Рыжая, пропустила вопрос мимо ушей.
– Цек, бросай лестницу! Чего рот разинул? Тебе что, помочь?
– Давай, – словно соглашаясь, кивнул "орешек", – принимай лодку.
Но его тихий спокойный голос ничего хорошего не сулил.
– Лэбедка с того борта. Обхади, – с акцентом, похожим на мой, проворчал грек после того как рыжая поднялась на борт.
Сквозь шум мотора я вновь услышал: "Мерли, где Стас?"
Интересно, что она сказала?
Честно говоря, подниматься на яхту чертовски не хотелось. Не сложно догадаться, какое гостеприимство поджидает здесь чужака. Но долго колебаться не пришлось – на меня уже смотрели две пары недружелюбных глаз – Цека и одетого в такую же робу и берет бородача с пистолетом в руке. На всякий случай он держал меня на прицеле, а нажать спусковой крючок было секундным делом.
Стоило подняться на борт, как портмоне и оружие "рокера" вновь сменили хозяина – перебрались к Цеку. Меня же, подталкивая дулом в спину, провели сначала по палубе, потом по лестнице вниз и заперли в кладовке. Единственное, что услышал краем уха, как бородач шепнул Цеку:
– Мерлин уже у Диогена. Дальше возьмут этого…
В доброте намерений "крепкого орешка", а в миру Диогена, сомневаться не приходилось. Да и засиживаться в малюсенькой каморке, отведенной для хранения провианта, я не собирался. Придется тряхнуть стариной и нарушить данное себе еще в бытность человеком слово… Когда-то, давным-давно, еще в Приднестровье… Да и было ли это? А может, обойдется все-таки без крови? До берега не так далеко – доплыву. Как ни старался тихо снять дверь с петель – не получилось. Пришлось подналечь плечом, и она, затрещав, открылась.
Я едва успел перехватить руку с пистолетом примчавшегося на шум "бородача", а другой схватил за горло. Мои рефлексы теперь на порядок выше человеческих, да и силушка… Сжимая пальцы, приподнял над полом. Глаза бородача вывалились из орбит, почерневшие губы прошептали: "Пощади!"
– Ну да! А потом ты же мне в спину. Из пистолетика с глушителем…
Захрустели шейные позвонки. Обмякшее тело затянул в кладовку, прикрыл дверь. Если особо не присматриваться, то вроде незаметно. Подобрал с пола пистолет с глушителем.
"Зато без крови! – подумал крадучись по лестнице, – святые отцы – те на костре… А я вот так… как умею".
С Цеком столкнулся уже на палубе. Тут без крови не обо-шлось: два похожих на хлопки выстрела в упор пробили сердце и разорвали грудь, отбросили почти на два метра в сторону.
Увидев, что лодку на борт так и не подняли, плыть своим ходом передумал. Уже засунул было ногу в веревочную лестницу, когда услышал доносящийся откуда-то из недр яхты сдавленный женский крик. Недовольно тряхнул головой, гоня прочь глупые мысли о милосердии. Уж кто-кто, а рыжая меня бы не пощадила. Ну какое мне, собственно говоря, дело до их разборок?
Стал спускаться по лестнице. Крик повторился вновь. На этот раз было в нем нечто звериное. Тоска, безысходность и смертный ужас затравленного, загнанного в западню зверя. В памяти всплыло ее бледное с прикушенной губой лицо: все-таки в баре не выстрелила да и на дороге не бросила.
Понял, что так просто уйти не смогу. Кляня на чем свет стоит дурацкую натуру, полез обратно.
На палубе, держа пистолет наготове, максимально обострив зрение и слух, по-пластунски подобрался к прозрачной рубке, заглянул – пусто. Все живые внизу.
Вернулся к люку, ведущему в недра яхты. Прислушался, есть! – Едва уловимый звук шагов. К нам – гости. Тем лучше! Меньше хлопот. Лишь бы не нашли тело бородатого.
Отойдя чуть в сторону, лег на палубу. Вытянув руку с пистолетом, взял на прицел люк.
Прошло некоторое время, прежде чем из него появилась лысоватая макушка "крепкого орешка". Плавно нажал на спусковой крючок. Пистолет с глушителем негромко "хрюкнул", выбрасывая очередную пулю. Тело Диогена рухнуло вниз, а душонка помчалась в давно забронированное для нее место в аду, к заждавшимся чертям.
Теперь придется лезть в люк самому. Обходного пути нет. Остается надеяться, что экипаж "машины боевой", не считая Стаса и Мерли, состоял только из четырех, трое из которых уже на том свете. Ну а четвертый, похоже, при деле – развлекается с девушкой. Благо, она опять подала голос.
Спускаясь по лестнице, переступил через тело Диогена, лежащее носом в луже крови. Крадучись по коридору, чувствовал себя зайцем, на которого только вчера открыли охоту.
Осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Стоны, доносившиеся из комнаты, получили логическое объяснение.
Мерли голая по пояс была привязана к стулу. Из разбитой губы на подбородок капельками стекала кровь, один глаз наполовину закрывала багровая опухоль.
"Дружок", украшенный разноцветными татуировками, словно ирокез, вышедший на тропу войны, "участливо" склонившись над пленницей, большим и указательным пальцами правой руки давил сосок девушки. На лице его цвела счастливая улыбка.
– Ну что, паскуда,… – "ласково ворковал" он, – вот и нет рядышком хваленого Стаса да и твой говнюк папочка… Помнишь ту ночьку? По глазам вижу, стерва, – помнишь! Я тогда поклялся…
– Бешенный, нет… не надо, – умоляюще шептала рыжая, – я сделаю все, что прикажешь…
– Помнишь, б…дь, я тогда тоже просил, унижался… Конечно сделаешь! Диоген обещал тебя отдать…
Его губы расплылись в жуткой, сладострастно-садистской ухмылке, он сомкнул пальцы на соске жертвы.
Вновь – жуткий крик, от которого мороз по коже. На месте соска – багровая опухоль, а на пальцах палача – кровь.
Опять обиженной свинкой "хрюкнул" пистолет. Экзекуция прекратилась: пуля вошла Бешенному точно в затылок.
Увидев меня, Мерли, тихонько подвывая и всхлипывая, выдохнула:
– Умник,… ты… это ты… развяжи.
Несмотря на ее жалкий вид, вспомнив момент в баре, я не удержался от маленькой мести. Приблизившись, сделал вид, что хочу нажать на спусковой крючок.
Мерли все поняла и покорно прикрыла глаза. Теперь мне действительно стало ее жаль.
– Всэ в п…порадкэ, мэм,… – пробормотал я, развязывая.
Не стоило так шутить – она не из тех, кто забудет или простит. Да и акцент усугублять ни к чему, ведь потихоньку он сходит на нет.
– Кроме этих четверых, на борту кто-то еще был?
В широко распахнутых карих глазах прочел изумление и даже благодарность. Одна за другой по щекам сбегали прозрачные слезинки. Несмотря на разбитую губу и заплывший глаз, впервые она показалась мне красивой.
– Нет… никого…
Она сгибала и разгибала занемевшие пальцы, трогала разбитую губу, затекший глаз. Морщась от боли, прикоснулась к изувеченным соскам.
Вспомнив обо мне, рефлекторно прикрыла руками грудь, чтобы спустя мгновенье их убрать.
– Как тебя зовут?
Вопрос застал меня врасплох. Как зовут или как звали? Ну что тут ответить? Наверно, пусть все пока остается на своих местах.
– Умник, мэм.
Она расценила мои слова по-своему.
– Я – Мерлин, или просто Мерли. И хватит мэмкать… Так все же, звать-то как?
– Пусть пока будет – Умник.
– Как знаешь!
Она недовольно надула и без того припухшую губку. Потом, повинуясь внезапной догадке, спросила уже на английском:
– Акцент-то, акцент куда подевал?
– Был да сплыл! – достаточно твердо ответил я, переводя одной фразой наши отношения в иную плоскость.
Девушка наградила меня пронзительным, испытующим взглядом, будто хотела проникнуть в душу. Я его стойко выдержал.
– Где остальные: Диоген, Борода, Цек?
– Неужели непонятно? – неопределенно пожал плечами. – Там же, где и Бешенный.
– Ты что, их всех… один?…
– Так получилось…
Мерли тяжело вздохнула и, подняв с пола смятую блузку, неспеша оделась.
– Боюсь, Умник, что этим все не кончится, – задумчиво пробормотала она. – Что станем делать дальше? Как думаешь?
– Может, позвонишь отцу?
В ответ – быстрый колючий, на этот раз недобрый взгляд. Хотела сказать что-то резкое, однако, вспомнив о судьбе недавних подельников, сдержалась.
– Об отце откуда знаешь?
– Слышал, что говорил Бешенный…
– Он от меня отказался, когда бросила университет и сбежала со Стасом… Да и как звонить-то? Ведь междугородки на яхте нет. Разве с берега. Нет, не то!
– Так по мобильному свяжись или через Интернет…
– По какому такому мобильному? Ты чего несешь? На солн-це перегрелся?…
– Сотовый… Спутниковая связь?… Всемирная сеть, паутина.
– Я ни о чем таком и не слыхивала… Разве что у военных или федералов. Сам-то ты часом не оттуда? Больно шустрый… Умник…
Вот это да! Так вот откуда постоянно сопровождавшее меня ощущение нереальности! Ограниченности. Ни мобильных, ни Интернета, незнакомые марки машин, непривычные деньги. Привратник Горио предупреждал, что могу влететь не туда. Напартачил, одноглазый черт. Вот я и получил по полной, хотя по большому счету – все едино. Один хрен по молекулярному коду вычислят…
– Что умолк? Попала?… Угадала?
– Пальцем в небо… Я такой же беглец, как и ты. Только не-други мои посерьезнее будут – не твоим чета. Сейчас мне нужно время, чтобы немного осмотреться, привыкнуть.
– Хорошо, давай осваивайся, а я пока переоденусь.