9
Про немецкий "орднунг" я раньше только в книгах о войне читал, а теперь чувствую его на собственной шкуре.
Обстрел начался ровно в восемь утра - минута в минуту…
На наши позиции навалились как минимум две батареи легких гаубиц при поддержке полевых пушек.
К счастью, шестидюймовых гостинцев немцы нам сегодня пожалели. То ли посчитали нас недостойными такого внимания, то ли просто перебросили батареи куда-то еще. В общем, обошлись без веских доводов. Посему обстрел был воспринят мной достаточно спокойно. Наш блиндаж 105-миллиметровая гаубица не возьмет. А уж полевая пушка тем более, - а ведь она еще и стреляет по настильной траектории.
Однако снарядов немцы не жалели.
Я было попытался считать разрывы, но быстро сбился: шесть снарядов в минуту, на три или четыре батареи - многовато получается. Тем более что стреляют все одновременно, и серии взрывов перекрывают друг друга.
Навык соответствующий опять же отсутствует…
Черт, палят и палят, как оглашенные. Так что потерь не избежать просто по закону больших чисел.
Это, конечно, не наша двенадцатичасовая артподготовка в последнем наступлении, но тут-то и укреплений таких нет.
Маньяки, в общем. Чего еще от фашистов ожидать…
От нечего делать я проверил амуницию, подтянул где надо, осмотрел автомат…
Все пучком - можно воевать!
Посмотрел на часы: восемь тридцать. Полчаса уже пуляют… Может, хватит? Утомили - сил нет. Скорей бы в атаку пошли - надоело уже сидеть и ждать.
Словно услышав мои пожелания, немцы перенесли огонь за наши спины, создавая огневую завесу.
Сейчас начнется!
- Вестовые, вперед! - заорал Казимирский. - Всех в первую линию!
Вслед за солдатами мы выскочили из блиндажа. Мимо нас пробегали гренадеры, в воздухе раздавались трели унтер-офицерских свистков и матерные рулады.
- Барон, вы - направо, я - налево!
- Слушаюсь!
- Удачи! И с Богом! - Ротный поправил каску и в сопровождении своих посыльных исчез в горловине хода сообщения.
- Савка, за мной! - гаркнул я и, закинув ремень автомата на плечо, двинулся в противоположную сторону.
Траншеи были повреждены, а кое-где и обрушены, поэтому стометровка от второй линии окопов до первой заняла несколько больше времени, чем я рассчитывал.
Когда я ввалился на НП, в воздухе уже зазвучало немецкое "Хур-ра", перемежаемое выстрелами из винтовок.
В ячейке наблюдательного пункта обнаружился младший унтер-офицер Рябинин.
- Где Шмелев? - с ходу поинтересовался я.
- Убит…
- Как?
- Снарядом накрыло, вашбродь… Под конец уже…
- Что ж, земля пухом! А ты, Рябинин, теперь за взводного!
- Слушаюсь!
Я выглянул в амбразуру, проделанную в сложенном из бревен бруствере НП: по полю в нашу сторону катилась волна серых фигур.
Заходите, гости дорогие…
10
За день мы отбили три атаки…
Пытаюсь собраться с мыслями, но понимаю, что с трудом осознаю сегодняшние события.
Как будто это не со мной было… Не складывается единой картины… Слайд-шоу какое-то…
Или даже флэшбэк! Помню, как-то при рассмотрении одного хитрого дела вычитал определение последнего: "Нарушение восприятия после употребления галлюциногенов - внезапный рецидив визуальных нарушений, физических симптомов, утраты границ "я" или интенсивных эмоций…"
Очень похоже!
Жуткое и депрессивное визуальное нарушение с интенсивными эмоциями.
Первая атака захлебнулась на полпути к нашим окопам. Густые цепи серых фигурок в "пикельхаубе" покосили из пулеметов. Немцы сперва залегли, а потом по свистку откатились к своим траншеям. После чего обстрел наших позиций возобновился.
Через полтора часа интенсивного обстрела они попробовали вновь.
На этот раз солдаты противника заранее покинули свои убежища и под прикрытием артиллерии накапливались на нейтралке.
Им почти удалось добежать до нашей колючки, прежде чем они опять были вынуждены отойти под интенсивным ружейно-пулеметным огнем.
Третьей атаке предшествовал почти трехчасовой артобстрел, после которого сценарий атаки номер два повторился. Хотя силы, брошенные в бой, превосходили обе предыдущие атаки, вместе взятые.
В отражении последней на сегодня попытки немецкого наступления помимо нас участвовали и минометчики, и артиллеристы.
Германские солдаты уже не отходили, а залегали, а потом вновь поднимались и шли вперед.
Лично я расстрелял два магазина, вступив в бой, когда фрицы уже лезли через проволочные заграждения.
После провала последней атаки противник еще полчаса обстреливал нас силами тех же четырех батарей, а потом все затихло так же внезапно, как и началось.
