* * *
Внезапный наплыв на курорт людей из высочайшего руководства, не мог, разумеется, остаться без внимания местных властей. 15 сентября, всем отдыхающим пришло приглашение от местного хозяина, секретаря ЦК Грузии. Берия приглашал гостей на ужин на дачу, расположенную неподалеку. Еще бы, Калинин, Мануильский, Жданов, Буденный – и все на его территории. Да и Бельский, несмотря на ранг пониже, без внимания остаться не мог, не то ведомство представлял. Тем более во времена перемен.
В принципе, такие ужины были традиционными. Отказываться от приглашения республиканского руководства, было не принято: человека обидишь – врага наживешь, да и скажут, что от народа отрываешься.
Собрались на даче к восьми часам. Калинин на ужин не пошел, сказался больным. Ему уже, в общем-то, все равно было, что местное руководство о нем подумает, он не рассчитывал на продолжение политической карьеры. Стол был традиционно обильным, местный коньяк способствовал свободе общения. Тем более в компании были только свои. И разговор, разумеется, не мог не зайти о недавних событиях – смерти Сталина и приходе к власти Косиора. А потом и "разоблачении" Тухачевского.
Мануильский уехал в отпуск расслабиться. В заговор против Сталина он влез по большому счету случайно, и не раз уже об этом пожалел. Раньше боявшийся попасть под волну сталинских чисток, сейчас он был убежден, что это были надуманные страхи. Зато теперь обстановка в стране накалялась, и начавшаяся в стане бывших соратников борьба пугала гораздо сильнее, чем умозрительное недовольство прошлого вождя, а дело Тухачевского наводило на мысли о дальнейших перетрясках. Если при Сталине вплоть до последнего времени оппозиционеров снимали с должностей, исключали из партии, высылали, то Косиор сразу начал круто. Дмитрий Захарович не был наивным гимназистом и убитые при перевороте Молотов, Ворошилов, Ежов и прочие его не смущали. Расстрелы людей окружавших Сталина – это тоже было понятно. Но вот столь быстрая расправа с одним из своих, вождей заговора, страшила.
К тому же новый генеральный оказался явно более слабой фигурой, чем старый. Внешней политики он не знал и не понимал, заграничные компартии считал такими же подразделениями ВКП(б), какой была его компартия Украины, во внутренней жизни страны разбирался слабо. Сам Мануильский как человек образованный, учившийся в Петербургском университете и окончивший Сорбонну, даже не будучи хозяйственником, осознавал, что растущая экономика огромной страны требует постоянного контроля и тщательного баланса, угрожая в противном случае пойти вразнос. Косиор и его люди, способными заниматься экономикой не выглядели. Вместо этого, они активно делили посты, пропихивая наверх своих. Как правило, таких же выходцев из партии, необразованных и совершенно не желающих вникать в тонкости порученного дела.
Секретарь Исполкома Коминтерна прекрасно помнил, с чего начиналась революция в 1917 году. Пренебрежение к положению в стране могло вызвать что-то подобное, чего совершенно не хотелось. Сейчас он уже совсем не был уверен, что майские события не приведут к кровавой сваре в стране.
В застольном разговоре, произошло нечто, до сих пор неясное исследователям событий тех лет. Да, из участников ужина, воспоминания оставили трое, но их мемуары, выходившие в разное время, отражают, скорее, линию партии на день выхода книг и подробностями не балуют. Как известно, Буденный вообще не упоминал о разговоре на даче, ограничившись фразой: "во время проверки Северокавказского военного округа, я узнал о страшном злодеянии и обмане…", после чего переходит к последствиям. Сам Мануильский, в узнаваемом стиле чистосердечного признания тех лет, описал свои муки совести и потребность раскаяться перед партией, при этом настойчиво декларируя, что партию он уже тогда представлял исключительно в лице лично и непосредственно Жданова, что с учетом времени выхода мемуаров неудивительно. "Дневники…" Берия опубликованы позже остальных, когда писать разрешили более открыто, и там излагается иная версия. По словам Берии, он сразу, еще в мае 1937 года, заподозрил неладное в официальной версии смерти Сталина, а в сентябре, за ужином, он и Бельский, подозревая Мануильского, в присутствии Жданова и Буденного устроили секретарю Исполкома Коминтерна неофициальный допрос, в ходе которого и выведали правду о заговоре Косиора.
