Мысли у Волкова были насчет того, что именно помешало. Однако, он принципиально решил не упоминать о грядущей войне, пока не встретится с фигурой позначительнее майора. Пусть и старшего. Маловата личность для осознания подобных фактов. Вот Сталин - это другое дело. Однако к Вождю всех времен и народов подобраться не так то просто. В идеале, подошел бы и Лаврентий Павлович - узнавал о нем кое-что Волков из архивов Базы на Унтерзонне. Не такая уж это была сучья "Лапа" - сокращение от Лаврентий Павлович. Многие из давно канувших в Лету авторов воспоминаний отзывались о Лаврентии Павловиче как о крепком хозяйственнике, направляемом на самые ответственные "пожарные" участки. И он справлялся. Так что как ни старался Андрей Константинович, а не мог себе вообразить крепкого хозяйственника, рубящего под собой сучья.
Зато гораздо более вероятным казалось ему то, что наши знаменитые переписчики Истории, эти борзописцы и летописцы искусно меняли освещение героев советской античности в связи с генеральной линией партии. Им указывали сверху - они ретушировали. И хрен разберет в девяностом году, что за человек был какой-нибудь Вячеслав Менжинский. Это после трех-четырех смен курса. Вроде и лет прошло не так уж много, но все перепачкано так, словно на картину гениального художника нагадил кот и размазал свои экскременты по всему полотну. Пришли реставраторы, очистили картину, громко браня несчастное животное, но активная химическая среда успела сотворить с раствором необратимое. И гадают после люди: то ли баба с такой рожей считалась в эпоху Декаданса эталоном красоты, то ли что-то случилось с полотном. Но виноват вовсе не кот, а сторож, которому было скучно без домашнего любимца.
- О чем задумались, Андрей Константинович? - поинтересовался Кречко, - небось, о семье своей вспоминаете?
Волков глянул на него. Старший майор госбезопасности устроился поудобнее на своей полке и прикрыл глаза от наслаждения. В вагоне было тепло, но не жарко, рельсы стучали свой, известный всякому путешественнику мотив, а мягкий свет верхнего светильника смягчал резкие черты энкавэдэшника.
- Военный человек, Иван Михайлович, о семье вспоминает в свободное время. А его, обычно, не так уж и много.
- Верно! - согласился Кречко, - но, например, фото моей супруги всегда со мной. Где же мой лопатник? А, вот он, паршивец!
Иван Михайлович достал из портмоне маленький кусочек картона и протянул его Волкову. Тот взял его и вгляделся в миловидное женское лицо.
- Хорошенькая, сказал он.
- А у вас с собой ничего похожего, конечно, нет! - построил утвердительную фразу Кречко, однако его собеседник лишь рассмеялся.
- Да бог с вами, Иван Михайлович! Хватит меня проверять уже… есть, есть конечно же!
Он извлек из внутреннего кармана кителя небольшой бумажник - генералу ее величества Императрицы Российской для денег служил небольшой кошель, крепившийся к поясу мундира. Из бумажника он достал снимок, на котором красовались обе его супруги и он сам - застывший посредине в расслабленной позе.
- Извольте! Только пальцами глянца не касайтесь - смажете.
Кречко буквально выхватил у него фото и ястребиными очами впился в него.
- Цветная! - буквально выдохнул он.
- А какая же еще? У нас везде нынче цветные снимки - даже на паспортах.
- Ну, это уже полная брехня!
- Жаль, с собой документов никаких - я бы вам продемонстрировал. В начале восемнадцатого века как-то больше верят рожам и словам. Лишь выезжающие в Европу имеют себе бумагу с описанием примет подателя. Петруша пытался пачпорт ввести с ежегодной его перерегистрацией, но мы сие дело пресекли.
- Не понимаю. Зачем каждый год паспорт менять? - пожал плечами Кречко.
- А чтобы денежки в казну шли. Армия то у России половину бюджета в самый скромный год съедала. Вот и платил народ сорок видов налога. Ладно, не будем вспоминать об этом - до сих пор тошно. Не представляете, с чем сталкиваться приходилось!
Кречко встал и оперся обеими руками о столешницу. Окно было темным, сквозь него не было видно решительно ничего, но он не вглядывался. Он вдумывался.
- Знаете, Андрей Константинович, ну хоть на куски меня режьте - не получается верить во все эти путешествия во времени и пространстве! Марксизм в это не верит!
- Ну так и не верьте!
- Тогда выходит - шпиён вы, батенька!
- А вы - идиот, любезный Иван Михайлович! Верите в какое-то липовое учение сбрендившего нахрен немца, а то что под рукой - замечать не желаете. Боитесь, как бы крышу ветром не унесло?
- Какую крышу? - не понял Кречко. На "идиота" он не обиделся, так как допускал в полемике известный перекал спиралей нравственности.
