– Немецкие танки и штурмовые орудия меняют на траках пальцы через каждые пятьсот километров, – пояснил Ротмистров.
– Заранее готовятся драпать! – под всеобщий хохот констатировал генерал.
В кабинете царило приподнятое настроение, и военачальники принялись наперебой обыгрывать шутку.
Лишь Олег не принимал участия во всеобщем веселье. Папка приказов в адрес фельдмаршала слишком тонкая, что не вселяло уверенности в наличии действительно важных документов.
– Сами себе выкопали яму. Читай следующий приказ, – отсмеявшись, приказал Конев.
– "Из районов, которые мы оставляем, должны быть вывезены все запасы, хозяйственное имущество, машины и оборудование. В первую очередь должно быть вывезено то, что может использоваться для военного производства на территории Рейха. На вас лично возлагается ответственность за вывоз цветных металлов, зерна, а также лошадей и скота. Всё население в возрасте от четырнадцати до шестидесяти подлежит безоговорочной эвакуации или расстрелу. Перечень подлежащих демонтажу заводов указан в приложении…"
– Вот сволочи! – не сдержался Хрущёв. – Авиация должна разбить мосты и перепахать дороги!
– Железнодорожные узлы Ковеля, Ровно и Тарнополя уже разбиты, – заметил командующий фронтом.
– Сегодня позвоню Сталину, пусть пришлёт АДД.
Конев недовольно поморщился и приказал Олегу:
– Без нас разберутся, следующий читай.
– "Настоящим ставлю в известность, что из личного танкового резерва фюрера вам выделена дивизия "Штандарт". Остальные девять дивизий передислоцируются в район Ясс для укрепления румынской границы…"
Раздался громовой хохот с язвительными репликами:
– Чтобы отдать два противоречивых приказа, надо обладать особым талантом!
– Студент, глянь даты, – приказал Конев.
– Число сегодняшнее, здесь время три шестнадцать, а там, – он пододвинул бумаги, – час восемнадцать.
– Четырнадцать часов! – воскликнул начальник штаба. – Гитлеру доложили о нашем прорыве через четырнадцать часов!
– Студент, доставай следующий приказ, – распорядился Конев.
– "По данным воздушной разведки, наши войсковые части бегут от отдельных танков русских. Поддавшись паническим настроениям, командиры полков и дивизий отдают приказ об отступлении, а вы отводите назад всю линию фронта…"
Снова раздался хохот, а Конев жестом показал на стопку непрочитанных приказов.
– "Требую незамедлительных разъяснений причин, по которым полностью укомплектованная Четвёртая танковая армия была разгромлена противником, насчитывающим всего двести танков…"
На этот раз хохот грозил перейти в истерический, и командующий фронтом указал адъютанту на шкафчик за спиной. В мгновение ока на столе появилась "Столичная" в окружении подноса гранёных стаканов. Первый тост "За победу!" почти без перерыва сменился торжественным поминанием: "За товарищей!" Выпив, генералы понюхали хлеб, помолчали, после чего Конев снова махнул рукой.
– "Настоящим ставлю в известность, что с сегодняшнего дня Венгрия считается оккупированной Рейхом территорией. Для обеспечения порядка и безопасности личному танковому резерву фюрера приказано занять город Будапешт…"
На этот раз радостно закричал даже командующий фронтом. Манштейн не получит подкреплений, что означает окончательный разгром его северного фланга и выход Красной Армии на польскую границу.
– Давай, Студент, читай последний приказ, – распорядился Конев.
– "Первое, за упущения и ошибки в руководстве войсками фельдмаршала Манштейна отстранить от командования группой армий Юг и вывести за штат. Второе, вверенные ему войска сосредоточить у города-крепости Лемберг и переименовать в группу армий Северная Украина. Третье, командование войсками и защиту границ Рейха возложить на генерал-полковника Клейста. Подпись:. Адольф Гитлер".
Последний приказ встретили гробовым молчанием. Казалось бы, более радостного известия не может быть, Гитлер признал разгром Южной группы войск и бросил Румынию на произвол судьбы, но генералы сидели, опустив головы.
Конев помог Олегу сложить документы в кофр, затем приказал официанткам накрыть стол для празднования маленькой победы. Вопреки ожиданию застолье началось без здравиц, генералы по-деловому обсуждали насущные проблемы. Дальнейшие действия врага известны, и они спешили извлечь из этого максимальную выгоду.
– Так не пойдёт! – встал со стаканом в руке Хрущёв. – Танки с пушками могут подождать до завтра, а Студента надо отблагодарить сейчас.
Все выпили здравицу, после чего Конев парировал:
– Чего стоишь? Беги, открывай свой сейф и награди парня по заслугам.
Тот обернулся в минуту и протянул Олегу бумажный пакетик с медалью "За отвагу". Генералы дружно загудели, требуя дать герою орден, а Конев резко сказал:
– Ну и жмот ты, Никита!
– Ключ от сейфа с орденами куда-то задевался, – вывернулся Хрущёв.
