Акеан рассказывал двоим титанам, как он добыл голову Севза. Высокорожденные слушали с величавой снисходительностью. Минули времена, когда потомки тех пятнадцати, что плыли в ладье с самим Цатлом, вершили судьбами страны вместе с очередным Повелителем, потомком самого Цатла. Мало осталось от былой силы титанов, да и богатства их не сравнить с тем, что накопили иные низкородные. Но на церемониях, пирах, зрелищах титаны по-прежне-му были первыми после Подпирающего и всячески берегли свое показное величие.
Вот и сейчас Акеан был удостоен внимания титанов потому, что приходился дальней родней одному из них. Если же незнатный - будь он как угодно властен и богат - хотел обратиться к потомку Цат-ловой команды, он делал это не прямо, а через того, в ком есть хоть капля крови титанов.
В соседней группе, желтеющей плащами жрецов и жриц, Майя краем уха ловила обрывки Акеанова рассказа и чуть заметно морщилась: до чего же хвастает! Того гляди… Одновременно она слушала куда более интересный разговор между Приносящими жертвы - о доходах, знамениях, открытии нового святилища в Хиоме. Желтые, зная о роли Майи в подавлении бунта, с интересом присматривались к ней.
- Скажи, - обратился к Майе простоватый с виду служитель Тхуа - богини Южных ветров, - все, что рассказывает этот молодой кормчий, - правда?
- А что вызывает у тебя сомнение, близкий к богине? - вкрадчиво спросила Майя, мысленно кляня болтливого Акеана.
- Про Севза говорили, что он могуч в битве. А этот высокорожденный, похоже, лучше всего разит языком…
- Этот кормчий, - Майя пожала плечами, - копье, подвернувшееся небожителям, когда пришло время нанести удар.
- Несильное копье! - хмыкнула жрица - та, что хвалилась ловчими ястребами.
- Вы правы, мудрые, - Майя тонко улыбнулась, - не ему было победить Севза в открытой схватке. Но бог воителей Пта сказал: "Кривое копье бьет слабее, зато из-за угла".
Разговор продолжался, полный недомолвок, иносказаний, обращений к небесам. Майя осторожно убеждала, что не намерена, пользуясь вниманием Наследника, захватить чье-то место. У нее другая цель, полезная всем носящим желтое. Речь идет о походе, сулящем богатую добычу. От их попыток узнать больше Майя уклонялась с ловкостью, удивительной для жрицы из захолустья.
Неожиданно в зал вбежал вестник и крикнул:
- Майя, приносящая жертвы Небу! Спеши за мной - предстать перед Подпирающим Небо.
- Акеан чуть не взвыл от обиды и зависти. Все лучшее достается этой змее! А разве не он переносил главные тяготы и опасности! Кто бесстрашно кинулся в Стикс? И кто положил к ногам Тифона голову… Но тут кормчему вспомнились некоторые подробности, и гнев его несколько ослаб.
Бесшумно жрица шла вслед за провожатым по запутанным переходам огромного дворца. "Сюда!" - показал вестник. Перед тяжелым занавесом из цветных меховых полос стоял сгорбленный старец в желтом. Колючими глазами он обшарил женщину: к Подпирающему нельзя приближаться с чем-либо кислым, с предметами черного цвета, украшениями из зуба и кости, не говоря уже об оружии. Распахнув одежды жрицы, старик проверил чистоту ее тела…
За занавесом слышались голоса: хриплый Тифона и другой - тонкий, резкий, как звук пилы, въедающейся в камень.
- Войди, - сказал наконец старик и скрюченными пальцами ударил по кожаному бубну.
Низко склоняясь, с протянутыми вперед руками, жрица из-под опущенных век разглядывала властелина Атлантиды. Он мало походил на изображения, которыми писцы украшали листы о его повелениях и деяниях. Перед Майей сидел пожилой худощавый человек с лицом, обтянутым сухой бурой кожей. В его облике была властность, но не величавая, самодовольная, а усталая, брюзгливая - привычка к власти, уже не доставляющей удовольствия.
"Не Тифон, но и не Севз, - решила жрица. - Упорен в достижении цели, но не умеет увлечь других".
Она коротко рассказала о событиях, приведших к гибели Севза, не пытаясь выпятить свои заслуги.
- Скажи, - Хроан решил смутить ее неожиданным вопросом, - как думаешь ты: он был моим сыном от Реи или самозванцем?
- Уверена, что он был твоей крови, - ответила Майя, не опуская глаз под жутковатым взглядом Подпирающего.
- Этот дикий - нашей крови?! - презрительно фыркнул Тифон.
- Разве мог бы простой смертный так долго сопротивляться Срединной, захватить почти все восточные владения?.. И потом, если возвестить, что убит не сын Реи, другой может спохватиться: "Конечно! Ведь это я - сын Реи!"
Хроану понравился ответ.
- Боги верно сказали тебе, - кивнул он, - убит нечестивый сын, восставший на отца. Больше никто, - он чуть заметно покосился на Тифона, - не посмеет посягнуть на мою власть. - Хроан поднял глаза на жрицу, склонившуюся под его хмурым взглядом. "Наверное, искусна в любви", - подумал он.
- Идите! - морщась от боли в суставах, Хроан спустил ноги с ложа. - Пора готовиться к Явлению.
- Повелитель идет1 Приготовьте себя к лицезрению Подпирающего небо! - Толпа в зале забурлила, затопталась и смолкла. Знатные придвинулись к мраморному возвышению с вделанным в плиты узкогорлым Сосудом Жребиев, люди средней силы поместились в середине зала, более низкие теснились между колоннами.
Медленно откинулась тяжелая занавесь, и на возвышение вышел Хроан, а за ним как тень - Блюститель Обычая. Лицезрящие опустились на колени, протянув сложенные руки. Лишь в первом ряду над согнутыми спинами торчало несколько фигур: титаны, - бессмертная команда Цатловой ладьи, - стоя, слегка склонив головы, приветствовала своего Кормчего.
Блюститель поднял ладонь, и зал разразился славословиями. Высшие, средние, низшие, стараясь переорать друг друга, превозносили мудрость, мощь, щедрость Повелителя. Скрюченные пальцы старца опустились, и зал послушно смолк. Хроан медленно, с поднятой, но не чересчур задранной головой шагнул к краю возвышения. Вернувшаяся в зал Майя подивилась его искусству. Куда делись старческая худоба, согнутые плечи, распухшие колени? Над залом стоял Бог - всесильный, чуждый слабостей и сомнений.
Он заговорил, не повышая голоса. Но атлантские умельцы - строители владели тайнами звука: голос четко и мощно разносился по всему залу. Воздав умеренную хвалу Тифону, поразившему нечестивого сына Реи, Хроан заговорил о том, что теперь, когда угодный богам порядок вернулся во вселенную, он, Подпирающий, может вновь все мысли обратить к Подвигу, который согреет Срединную, а ему принесет достойное место среди богов. Он знал, что слова о пользе Канала отскакивают от склоненных голов, но не мог удержаться. Дважды Хранитель Обычая вызывал крикливые похвалы Великому Подвигу.
- Те, кто тайком ропщет на большие траты, - сказал Хроан с угрозой, - кощунствуют против богов и испытывают мое терпение! Сейчас, - закончил он, - Держащий мою правую руку объявит награды достойным и кары нерадивым, что допустили вред от бунта крепостям, ладьям и богатствам Срединной.
Итлиск - высокий узконосый северянин - развернул лист желтой кожи. Наказания звучали однообразно: надсмотрщиком, стражем, писцом - на Канал! Зато дары оказались неожиданно обильными - и мехами, и бронзой, и рабами. Переждав похвалы щедрости, Итлиск, важно кашлянув, закончил:
- Зная нетерпение своих подданных увидеть Подвиг завершенным, Повелитель милостиво примет у тех, кто пожелает, половину дара на создание Великого Канала.
На этот раз славословия начались с заминкой, зато звучали особенно громко и искренне.
ГЛАВА 5. ЗНАКИ НЕВЯНУЩЕЙ ЛЮБВИ
- Эй, желтоволосый! - Ор распрямился и отер ладонью пот.
Старший сын Храда, Уфал, сутулый, с вечно хмурым лицом, сидел на обтаявшем черном камне у края поля. Негнущимися пальцами, в которые въелась земля, Уфал доставал из плетенки еду. Он протянул Ору ломоть ячменной лепешки и копченое баранье ребро. Ели молча, старательно обгрызая присохшее к костям мясо. Который раз Ор подумал, что гиям тоже лучше бы коптить оленину, а не сушить на солнце.
- До заката надо кончить, - Уфал кивнул на склон, с которого они сгребали снег на огороженное камнями маленькое поле.
- Да, хозяин, - Ор отбросил обглоданную добела кость.
Хорошо работать со старшим сыном Храда. Не то что со средним, который, если рядом нет отца, сам почти не работает, а только бестолково помыкает рабами. Уфал не скупится и на лишний кусок еды, и терпеливо покажет, что и как надо делать. А главное, сам трудится не жалея сил, и видно, что со вкусом! От этого малопонятные дела по укреплению оград, возведению уступов, рытью земли внизу и переноске ее на поля казались не такими унылыми.
Сам Храд тоже работал вовсю, но он сильно отвык от труда земледельца и легко приходил в ярость, когда что-нибудь не ладилось.
Зимой работы было немного. Окруженная снегами община дремала как сурок. Но едва под весенним солнцем осел снег, спячки как не бывало! Теперь землепашцы и рабы с рассвета до темноты возились на полях, готовясь к трудным дням паводка.
Сгребая снег, Ор вспомнил родные места. Сейчас там дети Куропатки готовятся к весенней кочевке. Худые, со свалявшейся шерстью олени нюхают ветер и норовят убежать от пастухов. Охотники стругают древки для стрел, женщины ищут под снегом прошлогодние коренья. Чего бы Ор не отдал, чтобы хоть на день вернуться в эту голодную, счастливую, настоящую жизнь! Только отдавать-то ему нечего!