- Выражение такое. Крыша - это синоним сознания, рассудка.
- Странные у вас там синонимы. Давайте лучше в вагон-ресторан сходим, водочки накатим. Сносит меня что-то, в голове не укладывается эта ваша концепция Мироздания. Кстати, товарищ Волков, а почему вы не пьянеете, как все нормальные люди? Что-то не замечал, а уж за столом нам раза три сиживать приходилось.
- Организм моментально разлагает спирт на составляющие.
- Полезное качество… хотя и не совсем. А если стресс снять или расслабиться нужно, то что вы употребляете?
- Настойку коки на спирту. Здесь такую штуку не найти. Так что, вы серьезно настроены насчет ресторана?
- Абсолютно! Мне просто необходимо выпить двести грамм под горячую закуску. Иначе я за себя не ручаюсь. Думаете, легко быть рядом с человеком из другого времени?
Хотя Волков и не был голоден, но глянуть на довоенный вагон-ресторан ему очень хотелось. Поэтому он без возражений оделся и повесил на плечу сумку с ноутбуком.
- Можете оставить здесь ваш искусственный интеллект! - поморщился старший майор госбезопасности, - не украдут.
- Береженого Бог бережет! - покачал головой Андрей Константинович, - эта вещь здесь бесценна, потому как аналогов не имеет.
Кречко хмыкнул и опечатал своё купе большой печатью с номером "7". Подошедшей проводнице было велено не спускать с купе глаз - там, дескать, в саквояже находятся секретные бумаги. Бумаги там и вправду были - скомканные "Известия", в которых еще вчера хранилась вареная курица, да несколько брошюр с текстами речей товарища Сталина. Об этом Иван Михайлович поведал по пути в вагон-ресторан, до которого оказалось несколько переходов по промерзшим тамбурам и теплым вагонам первого и второго классов.
В ресторане было довольно-таки многолюдно: почти все места были заняты, но метрдотель среагировал моментально и освободил товарищам чекистам столик у самого входа. Обслужил он их так же стремительно, как будто собственную тещу. Кречко заказал котлеты по-киевски с лапшой, а аскет Волков ограничился на ночь салатом из кольраби и селедочным хвостом. Двухсотграммовый графин водки почти в одиночку "уговорил" Иван Михайлович - его собеседник согласился лишь на рюмку "за товарища Сталина". Откушав водки, Кречко размяк и стал добрее душой.
- Свихнусь я с вами, Андрей Константинович! - пожаловался он, разминая в пальцах папиросу, - вначале все казалось правильным…
- А что теперь? Сомнения одолевают?
- Не перебивайте, прошу вас. Мне, видите ли, есть что терять: хорошую должность, молодую супругу и красавицу-дочку. Вареньке моей всего двенадцать лет… думаю, вы понимаете мои тревоги?
- Не только понимаю, но и полностью разделяю, - Волков допил остававшуюся в его рюмке водку, - вы мне, главное, контакт необходимый обеспечьте… иначе не вижу смысла вообще ни в чем.
Кречко искоса глянул на него.
- Неделя цельная уйти может, пока я попаду на прием к Лаврентию Павловичу. Он хоть пока еще официально не назначен наркомом внутренних дел, но все нити у него в руках. Ежов - чистой воды фантом. Понимаете, что я хочу сказать?
- Конечно.
- Нихрена ты, Константиныч, не понимаешь! Мне придется прыгать через головы Куклачева и Меркулова! А Меркулов - мужик злопамятный. Этот Всеволод Николаевич, у него знаешь клыки какие? Не совайся!
Краем уха Андрей Константинович слыхал, что на прием к Берии попасть было проще простого. От сведущего человека слыхал, но афишировать это пока не стоит.
- А кто он, этот Меркулов? - спросил он.
- Заместитель начальника Главного Управления госбезопасности. Второй человек после Лаврентия Павловича. Третий после Бога. Это у вас там при Софье госбезопасностью не пахло, а у нас… враги кругом, генерал!
Волков вспомнил про контору светлейшего князя-кесаря Ромодановского и хмыкнул. Спецслужбы существовали еще при царе Горохе, только назывались по другому. Суть от этого не изменилась. Он доел свой салат и подождал, пока Кречко расправится с последней котлетой. Иван Михайлович легким посвистом подозвал метрдотеля, достал портмоне и расплатился. Волков в это время конфузливо смотрел в темное окно, а на обратном пути сказал:
- Знали бы вы, как стыдно нормальному, здоровому мужику, когда за него расплачиваются в ресторане!
- Вы у меня в гостях, батенька! - процедил уже "теплый" Кречко, - теперь у нас одна судьба. Мля! Такой геморрой на плечи взвалил! Так бы и врезал себе под задницу сапогом! Короче, генерал, или как вас там… утро вечера мудренее. Осведомлены о такой поговорке? Отлично! Всем отбой!