Поле перед нашими позициями являло собой лунную поверхность, густо покрытую трупами в серо-мышиной форме.
Господи…
Я даже затрудняюсь предположить, сколько народу тут лежит…
Точнее, и думать боюсь…
Две роты? Три? Больше?
Действительно бойня - бессмысленная и беспощадная!
Солнце, подернутое туманной дымкой, медленно клонилось к закату.
Я сидел на ящике перед блиндажом, погруженный с головой в военно-бухгалтерские обязанности.
Настроение было препоганейшее. Сначала ефрейтор Юрец вымотал мне все нервы с отчетностью по приходу-расходу огнеприпасов! Когда учетная книга была наконец заполнена, на очереди была ведомость убыли личного состава.
С наблюдательного пункта возвратился Лиходеев:
- Кажись, на сегодня успокоился германец, вашбродь!
- Да уж… Кто-то успокоился, а кого-то мы успокоили…
- В самую суть вы сказали, вашбродь. Успокоили мы их изрядно… Вонища завтра будет - Господи спаси! Лето все ж… - сделал неожиданный вывод мой практичный фельдфебель.
- А у нас сколько упокоилось? - Я присел на патронный ящик и снял каску. Жарко!
- Осьмнадцать душ, вашбродь! И раненых, почитай, три десятка. Тяжелых мы прибрали - санитары их уже выносят. А легкие сами дойдут.
- Полста человек за день. Черт! - Я вдарил кулаком по колену. - Это что же? У нас, получается, сто тридцать человек в строю?
- Где-то так оно и выходит, вашбродь! Авось легкоранетые опосля перевязки возвернутся. Глядишь, на десяток больше будет!
- Не густо…
Ну, все! Последняя закорючка поставлена и заверена ротной печатью.
Образовавшееся свободное время я решил использовать для ухода за оружием: разобрал и вычистил автомат, набил патронами опустевшие магазины.
В ожидании ужина поразмышлял на тему "Что день грядущий нам готовит…", без особого, впрочем, успеха.
Ничего хорошего и уж тем более позитивного в голову не пришло.
Депрессия, однако…
Стресс…
11
Ближе к ночи в наши траншеи пришла команда разведчиков - пошарить по нейтральной полосе, пока саперы будут восстанавливать проволочное заграждение.
Послушать, пощупать, понюхать…
По такому случаю Казимирский отправил меня на наблюдательный пункт - бдеть, а сам завалился спать.
Благодетель…
Приведший разведчиков Лиходеев о чем-то шушукался с их фельдфебелем, настороженно косясь на меня.
Задумал что-то Кузьма Акимыч…
Как пить дать…
О, сюда идет! И выражение на физиономии хитровато-просительное…
- Вашбродь, тут такое дело…
- Ну? - Я вопросительно приподнял бровь.
- Тут, стало быть, разведка к немецким траншеям идет…
- Идет…
- Значит, нам бы того-самого… Этого… Тоже бы не худо было бы… - Темнит что-то Кузьма Акимыч. Аж дар связной речи потерял…
- И нам не худо было бы пойти? - Мысленно сложив два и два, я вычислил мотив столь пространно-нерешительных речей. - Хочешь послать солдатиков у мертвяков по карманам пошарить?
- Выходит так, вашбродь!
Ну что ж… С одной стороны - это "ай-яй-яй"! С другой стороны, меня вежливо известили о скромном намерении помародерничать, а это не может не радовать в плане дисциплины!
- Ладно! Шут с вами! Сколько думаешь народу пустить?
- Восьмерых! - выпалил Лиходеев, обрадованный моей сговорчивостью.
- Не-э… Четверых! И один из них - мой вестовой.
- Так точно, вашбродь! - гаркнул фельдфебель. Если он и был недоволен, то виду не показал.
- Жигун! - кликнул я своего самого шустрого вестового. - Пойдешь на ничейную землю с остальными… Глянешь там, что да как! Уяснил?
- Будет исполнено, вашбродь!
- Все! Сгиньте с глаз моих!
Сначала, аккуратно и бесшумно, по одному, на нейтралку ушли разведчики, следом приготовились и мои ушлые подчиненные.
Лиходеев лично проинструктировал каждого, уделив особое внимание Жигуну. Пальцем левой руки, подцепив вестового за ремешок каски, подтянул его ухо к своему рту и что-то вполголоса внушил, наставительно помахивая указательным пальцем правой перед носом гренадера.
- Уяснил, босота казанская? - закончив поучения, взрыкнул Кузьма Акимыч.
- Так точно, господин фельдфебель!
- Ну тогда идите! С Богом!
Гренадеры по очереди перемахнули через бруствер и исчезли в ночи.
Отправив солдат на задание, фельдфебель подошел поинтересоваться: "Какие будут приказания?"
- Вот что, Лиходеев! Раз уж я сегодня такой добрый, то сиди-ка ты тут вместо меня и наблюдай. А я вздремну, пожалуй! Устал, как собака, а вы тут со своими инициативами лезете!