Олег решил воспользоваться моментом и попросил разрешения улететь в Москву на трофейном самолёте.
– Лети, переночуй здесь при штабе, а утром мой шофер отвезёт на аэродром.
– Мне бы пилота в дорогу, машина слишком тяжёлая в управлении, и одному не управиться.
Конев позвал командующего Пятой воздушной армией:
– Сергей! Дай парню толкового лётчика, вдвоём перегонят трофейный самолёт в Москву.
В дорогу Олега снарядили, словно он собирался отправиться на Северный полюс, и отказываться нельзя, офицеры дарили от всего сердца. Сам виноват, за рюмкой рассказал о беременной жене, вот и получил отрез байковой ткани на пелёнки и сухое молоко с манкой для младенца. Шофер помог затащить тяжеленные вещмешки в машину, и они покатили на аэродром, где у самолёта хлопотали чумазые техники. Олег не удержался от вопроса:
– Что случилось? Вы перебирали двигатель?
– У нас нет эрзац-бензина, пришлось промывать всю топливную систему, – пояснил один из них.
– Нельзя смешивать наш бензин с немецким. Сланцевый сразу свернётся в желеобразные шарики и забьёт топливные фильтры, – добавил другой.
– Как же вы промывали? – поражённый объёмом выполненных работ, спросил Олег.
– Смешали скипидар с каустиком и прокачали по системе, а баки пришлось вскрывать и чистить вручную.
– Скипидар с каустиком? – переспросил шофер.
– Чудо-смесь, что угодно отчистит, карбюраторы отмывает в минуту, – ответил техник.
Пока они разговаривали, к самолёту подошли пилоты. Майор вышел вперёд и протянул бумажный пакетик с медалью "За отвагу":
– Ты заслуживаешь ордена, а полномочия командира полка позволяют награждать лишь медалью.
– За что? – невольно спросил Олег.
– Бери, достоин! У меня только два пилота умеют летать вслепую, а ты сел на незнакомый самолёт и несколько часов летел в облаках.
Растроганный Олег по очереди обнял каждого. Надо бы что-то сказать, поблагодарить лётчиков за душевную доброту, но спазм перехватил горло, и он лишь просипел:
– Спасибо, друзья, обязательно встретимся в День Победы!
Давешний седовласый капитан закинул в салон вещмешок и пошёл вместе с техником осматривать самолёт.
– Он мой зам по пилотированию, высококлассный инструктор, в Москву прилетишь уже асом, – с улыбкой пояснил майор.
Капитан действительно был докой и пояснил суть каждого действия по подготовке Ю-52 к вылету. В том числе разъяснил Олегу причину, по которой здесь сначала открывают подачу топлива, а затем запускают двигатель. Моторы уже прогрелись, но дежурный офицер КП взлёт не разрешил, попросив подождать попутного пассажира до Москвы. Через несколько минут снова прикатила штабная "эмка" с начальником контрразведки и пленным генералом СД:
– Забирай своего пассажира, Студент! Москва предупреждена, встретят с конвоем!
– Вот спасибочки, а то заскучал без этого довеска! – отшутился Олег.
Полёт над СССР поразил плотным контролем постов ВНОС , которые взяли Ю-52 под сопровождение сразу после взлёта. К карте прилагалась специальная таблица позывных с точками докладов. Сначала Олег посмеивался над смешными названиями, но капитан сразу разъяснил суть. Пост визуального наблюдения назывался "Триммер", а оператор локационной станции имел позывной "Веточка". Далее шли две цифры, которые были последними в номере войсковой части.
"Веточки" действительно отвечали милыми девичьими голосами, при этом строго следили за эшелоном и направлением. Девушки провели трофейный самолёт мимо Москвы и дали посадку на аэродроме в Люберцах.
– В Рейхе ничего подобного нет, лети куда хочешь и как хочешь. После посадки отдал дежурному лётное задание, и все дела, – заметил Олег.
– У нас порядок навели ещё при царе. После взлёта дежурный телеграфировал на аэродром прилёта, – ответил капитан.
– Поэтому мы их и бьём.
– Русских обвиняют в безалаберности, на самом деле у нас посты ВНОС созданы в начале века, когда разбился первый самолёт.
Сесть в Люберцах оказалось не просто. Лётное поле забито самолётами, свободна лишь взлётно-посадочная полоса, которая сверху показалась узенькой тропинкой. Олег перекрестился, но сел с ненавязчивой помощью капитана. Сержант из батальона аэродромного обслуживания жестами показал направление и буквально протиснул Ю-52 в свободный закуток между штабом и столовой.
– С какой стати фрицу выделили плацкартное место? – ворчливо спросил молодой полковник. – Гоните на свалку.
К "Юнкерсу" стали подходить другие пилоты, в основном отправляющаяся на фронт необстрелянная молодёжь. Окончив необходимые для стоянки манипуляции, капитан раскрыл настежь дверь и грозно прикрикнул: