, посмотреть было на что, и Илья это понимал. Своим необычайным видом, в образе русского боярина из средних веков, он казался здесь каким-то нелепым героем народных сказок, необычайным образом, перенесенным во времени.
Высокая соболья шапка, густая черная борода на волевом лице, грозный взгляд карих глаз, алый кафтан, подбитый горностаем, с золотыми пуговицами, затейливые узоры на котором были расшиты серебряными нитями и украшены самоцветными камнями. Довершали его наряд, желтые сафьяновые сапоги на высоких каблуках с прикрепленными золотыми шпорами, которые создавали впечатление нелепости такого образа в этом мире. Но больше всего на попадавшихся, на встречу людей производило впечатление грозное оружие Ильи. Пара старинных кремневых пистолетов, заткнутых за богато украшенный пояс, длинная слегка искривленная сабля в дорогих ножнах, болтавшаяся на левом боку, добавляли этому былинному герою атмосферу романтического очарования, такого, не хватающего в этом мире неонового света и пластика.
Илья намеренно не переоделся. Едва шагнув через временной портал и очутившись в Академии, за несколько тысячелетий от того временного момента, который покинул, он сразу направился к начальнику Патруля. Причиной этому послужили те скудные сведения, которые он получил от визитера из будущего, неожиданно явившегося в имение боярина Просветова. Тогда Илья сразу и не распознал в нем гостя из Академии, но маленький черный нательный крестик, служащий ключом для перехода во времени, который предъявил ему визитер, послужил весомым аргументом.