Учитывая, что Мануильский до самой смерти оставался несменяемым закулисным шефом международного коммунистического движения, занимал высшие посты в СССР, и оказался единственным участником двух верхушечных заговоров 1937 года, вероятность того, что он действительно в сентябре смог просчитать развитие событий, поставить на Жданова и привести его к власти, существует. Хотя, предположения о том, что Мануильский стал "серым кардиналом" направлявшим Жданова, относятся к области конспирологии и не имеют под собой оснований, но отрицать его блестящие способности аналитика и мастерство аппаратной игры, невозможно. В принципе, он действительно мог вывести политическую игру на новый уровень, а Жданов в те дни выглядел, пожалуй, единственной кандидатурой среди членов не ангажированной Косиором и готовым вступить в борьбу. Но может оказаться ближе к истине и версия Берии.
В любом случае, фактом следует признать, что в тот день, во время ужина, Мануильский умышленно или неосторожно, дал понять, что знает о майской смене власти больше остальных присутствующих, и его слова не пропустили мимо ушей. Фактом, подтвержденным дальнейшими событиями, является и то, что Мануильский сообщил собравшимся коллегам по партии о заговоре против Сталина и перевороте – операции "Пер".
* * *
Открытие такой тайны, должно было ошеломить и напугать, и первым опомнился Жданов, ставший главным лицом в собравшейся группе.
С рассказом Мануильского надо было что-то делать, иначе он превращался в приговор. Если сейчас, на месте, не повязать круговой порукой участников "тайной вечери", в которую превратился обычный ужин, то Косиор и Агранов про утечку узнают. И вычистят услышавших. С другой стороны, сведения могли стать козырем, которого Жданову так не хватало для противостояния Косиору. Опираясь на эту информацию, он внезапно получал некий рычаг, оставаясь секретарем ЦК, ведь Секретариат в советском раскладе мог потягаться и с Политбюро. Роль преемника Сталина, разоблачившего его убийц и по праву мстителя ставшего наследником коварно убитого вождя Жданов примерил на себя моментально, не умевшие мгновенно принимать решения рядом со Сталиным долго не задерживались, а не имевшие амбиций до таких постов не дорастали. И немедленно послал за Калининым. Теперь он рассматривал собравшихся в банкетном зале как союзников в будущей драке, и усилить коалицию еще одним кандидатом в члены Политбюро не мешало.
Бывший помощник вождя не предполагал в остальных ярого стремления мстить за Сталина. Впрочем, он и для себя не рассматривал месть как серьезное основание. Но как один из факторов, заставляющих других пойти за ним, это вполне годилось. Другими причинами были опасения ликвидации носителей опасных сведений и наоборот – шанс взлететь для них же. Лидером нового заговора он стал по умолчанию, Мануильский выбрал в качестве "патрона" именно его, и, как показало будущее, не прогадал. Так же поступили остальные. Решение готовить переворот против Косиора стало общим, и наверное в той ситуации, единственно возможным выбором, остальные варианты представлялись еще более опасными, а с учетом уверенности в том, что хоть один, но донесет – даже смертельными. Никто из участников ужина не принадлежал к людям Косиора, но все они занимали сильные посты. Не высшие, но весомые. Пока… А потому провести смену власти следовало не позднее съезда партии, поскольку большинство не было уверено в сохранении своего положения.
* * *
Там же, на перешедшем в совещание банкете, решили, что Буденный прозондирует настроения в армии, Жданов в партии, Бельский в НКВД.
Оказавшийся в центре событий почти против своей воли Калинин, тоже решил высказать свое мнение. Являясь авторитетной и популярной в стране фигурой, но давно уже не имея реальных рычагов власти, Михаил Иванович давно научился использовать для продвижения своих идей те минимальные возможности, которые предоставляло советское законодательство. Кроме того, по своему богатейшему опыту революционера-подпольщика, толк в пропаганде он знал. И предложил интересный ход:
- Надо с Вышинским переговорить – сказал он. С прокурором Союза. Для придания законности нашей задумке, он совсем даже не лишний будет. И подход к нему есть, давний он мой знакомец, еще по Кавказскому подполью. Да и не только мой, они с Иосифом Виссарионычем в девятьсот третьем в одной камере сидели, в тюрьме Баиловской. Там и сдружились.
Жданову мысль понравилась. Он знал, что Вышинскому, в прошлом меньшевику, но главное – ревизору косиоровской Украины в середине 30-х и выявившему массу нарушений, при новой власти ничего хорошего не светит.
- А что? - отреагировал он. Хорошая мысль. Андрей Януарьевич твердым сталинцем всегда был.
- Не помешала бы его поддержка – кивнул, осторожно вмешиваясь в разговор "небожителей" Бельский. Под его прикрытием и я куда свободнее действовал бы. Мало ли, какие поручения прокурор милиции дать может? Никто и проверять не будет.